В театре «Новая опера» проходит Крещенский фестиваль

В этом году Крещенский фестиваль объединен любопытной идеей, которой театр дал название «Диалоги и двойники». Что важнее в опере – сюжет или музыка? Конечно, музыка, ответит любой меломан. Но ведь одна из задач музыки в опере – интерпретировать сюжет. В программе собраны пары опер, написанных на один и тот же сюжет разными композиторами.

К примеру, «Ромео и Джульетта» Гуно, имеющиеся в репертуаре театра, сопоставлены с оперой Беллини «Монтекки и Капулетти», которую разучили специально к фестивалю и дают в концертном исполнении. Любопытна и другая пара – «Алеко» Рахманинова и «Цыганы» Леонкавалло, обе написаны на сюжет поэмы Пушкина.

Не менее выразительную пару составили две оперы, героями которых являются Ирод, Иродиада, Саломея и пророк Иоанн (Иоканаан). «Саломея» Рихарда Штрауса появилась в репертуаре театра в начале этого сезона. На московской сцене это редкое произведение: последний раз кроваво-эротический шедевр модерна ставился в Москве в 1925 г. Но опера, пришедшаяся «Саломее» в пару, не звучала в России вообще никогда – и вот только сейчас было поправлено это досадное историческое упущение.

«Иродиада» Жюля Массне (Брюссель, 1881) представляет собой произведение много более гармоничной эпохи, нежели драматичный рубеж веков, когда работал Рихард Штраус. Считается, что она написана по повести Флобера, однако в главных сюжетных поворотах она отступает и от нее, и от Нового Завета, и, если верить римским историкам, от исторической правды. В опере Массне нет и намека на знойный танец, в награду за который Саломея потребовала у Ирода голову Иоанна Крестителя. Напротив, она влюблена в него так пылко, что готова сама идти вместе с ним на казнь, лишь бы не разлучиться в вечной жизни. Пророк, конечно, отвергает земную любовь – но ближе к финалу проникается ответным чувством: Бог, как ни сложно это понять, взирает на возникшую страсть пророка снисходительно. Возвышенное романтическое чувство, в котором через 25 лет Штраус отказал своей героине, обуревает здесь и самого Ирода: он влюблен в Саломею, как пылкий юноша, а пророка чтит и не лишает головы до тех пор, пока ревность не побеждает государственное мышление. Последовательно отрицательным персонажем оказывается только Иродиада, изменившая первому мужу, бросившая дочь, а теперь люто ненавидящая Иоанна за направленную в ее адрес обличительную критику и добивающаяся его казни.

Однако нельзя сказать, что Иродиада, чье имя вынесено в заголовок оперы, наделена самой важной партией – хотя меццо-сопрано Татьяна Табачук и постаралась поразить зал широким диапазоном, силовым напором и экспрессией. На первом же плане оказалась лирическая героиня – Саломея, поначалу распевающая любовно-мечтательные арии и вдруг превращающаяся в героиню, способную на самопожертвование ради любви. Ее партию спела недавно принятая в труппу «Новой оперы» певица Ирина Морева-Половинкина, обладающая полнозвучным и пластичным сопрано. Тенор Михаил Губский исполнил роль пророка Иоанна в подчеркнуто героической манере, поднимая высокие ноты, как тяжелые гири. А самым привлекательным героем получился влюбленный Ирод в исполнении Артема Гарнова, нежно выводящего имя Саломеи под трепетный оркестр.

Партитуру «Иродиады» можно назвать каталогом нежных красок, представленных во всех оттенках, – чего стоит один солирующий саксофон. В других эпизодах оркестр «Новой оперы», ведомый опытной рукой Валерия Крицкова, обрушивал на головы публики эффектные тутти, скрепленные рычащими эскападами тубы и тромбонов.

Концертное исполнение удалось. Четвертого февраля его повторят с другим составом (судя по именам солистов, не менее, а то и более сильным) и с главным дирижером театра Яном Латамом-Кенигом за пультом. О возможной постановке пока ничего не слышно – между тем «Иродиада» могла бы стать истинным украшением репертуара, а не только фестивальной афиши.