Иранский фильм «Коммивояжер» снят в меняющемся Иране, но не о нём

Самый известный сейчас в мире иранский режиссер Асгар Фархади опять снял камерное маленькое кино. И уже получил за него два приза в Каннах, номинацию на «Золотой глобус», премию Национального совета кинокритиков США за лучший фильм на иностранном языке, попал в шорт-лист «Оскара» (за свой прогремевший фильм «Развод Надера и Симин» он получил «Оскара» в 2012 г.).

Фильм «Коммивояжер» тоже сделан в модном сегодня документальном стиле: кажется, что камера просто парит в воздухе рядом с реальными людьми, и, хотя в ее орбиту попадает только самое необходимое, атмосфера современного восточного города как-то незаметно проникает на экран. Герои фильма Эмад (Шахаб Хоссейни) и Рана (Таране Алидости) – молодая семейная пара, нижний средний класс, гуманитарная интеллигенция. Эмад днем преподает литературу в школе, вечерами вместе с женой играет в театре. Оба участвуют в спектакле по одной из самых известных в мире пьес – «Смерть коммивояжера» Артура Миллера. Название фильма сообщает, что пьеса, о сюжете которой, впрочем, ничего не рассказано, важна для понимания. Фархади признается, что пьеса давно его захватила глубиной проникновения в суть человеческих отношений, к тому же сейчас ее социальная тема «очень сильно резонирует с сегодняшней ситуацией в моей стране. Тегеран меняет облик неистово, беспорядочно, бездумно. От стремительных темпов модернизации захватывает дух. Ты либо адаптируешься, либо погибаешь».

Фильм начинается с землетрясения – дом, в котором живут герои, рушится. Однако, как быстро становится понятно, стекла вылетают и штукатурка падает не в результате стихийного бедствия, а из-за строительных работ – рядом роют котлован под новое здание. Тегеран строится, старое трещит по швам, новое появляется бурно, спешно и пугающе. На фоне социальной нестабильности, о которой, впрочем, в фильме ничего прямо не сказано (за два часа экранного времени в кадре ни разу не появится ни газет, ни телевидения), молодые супруги ищут себе новый дом – не правда ли, символично? Но и сам переезд, и первые дни обживания в новой квартире сняты с таким пристальным вниманием к бытовым подробностям, что символичность происходящего обнаруживается только постфактум.

Новое жилье, как впоследствии выясняется, не безопасно. Та женщина, что снимала его прежде, вела довольно беспорядочную жизнь, и ее многочисленные гости не только вызывали недовольство соседей, но и представляют угрозу для новых жильцов. Неизвестный нападает на Рану, и, хотя она не сильно пострадала, это почти символическое насилие оказывается роковым. Трещина, в начале фильма картинно расколовшая стену над супружеской кроватью, начинает раскалывать их отношения. Постепенно весь уклад жизни молодой пары, казалось бы, такой разумный и продуманный, рушится. Интригу не хочется рассказывать, так как одно из основных достоинств картины – почти детективное нагнетание саспенса. При медленном, неторопливом течении действия сюжет держит в напряжении до самого конца. Только досмотрев до финала, можно понять, как ловко и незаметно режиссер приводит своих персонажей к полностью изменившемуся раскладу.

В фильме, рассказывающем об одной из самых закрытых стран, решительно нет никакой экзотики, все, что в нем происходит, могло случиться в любой другой стране. Но в то же время именно наш интерес к Ирану, с его закрытостью, религиозной цензурой, древней культурой и новой архаикой, делает этот фильм важным свидетельством продолжающейся, несмотря ни на что, гуманистической традиции.

В прокате со 2 февраля