В Камерном театре Покровского поставили «Милосердие Тита» Моцарта

За месяц до премьеры оперы, в которой выведен идеальный правитель, властью Рождественского из театра был уволен его главный режиссер Михаил Кисляров, чье решение не совпало с видением дирижера-постановщика. Эпоху Кислярова хочется запомнить с благодарностью. Каким будет новый постановочный эталон театра? На этот вопрос «Милосердие Тита» ответа не дает. Спектакль довел до премьеры режиссер Игорь Ушаков, чьи профессионально разведенные мизансцены не выразили ничего авторского – и это несомненное благо. Центр тяжести тем самым переместился на сценографию и особенно костюмы Теодора Тэжика, решившего спектакль в тотально белой гамме – как если бы Моцарт всю оперу написал в до мажоре. Белизной отливал даже орнамент, пущенный вокруг слегка фриковатой стрижки императора. Возможно, художник намекнул нам, что премьера «Милосердия Тита» – белый лист, с которого театр захочет заново начать историю.

Оперный театр на Никольской улице, которым руководит выдающийся дирижер Геннадий Рождественский, в последние годы привлекал к себе внимание необычным репертуаром, однако не всегда радовал совершенством его музыкального воплощения. Новая работа – признак серьезного качественного скачка.

Рождественский пригласил к работе над постановкой «Милосердия Тита» дирижера Игната Солженицына, который привез с собой заокеанский стиль исполнения Моцарта – не склонный к догмам аутентистов, однако покоящийся на добродетелях стройности и точности. С первых же тактов увертюры оркестр заиграл так, словно его подменили – энергично, уверенно, а вместе с тем сбалансированно и прозрачно. Хор, по обыкновению состоящий из солистов театра, звучал не как набор солистов, а именно как хор (хормейстер – Алексей Верещагин), полнозвучно, едино и легко, впечатляя не столько громогласием, сколько мягкой краской.

Соревнование по сотрясению воздуха, нередкое на спектаклях театра, среди солистов на сей раз не проводилось. И хотя в дальнобойных качествах голосов усомниться не пришлось, вокальные работы оставили впечатление прежде всего поиском гармонии. Многое, хотя и далеко не все, удалось тенору Сергею Годину и сопрано Анне Бауман в сложных партиях милосердного Тита и фуриозной Вителлии. Легкое сопрано Екатерины Ферзбы подошло искренней Сервилии, чуть высоковата пришлась партия взволнованного Анния альту Ульяны Разумной, достойно спел верного Публия баритон Кирилл Филин. А лучше всех оказалась Мария Патрушева, чей альт прекрасно передал эмоциональное богатство и непростую палитру нюансов партии мятущегося Секста.

Такого Моцарта в Камерной опере Покровского еще не было. Игнату Солженицыну и его музыкантам удалось воплотить архитектонику, высокий строй чувств и актуальную старомодность одной из последних моцартовских партитур.