В Гранд-опера поставили редкую оперу Франческо Кавалли «Гелиогабал» (Eliogabalo)
Режиссер Тома Жолли обошелся с партитурой XVII века бережно и свободно
Гелиогабал – скандальный император, потрясший крайностью своих утех даже привыкший к оргиастическим излишествам Рим, один из самых отталкивающих, но и притягательных персонажей истории, о ком Арто сочинил свое блистательное эссе «Коронованный анархист».
Этот спектакль – дебют в Парижской опере Тома Жолли, прославившегося своими зрелищными постановками шекспировских хроник. И здесь зрители ждали зрелищных излишеств, но были удивлены сдержанным тоном и благопристойностью постановки. Был большой соблазн уйти от героя Кавалли к настоящему Гелиогабалу, чья жизнь давала неисчерпаемые возможности для самых смелых сценических фантазий. Но Жолли сознательно остался в рамках оперной эстетики XVII века, рафинированного, условного спектакля, где главные действующие лица – музыка и великолепные голоса, которые можно слушать себе в удовольствие, не отвлекаясь на разгадку очередной режиссерской головоломки, тем более что опера Кавалли ни разу не исполнялась во Франции.
В спектакле два изумительных контратенора: аргентинец Франко Фаджоли – император – и немец Валер Сабадус – Джулиано, начальник преторианской гвардии. А партию Леньи, кормилицы и главной советчицы тирана, наоборот, исполняет тенор, Эмилиано Гонзалес Торо. От излишеств настоящего Гелиогабала в спектакле очень красивая сцена обливания золотом, за которой следует сцена объяснения с Джеммирой, принимающая сразу эротическую окраску. Интригу в постановке Жолли держит не очередная выдумка императора, а любовные истории четырех героев, удивительные по насыщенности любовные дуэты. А также проникновенное, чувственное исполнение Марианой Флорес роли бывшей возлюбленной Алессандро Атилии, пытающейся вернуть его любовь. Спектакль сыгран превосходно. В этой опере превалируют речитативы, и Жолли рассматривал ее прежде всего как «драму на музыке», репетировал с исполнителями три недели только как с драматическими актерами. В этом его поддержал знаменитый аргентинский дирижер, лучший специалист по барочной опере Леонардо Гарсиа Аларкон. Партитура Кавалли в исполнении Cappella Mediterranea театрализуется, переосмысляются ритмы, усиливаются ритурнели, подчеркиваются переходы между паузами и речитативами. И только пластика любовных балетов эфебов от хореографа Мод ле Планек академична и не вяжется с барочной стилистикой.
Конец черной легенды
В чем актуальность сюжета? Гелиогабал в трактовке Тома Жолли – не монстр, а скорее загадка: «Не все в его действиях было обязательно негативным, он, например, открыл римский сенат женщинам, – говорит режиссер. – Но он принадлежал другой культуре, другой религии, у него другое отношение к сексу. И все это вместе вызывало неприятие у римлян и положило начало черной легенде об императоре-иностранце. Вопрос остается открытым и сегодня: как сосуществовать с этим Другим? С иностранцем?»
Вопреки кажущейся простоте мизансцена в высшей степени изысканная и продуманная. Главный конфликт для Жолли – между материальным Римом и фантазийным, неосязаемым Гелиогабалом. Эти два начала противопоставлены в сценографии – конструкция устойчивая, из камня, и эфемерная, световая, символизирующая бога солнца, которому поклонялся император: он был не только родом из Сирии, но еще и наследственным верховным жрецом (отсюда его имя). На фоне световой сценографии эффектно смотрятся стилизованные костюмы, вне определенной эпохи, созданные английским дизайнером Гаретом Пью.
Главная придумка – декорацию задают белые лучи направленных прожекторов (светодиоды), общие для всех постановок Жолли, и световая архитектура, напоминающая инсталляции итальянца Карло Бернардини. «Свет пронзает пространство подобно тому, как Гелиогабал подрывает существующий порядок», – объясняет режиссер. Гелиогабал любил рядиться в женское платье, субтильная игра «мужское – женское» прекрасно отражена в партии, написанной для кастрата. В либретто бисексуальность приглажена, шалости императора больше похожи на галантные похождения в стиле XVII века, скорее от Дон Жуана, чем от Нерона и уж тем более от исторического Гелиогабала.