На Венецианской биеннале показывают «Зеленый павильон» Ирины Наховой

В Венеции начала работу 56-я биеннале современного искусства – старейший и самый популярный мировой художественный смотр. Оттого что старейший, никто уже и не ждет от него особенных новаций, скорее воспринимает как выставку достижений, и в национальных павильонах часто выставляют не молодых или свежемодных художников, а заслуженных деятелей искусства современности.

Русский павильон в этом году также представляет не страну и ее достижения, а художника Ирину Нахову. Личный жизненный опыт и понимание искусства. Собственно, ничего другого, кроме личности художника, ни один национальный павильон и представить не может, никакого специального патриотизма нигде не транслируется.

Наш павильон уже третью Венецианскую биеннале делает Стелла Кесаева, основатель Stella Art Foundation, меценат, и это последний год ее комиссарства. Каждый раз она выбирала для показа художников московского концептуализма, основателей и участников группы «Коллективные действия» – Андрея Монастырского, Вадима Захарова, теперь Ирину Нахову. Как движение или сообщество московский концептуализм уже не одно десятилетие как в прошлом, но члены этого сообщества остаются действующими художниками и на каждой биеннале делают отличные, возможно, лучшие свои проекты. И на этот раз, на мой взгляд, у Наховой получилось выдающееся произведение, совсем новое и ретроспективное одновременно, лично-семейное и про СССР, взгляд в прошлое и в вечность. Попросту – про жизнь и смерть с архитектурными примечаниями.

К сожалению, посмотреть проект в Москве будет невозможно – все сюжеты, ассоциации и технические детали связаны в «Зеленом павильоне» с местом.

Павильон России в венецианских садах Джардини сделан про проекту Алексея Щусева больше ста лет назад и стал для художницы вдохновителем и соратником. Можно сказать, что у Щусева с Наховой случился такой крепкий союз, что она сначала решила перекрасить здание из невнятного желтого в темно-зеленый цвет, а потом обнаружились архивные документы, говорящие, что он так и хотел. И никакой мистики: кто занимался архитектурой и ее любит, хорошо знает, что постройка и есть медиум, надежный способ связи с архитектором.

На этот раз чаще обычного в национальных павильонах представлены проекты женщин, что дает повод говорить о некой тенденции, хотя, на мой взгляд, это просто случайность. В современном искусстве никакой дискриминации нет. Но если вспомнить о женственности, то у Наховой она проявляется в особой чуткости, чувствительности к обстоятельствам. По крайней мере, я не помню, чтобы кто-то так проникся архитектурой павильона, вот уже век как существующего, чтобы задуматься о смене цвета стен. Павильон, как рассказывает Нахова, и направил ее фантазию, дал импульс, продиктовал тему неба своими световыми фонарями и воды как образа времени.

В первом зале зрители видят, как Нахова говорит, летчика. Вернее, огромную голову человека в противогазе со шлангом, длинным, словно многометровый слоновий хобот. Голова явно парит где-то в небе, откуда иногда смотрит на стоящего перед ней и на нее смотрящего человека (за действиями которого следят специальные датчики, обеспечивающие коммуникацию между произведением и его потребителем). Затем публика входит в темную комнату (черный квадрат, ночь, сновидение), где сквозь отверстие в полу видятся то дождь, то вода, то черви. Старение и смерть неизбежны, так что нет смысла их страшиться, подчеркивает Нахова, между прочим, 1955 года рождения. Эта дата повторяется в материалах к выставке и каталоге с какой-то навязчивой настойчивостью (в то время как возраст куратора павильона Маргариты Мастерковой-Тупицыной нигде не засвечен). Возможно, чтобы подчеркнуть принадлежность к поколению, но еще и отметить возраст, обязывающий хранить семейные воспоминания.

Эти воспоминания о жизни семьи, неразрывной с жизнью страны, транслирует видеоинсталляция на первом этаже павильона. Ее фотоматериал Нахова использовала в замечательной откровенностью и пафосом предыдущей своей работе, получившей премию Кандинского 2013 г. Еще один зал на втором этаже – метафорический и сновиденческий – выкрашен пронзительно кислотными красной и зеленой красками. В пятнах которых можно найти намеки на прежние вещи художницы.

Конечно, не все аллюзии в «Зеленом павильоне» считываются. Но его куратора проблема понимания не интересует. «Видите, что во всех павильонах все читают тексты, – говорит Мастеркова-Тупицына в ответ на мой вопрос о понимании. – Иначе ничего не понятно. И здесь прочтите мои тексты – и все поймете». Читаю, например, о червях: они «передают озабоченность Наховой по поводу состояния нашей исторической памяти, чреватой не только «реальными червями», но и компьютерными». Но я думала, что это о смерти.