Третьяковская галерея показывает графику Малевича, его соратников и учеников

Столетие появления на свет «Черного квадрата» Третьяковская галерея отметила скромной, но важной выставкой. «Под знаком Малевича» собрала в двух залах сотню графических работ и эскизов главного героя, его последователей, а также временно примкнувших к ним художников.

Собственно, временных спутников на выставке двое. Александру Экстер даже спутницей не назовешь, ее эффектная и элегантная «Танцовщица» к концепции имеет косвенное отношение, хотя и очень украшает выставку. Другое дело Эль Лисицкий: короткое время он был учеником Малевича, а потом далеко ушел от правоверного супрематизма. Не вооруженному знаниями зрителю может показаться, что и не уходил вовсе. Но это не так.

Куратор выставки – уважаемый в профессиональной среде исследователь Малевича и его окружения Татьяна Горячева. Только что музей издал ее книгу «Казимир Малевич и его школа. Графика из собрания Третьяковской галереи». В ней, правда, написано, что она вышла к выставке, но скорее наоборот. По крайней мере, объяснительный текст в зале и содержание выпущенной к выставке брошюры – прямые или слегка измененные цитаты из книги. После того как ее прочтешь, выставку смотришь по-новому. Она становится интереснее даже для тех, кто что-то знает и о самом Малевиче, и о его теории, и о тех, кто ей был верен и предан и страдал от своей преданности и верности.

Написана эта небольшая, не роскошная, но хорошо иллюстрированная книга довольно казенным искусствоведческим языком, без явного желания помочь читателю, но темпераментно. И главное – она помогает видеть беспредметное искусство. Точнее, понять, что видишь и почему простые геометрические формы под рукой разных авторов вызывают противоположные ощущения. Например, отчего композиции Лисицкого динамичны и стремительны, а у Малевича и его приверженцев кажутся монументальными независимо от размера, парящими в безвоздушном космическом пространстве?

Но это все косвенные сюжеты. Основной же состоит из двух частей, названных, как и два учрежденных Малевичем объединения, «Супремус» и «Уновис». И строится он на работах отца-основателя супрематизма и его спутников. На выставке есть хрестоматийные вещи, например автопортрет Малевича 1910–1911 гг., его эскизы супрематических композиций (поскольку происхождение графики, хранящейся в Третьяковке, прозрачное, все подлинные). А также его кубофутуристические рисунки, сделанные в конце 1920-х гг., но датированные десятилетием раньше. Как известно, Малевич мухлевал с датировкой (Горячева называет это «хронологической мистификацией»), чтобы утвердить себя создателем новых форм, а не эпигоном французов.

Прежде всего на выставке привлекают внимание листы классиков русского авангарда: красивая «Конструкция с белым полумесяцем» Любови Поповой, яркая супрематическая композиция Надежды Удальцовой, утонченное «Беспредметное» Ивана Клюна (с узнаваемыми лодочкой и домиком) и проуны Лисицкого. Не менее привлекательны и работы уновисцев, созданные для праздничного оформления Витебска. Не только часто цитируемый «Проект трибуны для площади» Ильи Чашника, но и эскиз оформления трамвая, сделанный художником Цейтлиным, чье имя до сих пор точно не установлено.

Что же до верных малевичевцев – Веры Ермолаевой, Константина Рождественского, Ивана Кудряшова, Николая Суетина, то их композиции очевидно развивают идеи боготворимого ими учителя. «Огненный человек. Непосильная чистота. Он вздергивает. Без него сползаем в муть, в мелочь, в уличное. Он – как совесть», – цитирует Горячева дневник Льва Юдина. Но и без цитаты отношение к Малевичу его окружения очевидно, если внимательно смотреть выставку.

До 14 февраля