Русский интерьерный дизайн переживает всплеск интереса к 70-м годам

Любите ли вы дизайн 1970-х как люблю его я? Мебель из пластика, мех в обивках, никелированные профили. Чрезмерность, возведенная в разряд хорошего вкуса. Откуда и почему это все вдруг возникло?

В начале 1970-х во взрослую жизнь вступило поколение беби-бумеров, которых только в США было 60 млн. Их юношеский максимализм пронизывал все области жизни. Ревизии подверглись родительские ценности. Правильная семья пала под ударами сексуальной революции. Миллионерами становились не обладавшие гарвардскими дипломами рок-музыканты.

Дикий интерьерный дизайн 1970-х тоже был формой молодого протеста. Никто не говорил о функциональности – все думали о гедонизме. Французский историк Патрик Фаварден назвал это «бунтом против тирании модернизма».

В 1960–70-е меняется типология жилья. Послевоенные десятилетия – торжество унифицированного панельного домостроения, принципы которого еще до войны сформулировал Ле Корбюзье. Активное строительство позволило быстро компенсировать нехватку жилых метров. В фокусе архитекторов и дизайнеров оказалась малогабаритная городская квартира. Высота потолков снизилась, и весь интерьер распластался по горизонтали. Мебель стала компактной, обтекаемых форм, нередко складной или легко передвигаемой, ее массово производили из пластика, стекла и металла. Новые квартиры изменили эстетику в целом – даже роскошные апартаменты и общественные пространства (отели, офисы) тяготели к горизонтали.

Мастером интерьеров, вытянутых вдоль линии пола, был Пьер Полен. Прежде чем прославиться своей революционной мебелью, Полен успел поучаствовать в Сопротивлении и окончить школу Комадо. В конце 1950-х для компании Artifort он разработал кресла и стулья Mushroom, Butterfly, Tongue, Ribbon, Orange Slice, ставшие неотъемлемой частью современного предметного мира. Сделанные из застывшей пены, они имели плавные обтекаемые очертания и были обтянуты яркими синтетическими тканями. Предметы интерь­ера напоминали вздувшиеся пузыри вулканической магмы и выглядели абстрактной скульптурой – но это была мебель для комфорта и расслабления. Полен доказал, что стулья и кресла могут обходиться без ножек.

В 1973-м Пьер Полен оформил личные комнаты президента Франции Жоржа Помпиду в Елисейском дворце. Если судить с позиций сегодняшнего дня, то выглядели эти комнаты как хипстерское жилье: много диванов, пуфов, люстры-цветы, консольный столик, который поддерживают два пластиковых страуса. Никакой серьезности и намека на высокий статус хозяина. Таковы были молодежные стандарты времени, хотя Жоржу Помпиду на тот момент исполнилось шестьдесят два.

В 1983-м Полен декорировал кабинет Франсуа Миттерана. Наверное, он был единственным дизайнером, которому удалось поработать сразу на двух французских президентов. Более того, популярность мебели Полена такова, что в 2008 году компания Ligne Rose даже перевыпустила несколько его моделей.

С декорирования артистических студий начинал британский дизайнер Макс Клендиннинг. В начале 60-х он провозгласил полный отказ от мебели и сам обходился торшером, похожим на скульптуру, ширмой и большим количеством пуфов – «чтобы, лежа на них, размышлять и бездельничать».

Огромный успех ему принесло оформление чайного салона журнала Liberation в 1965 году: Клендиннинг положил на пол ворсистые ковры и поставил низкие, обитые твидом кресла и диваны из собственной коллекции Maxima. Журналисты, посидев на твиде, вознесли дизайнера до небес.

Позже он начал сотрудничать со сценографом Ральфом Адроном, который стал и его партнером по жизни: в их совместных проектах присутствуют невероятно остроумные росписи стен. Стиль Клендиннинга менялся на протяжении всей его карьеры, но установка на интерьеры для безделья в его творчестве сохранялась. В 2012-м в Музее Виктории и Альберта прошла его большая выставка.

Протестный характер 60–70-х проявился прежде всего в цвете: на смену пастельной гамме 50-х пришли насыщенные тона и их агрессивные сочетания. В 1975-м начинается цветное телевещание, и, вполне вероятно, невиданные доселе краски повлияли на раскладку цветов в интерьере. Но ключевой фигурой в области цвета все-таки стал человек, а именно британский дизайнер Дэвид Хикс. С одной стороны, он был очень английским декоратором – разрабатывал орнаменты тканей и ковров. С другой – шел против традиции: беспощадной рукой Хикс вымел из интерьера безделушки, рамочки с семейными фото, фарфоровые вазы – всю «милость», с которой ассоциировался старый добрый английский дом. И еще, как писал в его некрологе Мин Хог, редактор журнала The World of Interior, «он убил цветы в своей душе». Никаких флоральных мотивов – сплошная геометрия. Шестиугольники – пчелиные соты Хикса и сегодня весьма актуальны, его сын Эшли Хикс выпускает по эскизам отца кафельную плитку.

Сын биржевого брокера, в начале 1960-х Хикс женился на леди Памеле Мунтбаттен, дочери пэра Англии и прапраправнучке королевы Виктории. Он бы прославился и без этого брака, но семейные связи придали его карьере ускорение: Хикс оформлял дома английским аристократам, яхту – королю Саудовской Аравии Фахду, нью-йоркский пентхаус – косметической диве Елене Рубинштейн, люксовые каюты на трансатлантическом Queen Elizabeth II, интерьеры в культовом фильм Petulia (1968).

