В электротеатре «Станиславский» показывают работу Кэти Митчелл

Видеоинсталляция «Пять истин» известного театрального режиссера Кэти Митчелл в Москве пробудет три месяца. Музей Виктории и Альберта, по заказу которого было создано это произведение, уже представлял его в Париже, Вене, Вашингтоне и Амстердаме, а в Москве этой выставкой отметил свою двухлетнюю годовщину электротеатр «Станиславский». Художественный руководитель электротеатра Борис Юхананов отстаивает идею универсальности театрального искусства, его расширения, поэтому логично, что выставку из знаменитого британского музея впервые разместили не в специальном экспозиционном пространстве, а прямо в театральном фойе, для чего пришлось выстроить новый павильон.

Британский режиссер Кэти Митчелл, которую называют королевой, а то и демоном технологических инноваций, с 90-х гг. ставит спектакли, где опыт психологического театра соединяет с возможностями современных медиа. Что непросто воспринимается публикой, в том числе весьма консервативной британской, поэтому свои лучшие и наиболее радикальные работы режиссер создала в Германии. Но музеем ей была предоставлена полная свобода и передовые видеотехнологии. Куратор проекта, продюсер отдела театра и перформанса Кейт Бейли хотела создать объект одновременно исследовательский и образовательный. Кэти Митчелл записала на видео монолог Офелии, который актриса Мишель Терри исполнила в пяти разных вариантах – так, как бы могли поставить эту сцену Станиславский, Арто, Брехт, Гротовский и Брук. Десять экранов, по два на каждый метод, одновременно показывают знаменитую сцену сумасшествия. Длится она 10 минут. Зритель находится внутри выставочного черного куба, на стенах которого размещены экраны. Кейт Бейли рассказывала, что зрители разных стран ведут себя по-разному: американцы предпочитали рассматривать видео последовательно, по авторам, французы следили за всеми экранами одновременно, а британцы просто ложились в центре куба и медитировали.

Под экранами нет надписей, никто не предлагает никаких объяснений. На экранах одна и та же актриса в одном и том же штапельном платье в цветочек совершает разные действия: кричит, закуривает, поет зонг, молчит, перебирает предметы – очки, бумажник, часы, платок, – теребит букет... Вот так выглядит театр Гротовского – сверхкрупный план, сверхгромкий вой, судороги бьющегося в муках тела. В варианте Станиславского важны паузы, молчание, медленно движется рука с сигаретой, Офелия Брука возникает из пустого пространства, метод Брехта опознается по зонгам, по отчетливой иллюстративности жестов, театр Арто представлен искаженным изображением судорожно двигающегося рта. Ничто не препятствует субъективному взгляду режиссера показать зрителям собственное видение Арто, свое понимание метода Станиславского. Да и бывает ли чужой метод?

Одновременно работающие экраны создают причудливую звуковую и визуальную смесь, почти какофонию, пять Офелий сходят с ума по-своему, голова у зрителя кружится. Проект провокативно назван «Пять истин», но мы-то знаем, что истина бывает одна или ее нет вовсе... Каждый метод представлен на двух экранах, и если больший показывает крупный план актрисы, то меньший – деталь, предмет или часть тела. Так образ еще больше дробится, фрагментируется, 10 экранов агрессивно подают зрителю смещенное и перемешанное изображение мира. И в какой-то момент приходит понимание, что здесь и сейчас существует шестая Офелия, над которой работали Митчелл с Терри и которая родилась в нашем восприятии, объединяющем все существующие теории и образы.

Экспериментальная площадка, созданная за четыре дня усилиями театрального режиссера, музейного куратора, актрисы и видеотехников, не предполагает иллюстрации к театральным системам пяти крупнейших режиссеров мира, это, конечно, гибрид искусства и высоких технологий, кинетическая игрушка, попытка репрезентации самой идеи театральности, выполненной в ином материале, волшебный фонарь XXI века.

До 26 апреля