«Гараж» открыл большую выставку «Луиз Буржуа. Структуры бытия: клетки»
Работы классика ХХ века захватывают воображение и будоражат ум
Перед зданием «Гаража» стоит самая известная скульптура Луиз Буржуа – гигантская паучиха Maman. Под этим именем ее знают во всем мире, хотя, быть может, стоило перевести название. В «Маме» слышится любовь, которую Луиз испытывала к своей рано умершей матери, ее уход стал неизлечимой травмой и неиссякаемым топливом для творчества. Семья Буржуа занималась реставрацией гобеленов, и, не зная этого, не вспомнив про ткачиху Арахну, превращенную в самку паука, трудно до конца понять смысл этой огромной вещи, олицетворяющей материнскую заботу и силу. Но поразиться ей можно.
Так и с другими работами Буржуа. С одной стороны, они и без объяснений понятны не забывшим своих детских переживаний. С другой – знание ее жизни и текстов добавляет объема тем чувствам, которые испытываешь, глядя на работы. И радуешься совпадению твоих ощущений и ее намерений.
Большая выставка Луиз Буржуа «Структуры бытия: клетки» дает полное представление о поздней серии этой художницы, родившейся во Франции и уехавшей с мужем в Америку. Там она и стала знаменитой, обретя с возрастом огромную творческую силу и свободу. Именно с возрастом, когда ей не надо было быть ни дочерью, ни женой, а дети выросли, она стала самой собой. Тогда ее и настигла настоящая всемирная слава.
Еще цитата
В каталоге выставки приводятся важные слова Буржуа о ее намерениях: «Я составляю скульптуру так, как составляют схему лечения для больного. Мои скульптуры – это непогрешимые уравнения. Уравнения нужно решать. Ослабевает ли напряжение, проходят ли неконтролируемые порывы, утихает ли боль? Скульптура либо работает, либо нет».
«Клетки» – объекты, состоящие из различных предметов, заключенных в решетки или составленные из старых досок стены. Буржуа начала их делать, когда ей было далеко за 70, и продолжала серию в течение 20 лет. «Клеток» на выставке в «Гараже» несколько десятков. Некоторые заключают один предмет, другие – множество, но всегда их содержание интригует и тревожит.
За исключением, может быть, «Обвиняемого номер два»: за высокими стальными стенками стоит маленький детский стульчик, перед которым висит круглое зеркальце. Такая ясная пластическая метафора одиночества ребенка в доме. Или «Убежища» – большой резиновой скульптуры в форме матки. Но большинство «Клеток» все же кажутся ребусами, притягательными, как все опасное и требующее объяснений.
Вообще-то отгадки давала сама Буржуа: «Гладильная доска символизирует распрямление складок, ослабление напряжения до состояния сна. Есть большой сон – смерть, и есть маленький – тот, что приходит после оргазма». Или: «Парфюм – противоположность боли. Он – мимолетность наслаждения», «Человек, скорчившийся на кровати, прячет свою болезнь». Пузырьки от духов, зеркала, куски тканей, фигуры паучих и скульптурные фрагменты человеческих тел, в том числе и детородные органы, – основной материал, из которого Луиз Буржуа строит свои «Клетки», наполняя их с поразительной точностью. Загадочность здесь притягивает возможностью понимания, а страх обязательно преодолевается, потому что каждая с виду непонятная композиция состоит из объяснимых деталей.
Луиз Буржуа очень страдала в детстве и не захотела со своими страданиями до конца расстаться. Ей нравилось сублимировать их в творчестве. «Сублимация – это невероятное удовольствие и в то же время невероятная привилегия». И она пользовалась этой привилегией вполне. Только по кроваво-красным пятнам на телесного цвета формах, напоминающих куски плоти, в композиции «Разрушению отца» можно представить ярость ее детских чувств и чудовищность фантазий.
Но в отличие от многих не великих художников Луиз Буржуа не только освобождалась в своих работах от собственных болезней души и сознания, но и врачевала зрителей.
Невероятно, но ее выставка оставляет бодрое ощущение. Возможно, от примера, что даже самая сильная боль неизбежно преодолима.
До 7 февраля