Ассортимент ярмарки Art Basel разнообразен

Галереи, базирующиеся на первом этаже Art Basel, внушают трепет безупречными вещами, священными именами их авторов и ценами. Эстетический пафос здесь может превысить возможности даже натренированного восприятия – прекрасного бывает слишком много для одного стенда. Тогда особенно радует представление единственного художника. Galerie Zlotowski, например, выставила серию аккуратных коллажей Курта Швитерса, и часть из них уже зарезервирована.

Работы самого Ильи Кабакова и совместные с женой Эмилией представлены тремя галереями, но Sprovieri показывает только его. Организована демонстрация концептуально, в духе художника - интеллектуально элегантно. Небольшие листки с набросками-размышлениями разных лет, прежде всего о малевичском квадрате, продолжены прямоугольной картиной - белой в центре и черной по краям. Такое же белое поле в черной раме на другой картине покрыто карандашными набросками людей. Автор рисунками недоволен, они много раз поправлены, но так и не выписаны. Такое вот продуманное (или выстраданное) отрицание отрицания изображения. Или констатация собственного несовершенства. Все составляющие этого художнического высказывания продаются сами по себе, картины стоят больше чем по $500 000. Жаль, что нет возможности переместить весь стенд в маленький русский музей и многое разъяснять на его примере про творческие комплексы и амбиции художников ХХ в.

Поиск на ярмарке соотечественников, пусть и бывших, происходит не от модного патриотизма, а потому что их знаешь. На втором этаже выставлены авторы, чьи имена не у всех на устах. Здесь могут встретиться и классики современности – на стенде нью-йоркской Sean Kelly «Парадокс в контенте» в виде неоновой ветки Джозефа Кошута (85 000 евро) соседствует с неназойливо кинетическим объектом Ребекки Хорн тоже в виде деревца (600 000 евро). Но скорее увидишь работы локально известных художников. Вот варшавская галерея Foksal представляет изящную композицию Эдварда Красиньского 1981 г. (160 000 евро), понятно, что это «второй польский авангард», но не больше. Кстати, галерей из Восточной Европы на Art Basel очень мало, из Латинской Америки больше, видимо, не политикой, не отношением к стране объясняется тот печальный факт, что московские галереи к участию в ярмарке не допускаются. На арт-рынке есть игроки посильнее наших, и место уступать они не собираются.

Но когда обходя стенды понимаешь, что если не многие, то уж точно некоторые наши художники хорошо бы здесь смотрелись и продавались, то не за державу обидно, а за каждого из них. Поэтому радостно на стенде галереи Juana de Aizpuru найти красивую по цвету и лаконичную по сюжету – на фоне голубого тумана стоит оптический прибор, за 50 центов позволяющий в эту туманную даль всматриваться, – фотоработу Тимофея Парщикова (12 000 евро).

Вообще, галереи второго этажа очень развлекают. Вряд ли по главной программе базельской ярмарки можно судить о новых тенденциях и путях развития современного искусства. Здесь не бегут впереди прогресса и не страшатся уже пройденных дорог, поэтому часты подражания. Впрочем, вполне качественные. Никто не проходит мимо Johnen Galerie, где палочки между двумя барабанами ударной установки без человеческой помощи тихонечко отбивают ритм. Ребекка Хорн в свое время делала кинетические штучки поинтереснее и осмысленней. Но самоиграющие барабаны тоже, надо думать, скоро найдут своего владельца.

Как ярмарка современного искусства Art Basel стала крупнейшей в мире