В Камерном театре Покровского увидела свет опера Александра Маноцкова «Титий Безупречный»

Имя композитора на афише оперного спектакля всегда значится первым. Однако в нашем случае композитор был взят в дело лишь тогда, когда его соавторы все главное уже сделали. Или не сделали.

Режиссер Владимир Мирзоев познакомился с пьесой Максима Курочкина «Титий Безупречный», в которой драматург перелицевал и осовременил трагедию Шекспира «Тит Андроник». Ироничная антиутопия написана суровым языком прозы: «Так и не сумев эффективно распространиться за пределы солнечной площадки, Человечество застыло в жалком, полувзорванном состоянии». Мирзоев попросил было Курочкина написать на основе пьесы либретто, но драматург передоверил эту честь самому режиссеру.

По закону оперного жанра, в каком бы веке ни писалась опера, в Италии или России, в стихах или прозе, оригинальная пьеса умирает в либретто, а либретто умирает в музыке. Однако профессиональному либреттисту не случилось пройти мимо, а либретто Мирзоева оказалось всего лишь сокращенным вариантом пьесы Курочкина. Композитор Александр Маноцков оказался перед фактом: музыку придется писать именно на это либретто. Результат мы только что услышали. «Так и не сумев эффективно распространиться за пределы солнечной площадки, Человечество застыло в жалком, полувзорванном состоянии», – спел нам трехголосный античный хор. Текст звучал с потрясающей ясностью. Вопрос: родилась ли музыка?

В начале второго акта на этот вопрос звучит положительный ответ, а именно красивое интермеццо для оркестра, а чуть позже – чудом взявшийся лирический дуэт баритона и меццо-сопрано. Если не считать этих эпизодов, то в течение двух часов, что идет опера, мы слышим текст, текст и текст.

Текст очень симпатичный и рассказывает поучительную историю: полководец Титий Безупречный коронован за свои подвиги, но презрительно отказывается от власти в пользу злобного бюрократа Субурбия – тот же низко мстит ему, изводя весь его род: в ход идут зарезанные и ослепленные дети, совсем в духе Шекспира. История про Тития, Субурбия, их жен и детей – опера в опере, которую в нашем космическом будущем показывают некому военному в наказание за неуставную брань при исполнении служебных обязанностей. Однако искомого прозрения неудачливому капитану искусство не доставляет.

Театральное действие, придуманное Владимиром Мирзоевым и художником Александром Лисянским, сюжету исключительно адекватно. Фигуры Добра (Пеликан) и Зла (Химера) из Нотр-Дама с восточным равнодушием смотрят на бытовые церемониалы космических жителей, одетых в римские хламиды, японские кимоно и пиджаки отечественного пошива. Все условно: местом супружеского уединения служит театральный кофр, окровавленные глазницы изображены парой красных цветов, убитые, полежав, встают и уходят.

Но как ни торжествуют словесность и театральность – музыка пробует не сдаваться. Отнюдь не наивный композитор принял вызов соавторов, написав структурно продуманную, герметичную партитуру, в которой взвешенно – как демиург, остающийся извне, – соединяет Шенбергову додекафонию, лады индийской раги, эксцентричные мотивы на манер Курта Вайля и отголоски барокко на манер Альфреда Шнитке. Лишенный возможности полноценного оркестрового высказывания (оно еще удлинило бы оперу), композитор блестяще выходит из положения, помещая в оркестровую яму певческий ансамбль, который ведет комментарий от автора, не прерывая плотно идущего диалога героев. Стилем пропевания прозаического текста «Титий» более всего напоминает «Кантату к 20-летию Октября» Прокофьева на слова классиков марксизма. Композиторам не преподают сопромат, но, похоже, Александр Маноцков, как и в свое время Прокофьев, эту науку знает.

Сольные вокальные партии в опере напоминают одновременно «шпрехгезанг» (пение без определенной высоты) и фольклорную декламацию, ариозные моменты редки. От ума написанную партитуру блестяще исполняют певцы – а качественная дикция в оперном театре не меньшая редкость, чем хорошая режиссура. Красавец Александр Полковников в роли Тития ведет партию благородным баритоном. Гротескный Борислав Молчанов создал очередную истерическую роль – Субурбия. Эротическим объектом в спектакле стала Екатерина Ферзба в нескольких ролях, поющая колоратурным сопрано. Павел Перемузов истинно по-русски сыграл Капитана, чей талант не пропасть в любых обстоятельствах напоминает Ивана Денисовича. Екатерина Большакова, Герман Юкавский и все остальные доказали, что для труппы театра, в котором полвека идет «Нос» Шостаковича, нет ничего невозможного. Дирижер Айрат Кашаев и хормейстер Алексей Верещагин доказали то же самое с оркестром и поющим ансамблем.

Проект Владимира Мирзоева оказался небанальным случаем режиссерского музыкального театра. Можно вспомнить работу Дмитрия Крымова «Х. М. Смешанная техника» – но это был драматический спектакль с оригинальной музыкой (композитор – Кузьма Бодров), хоть и поставленный в Музыкальном театре. «Титий Безупречный» все же опера, если опера – драматическая пьеса, одетая в звуки, как собачка в колготки. Остроумный литературный материал, без адаптации свалившийся на стол разносторонне мыслящего композитора, вызвал к жизни продукт, в котором «как надо» и «как не надо» сплелись самым причудливым образом.