«В лучах солнца» Виталия Манского – документальная антиутопия, снятая в Северной Корее

Манский и его команда снимали документальный фильм о простой северокорейской семье, которая живет в самой счастливой стране мира. Сценарий был написан корейскими специалистами, которые постоянно контролировали съемочный процесс, весь отснятый материал проходил цензуру. История съемок – почти детектив: съемочная группа не имела права выйти из гостиницы без сопровождения, следовала сценарию, но не выключала камеру, когда корейские коллеги давали указания героям, Манский снимал настоящую жизнь из окна гостиницы, спрятавшись за занавеской, а весь материал каждый день перегоняли на другую карту памяти. Режиссер должен был приехать в Пхеньян еще раз, но корейцы решили больше не пускать съемочную группу в страну. Манский не раз говорил на встречах со зрителями, что был бы рад доснять кино по этому сценарию, но пришлось монтировать фильм из того, что у них было.

Получились не «Кубанские казаки», а что-то вроде «Мы» Замятина, рассказ о том, что «солнце – сквозь все». Кино – это коллективный миф о рае, то, что люди хотели бы потом вспоминать как собственную великую историю. Из фильма невозможно понять, как на самом деле живут в Северной Корее, это страна декораций. Улицы полны людей, но эти люди никуда не идут, переминаются с ноги на ногу и ждут команды «Мотор!». У обочины стоит школьный автобус, но, похоже, здесь никогда не было остановки. Главный инженер завода разговаривает с работницами перед съемками, но он никогда не был на этом заводе и на самом деле работает журналистом. Ветеран, увешанный медалями, в костюме с чужого плеча, рассказывает детям о том, как сбивал самолеты америкашек, а потом спрашивает у режиссера: «Что я еще должен сказать?» Дети зевают. Эта настоящая эмоция кажется неуместной.

Даже семейный фотоальбом здесь выглядит отфотошопленным, даже жилой дом, в котором по сценарию живет семья восьмилетней девочки Зин Ми, не похож на настоящий жилой дом. На подоконнике цветет прекрасная кимченирия, красный цветок, выращенный Зин Ми. За завтраком текут неспешные семейные беседы. «Ешь кимчи». – «Хорошо». – «Ты должна кушать много кимчи. Кимчи – наше национальное блюдо».

Вся жизнь Зин Ми – это вереница одинаковых дней, устремленных к солнцу. В День сияющей звезды, день рождения великого вождя и генералиссимуса, который полностью посвятил себя счастью и сияющему будущему школьников, Зин Ми и тысячи ее сверстников вступают в Союз детей. Она несет на выставку свою кимченирию, удостаивается чести заниматься танцами, потом еще большей чести – выступить на концерте в День солнца, день рождения Ким Ир Сена, потом самой большой чести – получить подарки от Ким Чен Ына. Слова «мы удостоены чести» становятся бесконечными ступенями ввысь, в безвоздушное пространство.

Это убийственное кино. В нем видишь и советское прошлое, только основанное не на страхе, а на полном растворении в любви к великому вождю. И возможное будущее, в котором создание мифа становится важнее, чем создание мира. Да, в этом фильме есть и вынужденная манипуляция – мрачная, если не трагическая музыка, сопровождающая многие подсмотренные кадры, подчеркнутая пустота общественных пространств. Но все это искупается поразительным эпизодом, в котором люди толкают троллейбус к тому месту, где он сможет уцепиться за провода и поехать, – это выглядит метафорой жизни целой страны.

Есть и этическая проблема – имеет ли режиссер моральное право врать ради правды, нарушать договоренности и подвергать опасности своих героев, чтобы сделать блестящее кино? Ближе к финалу фильма Зин Ми, оставшись в комнате с режиссером и переводчицей, отвечает на вопрос, о чем она мечтает. Что-то вроде «ты думаешь, что еще ты можешь сделать для великого вождя?» – и вдруг у нее текут слезы. «Стишок, что ли, пусть расскажет», – испуганно говорит за кадром Манский, пытаясь успокоить ребенка. Девочка начинает читать пионерскую клятву, и слезы ее высыхают.

На неотомщенных слезках этого ребенка рассказать всю правду о самой счастливой стране в мире – согласился ли бы ты быть архитектором на этих условиях, скажи и не лги! Да о чем тут думать. Согласился.