Берлинский кинофестиваль занялся беженцами

Начало было легким. Берлинале открылся фильмом с умными шутками про коммунистов в Голливуде, чечеткой Ченнинга Татума и плаванием Скарлетт Йоханссон с русалочьим хвостом. Это «Да здравствует Цезарь!» братьев Коэн – комическая история похищения белозубой звезды (Джордж Клуни) в разгар съемок пеплума про римского полководца, который уверовал в Христа. Коэны показали не только религиозную природу студийной машины, но и высечение искусства из производственных ограничений («гений системы», как называл это Базен). На пресс-конференции Клуни рассказывал, каково ему, человеку тонкой душевной организации, все время играть идиотов. А после встретился с канцлером Ангелой Меркель, чтобы выразить ей поддержку и обсудить, что они могут сделать вместе для жертв дарфурского конфликта, реализации минских соглашений и разрешения греческого долгового кризиса. Так что большое американское кино производит не только иллюзии.

Но Коэны и Клуни – вне конкурса. А в конкурсе, как принято в Берлине, острая социальность.

Джанфранко Рози (первый в истории обладатель венецианского «Золотого льва» за документальный фильм) представил «Огонь в море» (Fuocoammare), снятый на острове Лампедуза в 200 км от Сицилии, печально известном тем, что у его берегов регулярно тонут беженцы из Африки. На острове живет около 6000 человек в основном портовых профессий. Раньше они ныряли за морскими ежами или ловили с траулера прозрачных кальмаров. Теперь проводят спасательные операции в море, пытаясь найти уцелевших после кораблекрушений. На фоне ночных съемок радара и маяка звучит запись реальных переговоров диспетчеров: «Сколько вас человек? Ваши координаты?» – «Нас 250, нет, 230. Помогите нам! Ради бога!» – «Ваши координаты?» Тишина.

Fuocoammare – сицилийская баллада про шторм, которую заказывает радиоведущему местная жительница для ушедшего в море племянника. Ежедневные смерти вмонтированы в автоматизм мирной жизни итальянской провинции. Водолазы ищут моллюсков в тех самых прибрежных водах, где прошлой ночью вылавливали трупы. Ведущий музыкальной передачи ставит песню в эфире, который в предыдущей сцене был наполнен криками о помощи.

Местный доктор показывает фотографии из личного архива и вспоминает, в каком состоянии к нему попадают счастливцы, добравшиеся до европейских берегов: обезвоживание, истощение, ожоги от смеси топлива с морской водой. Этот же доктор тренирует «ленивый глаз» 12-летнего Самуэля, любителя пострелять из рогатки и прирожденного комика, которому в этом фильме можно присуждать приз зрительских симпатий. А настоящее торжество жизни в фильме Рози – это когда выжившие присоединяются к игре. Например, проводят товарищеский матч между командами Эритреи и Сирии. Или сочиняют госпел о своих странствиях: «Мы бежали от бомб в Нигерии через пустыню Сахару, пили мочу и отдавали последние деньги разбойникам. Если мы не умерли в ливийской тюрьме, то не умрем и в море».

Эти библейские коннотации рифмуют фильм Рози с франко-израильской картиной «Между заборами» (Between the fences), показанной в программе «Форум». Израильтянин Ави Мограби несколько лет снимал репетиции театральной мастерской в лагере «Холот» посреди пустыни, где израильские власти по 7–12 лет держат беженцев из Африки. Театральный режиссер Шен Алон работает с ними по методике Аугусто Боаля – бразильца, который в 1960-х пытался с помощью театра организовывать социально неблагополучных людей в сообщество (его книга называется «Театр угнетенных»). Узники «Холот», выходцы из разных стран и социальных слоев, тоже осознают себя сообществом и даже выходят однажды на марш протеста против нарушения своих гражданских прав. Как известно, «угнетенные классы» обычно консервативны в своих культурных предпочтениях. Если они хотят видеть или делать театр, то предпочтут классику. Но Шен Алон приходит к ним не с Шекспиром, а с Аугусто Боалем, т. е. предлагает бывшим военным, строителям или поварам делать спектакли об их собственной жизни. Результатом становится не только солидарность, но и – как у самого настоящего театра – гастроли.

Берлин