Пушкинский музей открыл выставку «Лев Бакст / Leon Bakst»

В названии «Лев Бакст/Leon Bakst» два варианта написания имени художника, вернее его псевдонима, стоят c умыслом. Подчеркивают, что он принадлежит не только русскому искусству, но и мировому, особенно французскому. Это на открытии выставки отметила директор Пушкинского музея Марина Лошак. Позже в личном разговоре она объяснила, что роль Бакста как художника по костюмам, повлиявшего на стиль своего времени, на высокую моду начала века, значительнее, чем его место в истории русского искусства.

Соответственно этому утверждению и построена экспозиция – вокруг костюмов. На подиуме в центре Белого зала стоят манекены в театральных одеждах, сделанных по эскизам Бакста уже после его смерти, например в 30-е гг., они из частных собраний, прежде всего Александра Васильева. Еще восемь роскошных платьев из его же коллекции демонстрируют, уже в конце колоннады, как балеты «Дягилевских сезонов» повлияли на продукцию модных домов, которые в начале 1910-х гг. покупали у художника эскизы и подписывали с ним контракты.

Но это только формальные маяки. Истинные же ценности, произведения самого Бакста, расположены вокруг театральных одежд и дамских нарядов, относящихся к художнику опосредованно. Главное на выставке – эскизы театральных костюмов, сделанные им к балетам петербургских театров и постановкам Сергея Дягилева. Блистательные рисунки к «Шехеразаде», «Орфею», «Пери», «Нарциссу», «Ипполиту» и «Жар-птице» не прекращают восхищать, хотя большинство из них хорошо известны по выставкам и публикациям. Яркие и гармоничные, роскошные, но без лишних деталей, вызывающе эротичные и виртуозно артистичные – в большинстве своем это законченные произведения, где человеческое тело образует с одеждами сложный узор. И каждый лист, кажется, рассказывает историю о том, как это свободное и совершенное тело стремится от прекрасных покровов освободиться. И еще кажется, что и быть не может таких физически идеальных людей, как изображенные на рисунках Бакста.

Но оказывается, что они были, и серия театральных фотографий начала века – Тамары Карсавиной в партии Жар-птицы, Вацлава Нижинского в костюме сиамского принца, Анны Павловой и Михаила Фокина в «Египетских ночах» – тому убедительное доказательство. Эскизы, костюмы и архивные фотографии на выставке рассредоточены, но, безусловно, составляют единое целое. И, как ни странно, отдельные эффектные наряды, которых на выставке много, имеют с графикой Бакста меньшую связь, чем старые снимки. Без тела костюм не живет. Только не такой легендарный, как Вацлава Нижинского в «Призраке розы», подаренный Ромолой Нижинской Вагановской академии. Он, возможно, и должен был стать центром выставки. Как говорит научный сотрудник музея Алла Луканова, именно с него публика срывала лепестки. Легко убедиться, с каких именно мест.

Станковые работы Бакста, хрестоматийные портреты Андрея Белого, Зинаиды Гиппиус, Дягилева с няней, одна из самых известных его картин «Ужин» собраны вместе в зале, замыкающем колоннаду. Ранняя живопись, в том числе портрет Любови Гриценко, когда она была еще невестой, а не женой Бакста, и документальные материалы (письма, фотографии, договоры с журналами и счета) вынесены в два зала другого здания – отдела личных коллекций. Художник, еще не ставший Leon Bakst и не известный Парижу, также оказался маргинальным сюжетом.

Тщательно собранная из 30 музейных и частных коллекций выставка к 150-летию Льва Бакста в Пушкинском музее посвящена прежде всего театральному художнику и мастеру костюма. Марина Лошак сожалеет, что не удалось – не хватило места – показать интерьерные работы Бакста. Не менее печально, что нет на выставке и блестящих рисунков, сделанных для журнала «Золотое руно», хотя без них представление о художнике неполное. Впрочем, они хорошо известны и не раз показывались.

Инициатор и куратор выставки – известный историк русского искусства Джон Боулт. Выступая перед журналистами, он подчеркнул, что пришлось сделать большую работу по выбору материала – среди поздних вещей «очень много сомнительных». А на вопрос, не слишком ли много на выставке костюмов, улыбнувшись, ответил: «Вчера их было еще больше».

До 4 сентября