Роберт Уилсон поставил в норвежском Norske Teatret Осло «Эдду»

Верховный бог Один, свисая с мирового древа Иггдрасиля вниз головой, ударяет по струнам своей зеленой рок-гитары. Меда поэзии он уже испил, теперь висит, набирается мудрости. Его выбеленные волосы собраны в хвост, на лице боевая раскраска под раннего Дэвида Боуи, он облачен в щеголеватый серебристый костюм. Богу подпевают блондинистая прорицательница Вёльва (противным голосом), великий змей Ёрмунганд и почему-то басовитая черепаха, не записанная в древней скандинавской мифологии, но органично смотрящаяся в новом спектакле американца Роберта Уилсона. Сказано же в первоисточнике: «песни о богах»? Вот вам песни. Да, это мюзикл на музыку Арво Пярта и любимого режиссером поп-дуэта Cocorosie, чьи произведения москвичи могли слышать в «Сказках Пушкина». Слова написал самый именитый норвежский драматург Юн Фоссе, которого называют Ибсеном XXI века. Встречайте «Эдду» в Norske Teatret, что в Осло.

Уилсон, которого одни считают гением, а другие – шоуменом, тиражирующим приемы, давно уже вторгается на территории, сакральные для чужих культур: то в Берлине поставит «Трехгрошовую оперу», в «Комеди Франсез» – «Басни Лафонтена», в Греции – «Одиссею», то в России – Пушкина. После его же «Пер Гюнта» в Норвегии постановка по «Старшей Эдде», заветному тексту скандинавской цивилизации, была вопросом времени. А с Фоссе они как раз обсуждали совместный план мюзикла. Явно не все норвежцы в восторге от прочтения техасца, попирающего своим ковбойским каблуком самое святое. В буквальном смысле: вокруг гигантского сапога и ковбойской шляпы, ежесекундно меняющих цвета, гоняются друг за другом непримиримые враги, зловредный ётун-великан, похитивший молот Тора, и сам Тор в женском платье. Слегка неловко за небожителя, громко хихикающего ненатуральным девчачьим голосом. Но это чувство скоро пройдет.

Ведь все боги – а кроме них в «Эдде» Уилсона и Фоссе есть только ётуны и чудовища – постоянно маются дурью. Кривляются напропалую, выясняют отношения, сплетничают, троллят друг друга, хоть и не тролли. А выглядят так, будто перед нами не пантеон, а какой-то клуб одиноких сердец Сержанта Пеппера. У жены Одина Фригг блестящий корсет, грудь призывно мелькает лампочками, у великанов – приставные зеленые уши, у однорукого Тюра на плече попугай, как у Джона Сильвера, а бог огня Локи очень похож на стареющего неформала из провинции. Даже молот Тора Мьёльнир весь в блестках. Как всегда у Уилсона, не зрелище, а загляденье: какой свет, какие костюмы, какая авторская мебель... Однако спектакль, виртуозно сложенный из сюжетных виньеток и исполняемых с авансцены (пока меняются декорации) зонгов, не просто абсурдистское кабаре, а зловещая космогоническая притча. Речь-то об устройстве вселенной, которая именно потому несправедлива и страшна, что управляют ею безответственные придурки-инфантилы.

В последние пару лет россияне познакомились с двумя ипостасями Уилсона – шутовски-игровой в «Сказках Пушкина» и патетически-умозрительной в «Травиате». Но самые великие его спектакли (например, прославивший режиссера «Эйнштейн на пляже») всегда находились на промежуточной территории между абсурдистским фарсом и высокой трагедией. Так и в «Эдде», где цветастый балаган вдруг прерывается мощными безлюдными интерлюдиями в исполнении дымовой машины – величественными абстракциями, живописующими бурлящий хаос. Их-то и сопровождает музыка Пярта. Возможно, это вселенная до своего рождения – так сказать, флешбек. Но вполне может статься, что наоборот. «Эдду» завершает невероятной красоты Рагнарёк, скандинавский апокалипсис: в нем не предполагается наказания грешников и спасения праведников.

Сначала все персонажи спектакля будут замедленно, как во сне, под музыку идти через сцену. Вместе с ними поползут светящиеся треугольные фигуры – айсберги, предвестники нового ледникового периода (или глобальных климатических изменений, если вы взыскуете актуальности). А может, дело в том, что наша хрупкая планета, только что стоявшая на вышеупомянутой черепахе, вдруг превратилась в «Титаник» и пошла ко дну? Тот, в свою очередь, обернулся утлым суденышком Харона, пересекающим Стикс. Или челном, на котором отплыл в страну эльфов Фродо из «Властелина колец», оставив Средиземье без волшебства (известно, сколь многое Толкин позаимствовал из «Старшей Эдды»). Или кораблем Нагльфар, сложенным из ногтей мертвецов, – без него, если верить скальдам, Рагнарёк не обойдется. С каким же наслаждением Уилсон путает языческие мифологии!

Пройдя свой путь, боги схватятся с великанами, Тор попробует убить Ёрмунганда, а Один – непобедимого волка Фенрира, в версии Уилсона ставшего электрической конструкцией на шарнирах. Погибнут все. Останутся только дым и пустота. Ну и еще люди, в спектакле – внесценические персонажи, поскольку сидят в зале. Занавес закроется, и каждый с полным осознанием собственной правоты сможет сказать: «Бога нет». Кроме Уилсона, разумеется.