Дэвид Хикс известен умопомрачительными цветовыми комбинациями. В шоу-руме в Лондоне, на Jermyn Street, он ставил кровать под пурпурным бархатным балдахином, что само по себе – ожог для зрения. Но к пурпуру добавлялась шелковая розовая подкладка, а рядом вставали два коралловых кресла. И все это на фоне серых стен! «Мой самый большой вклад в интерьерный дизайн, – писал сам дизайнер в книге (одной из девяти) «Дэвид Хикс в жизни со вкусом», – заключается в том, что я показал людям, как использовать смелые цветовые сочетания, орнаментальные ковры, как правильно освещать комнату и как соединять старые и современные вещи».

Еще один важный фактор, влиявший на формообразование в 1970-е, – освоение космоса и невероятная эйфория по этому поводу. В 1968-м году выходит «Космическая одиссея 2001 года» Стэнли Кубрика. В 1969-м в Милане Пьер Карден открывает свой бутик, напоминающий космическую станцию. Трендом было все ультрасовременное с акцентом на футуризм. И никакой исторической стилизации!

Во Франции футуризм исповедовал «ранний» Франсуа Катру, сын генерала, уроженец Алжира, журналист, начинавший карьеру в нью-йоркском Elle. В Нью-Йорке он подружился с прицкеровским лауреатом Филипом Джонсоном, учеником Миса ван дер Роэ. И Джонсон открыл ему глаза на пространство, цвет, свет и законы интерьерного формообразования.

Вернувшись в Париж в середине 1960-х, Катру женился на Бетти Сант, манекенщице Chanel, музе Ива Сен-Лорана, и обзавелся клиентурой из модной индустрии. Квартира супругов Катру на набережной Де-Бетюн стала своеобразным манифестом интерьерного футуризма: черно-белые диваны в гостиной были стилизованы под песчаные барханы далекой планеты, столовая имела черные стены и охристый пол и больше напоминала часовню, чем светское помещение. Пиком футуризма стала покрашенная в косую желто-белую полоску спальня с вмонтированным в стену маленьким телеэкраном. На стенах висели картины оп-артиста Виктора Вазарели, повсюду стояли скульптуры испанского кинетиста Анхеля Дуарте. Квартира принесла декоратору бешеную популярность. В таком же космичес­ком ключе он оформил несколько магазинов и залов для модных показов, но позже, в 70-е, увлекся антиквариатом, скромной миллионерской роскошью и в «нулевые» декорировал одну из яхт Романа Абрамовича.

Брижит Бардо в кино, Ники де Сен-Фалль в изобразительном искусстве – было бы странно, если бы интерьерный дизайн 60–70-х оказался обделен яркими женскими талантами. И действительно, их было немало.

Гае Ауленти получила архитектурное образование в Милане, делала мебель для компании Zanotta (стул April из нержавеющей стали и стол Sanmarco из зеркального стекла) и придумывала дизайн магазинам пишущих машинок Olivetti. Она проектировала интерьеры таких музеев, как Орсе и Центр Жоржа Помпиду. Когда речь шла об оформлении частных домов, в Ауленти просыпался чувственный и ироничный мастер: она обожала зеркальные потолки и яркую лаковую мебель на фоне пустых светлых стен.

Еще одна дива интерьерного дизайна – Габриэлла Креспи. Выпускница Миланского политеха, невероятная красавица и жена миллионера, Габриэлла в 70-е работала для шаха Ирана и принцессы Монако. Делала авангардную мебель из металла, столы-трасформеры, предметы овальных форм. Она первой ввела в интерьеры этнические элементы, придумывала мебель из ротана. Но потом взалкала духовности, зачастила в Индию и Непал, ушла в ашрам. Вернулась. Ведет скромный образ жизни. В 2011-м в Милане состоялась ее большая ретроспектива.

Чувственностью были пронизаны многие интерьеры 1970-х, что проявлялось в драматическом колорите, в разнообразных фактурах тканей, в обилии диванов и кушеток, которые буквально приглашали прилечь, в больших зеркалах. Интерьеры того времени часто напоминают будуары.

И еще были аксессуары, искусство, которое прямо указывало на секс. Один из мастеров откровенных акцентов – скульптор Филипп Икили. Он прославился совсем молодым, сразу после окончания Ecole des Beaux-Arts в 1953 году. Его ранние работы, показанные на первой персональной выставке в Нью-Йорке, были куплены MoMA и музеем Гуггенхайма.

Постепенно от скульптуры он перешел к созданию мебели и аксессуаров для интерьеров. Стилизованная бронзовая женская фигура с раздвинутыми ногами как подставка под стеклянную столешницу – вот вам «типичный» Икили. Его объекты полны живого движения, равновесия и эротизма и возвращают нас к первородности формы, соединяют нас с нашей первобытной энергией, хотя понимаешь это не сразу. Любая его скульптура узнаваема, а предметы держат пространство вокруг себя крепко и запоминаются надолго.

Мастер ребяческого разврата – Франсуа Арналь. Художник-самоучка (в университете он изучал право и литературу), в 1950-е годы стал участником арт-движения «лирическая абстракция», в 1968-м открыл в Париже ателье объектов для дома. Неоновые светильники в виде пениса вносили игривость в интерьеры. Арналь сделал впечатляющий дизайн собственной парижской квартиры: в ванной были черные с лаковым отливом стены и пол из металла. Посреди помещения висели акробатические кольца якобы для занятий сексом, но, скорее всего, для эпатажа.

Описать все 1970-е, тенденции и героев невозможно, настолько время насыщено открытиями и талантами. Тогда начинали Жак Гранж, Альберто Пинто, Жак Гарсиа. 70-е были пусть «диким», но поворотным моментом в истории интерьерного дизайна, плавильным котлом предыдущего опыта и заделом на десятилетия вперед. Первым звоночком постмодернизма. В России «безумные 70-е» идут на смену достаточно поднадоевшему ар-деко.