Обладатель каннского Гран-при и «Оскара» за лучший фильм на иностранном языке выходит в прокат
Венгерский «Сын Саула» – фильм невыносимый, мучительный и при этом бесстрастный
Его называют «невыносимым триллером» – возможно, это станет термином, вроде «экзистенциального триллера». Потому что режиссер-дебютант Ласло Немеш вместе с актером-дебютантом Гезой Реригом помещают зрителя не просто в ад, а в серый, холодный, хорошо смазанный механизм, позволяющий аду работать. Саул Аусландер, член зондеркоманды в Освенциме, занят своей повседневной работой: сопроводить партию евреев к газовой камере – закрыть двери – подождать, пока затихнут крики, – собрать тела (здесь о них говорят «вещи») – отнести к печам – перелопатить пепел – вымыть пол в газовой камере – проверить одежду, нет ли золота в карманах – свезти одежду на склад – и так до бесконечности. Но не до изнеможения, потому что, когда начинается фильм, все его герои находятся уже далеко за пределами изнеможения.
Зондеркоманда занималась этой черной работой в обмен на некоторые послабления в режиме, но через несколько месяцев члены зондеркоманды сами шли в расход. Саула вот-вот ждет смерть. Прибираясь в газовой камере, он вдруг слышит чье-то прерывистое дыхание. Какой-то мальчик выжил. Ненадолго. Но прежде чем тело отправят к местному врачу, Саул узнает в мальчике своего сына. Теперь он одержим идеей похоронить сына по религиозным законам, готов даже выкрасть тело у врача. И маниакально ищет раввина, чтобы тот прочитал над телом молитву. Все дальнейшее напоминает злую компьютерную игру: Саула передают из рук в руки как «вещь»: здесь помочь, там поднести, здесь прибрать. А он ищет, ищет раввина. Остальные члены его зондеркоманды готовят восстание, но Саула уже не волнует ни борьба, ни свобода.
Кадр из фильма «Сын Саула» / Agora Films
«Сын Саула» вступает в непривычные отношения со зрителем: это своеобразное моральное 3D, аттракцион ужаса и бесстрастности, упражнение в формализме, вырывающееся на волю и сбивающее зрителя с ног. С того момента, как Саул войдет в кадр, и почти до самого конца фильма камера следует за героем неотвязно, фокусируясь на его лице или на спине и не видя ничего вокруг. Все в расфокусе, близорукая, почти слепая камера, физическая невозможность прямого взгляда на мир. Просто потому, что это невыносимо. На периферии кадра, почти в слепом пятне, перетаскивают «вещи», вскрывают тела, стреляют, падают, не встают. Из-за такого формального приема зритель не просто оказывается в шкуре героя. Ему показывают его настоящее место: место человека, который пришел не увидеть историю, отвернуться от нее.
Встреча
Геза Рериг – поэт и панк-рокер, исполнивший роль Саула, – говорит, что, когда впервые много лет назад приехал в Освенцим, просто посмотреть, он нашел там выжившего, и это был бог.
Это умное, безжалостное и бесстрастное кино о градациях смерти и о том, как человек становится вещью, придатком системы, частью механизма. Фильм цитирует «Иди и смотри» Элема Климова, предлагает иной взгляд на «Шоа» Клода Ланцмана, заставляет вспомнить и библейского царя Саула, который отвернулся от своего бога и потерял своих сыновей, и Антигону, которая хоронит своего брата вопреки всему, и Вавилонскую башню – сплошной разноязыкий гул сопровождает Саула в его квесте. Здесь есть и историческая правда – восстание в Освенциме действительно произошло в 1944 г., остались свидетельства. Кто-то из зондеркоманды действительно фотографировал, как сжигают тела, фотографии можно увидеть в музее. Но все эти цитаты, все эти реальные события остаются в расфокусе. Из всего мира существует лишь один человек – заключенный Саул, из всей культуры – лишь кадиш, молитва над умирающим, из всех эмоций – лишь одержимость.
Режиссер Ласло Немеш снял анти-«Список Шиндлера». Это фильм о холокосте без единого сентиментального клише, фильм о концентрационном лагере – без спасительной мысли о будущем, фильм о Второй мировой войне – без исторической перспективы. Это фильм, в котором нет истории, а есть лишь непрекращающийся ад «сейчас». За этот ад фильм получил почти все главные призы 2015 г.: «Оскар» и «Золотой глобус» за лучший иностранный фильм, Гран-при Каннского кинофестиваля. Технически безупречная бесстрастность сегодня вдруг оказалась столь же востребованной, как двадцать с лишним лет назад – сентиментальность в «Списке Шиндлера».
«Антигона» Ануя заканчивалась словами об исходе любой битвы, любой борьбы человеческого и внечеловеческого: «Все одинаковые мертвецы – застывшие, бесполезные. А те, кто остался еще в живых, понемногу начнут забывать их и путать их имена».
Саул. Его зовут Саул. У него никогда не было сына.
В прокате с 14 апреля