Мариинский станцевал на «Золотой маске» семь балетов за два вечера

В конкурсной программе этого года балет Мариинского театра представлен четырьмя одноактовками Ханса ван Манена, объединенными в единую программу, и «Инфрой» Уэйна Макгрегора. К последней вне конкурса были добавлены постановка молодого петербургского кадра Антона Пимонова Inside the Lines и «Маргарита и Арман», получасовой балетик английского классика Фредерика Эштона по мотивам «Дамы с камелиями».

На московских гастролях зал Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, распухший от вип-партера и приставных стульев, с готовностью устраивал петербуржцам овации при каждом закрытии занавеса, оставляя до антракта вопросы, которые при культе Мариинского театра прилично задавать только шепотом: почему так скучно тянется «Адажио хаммерклавир» ван Манена, какие достоинства есть в гимнастических упражнениях Inside the Lines, что связывает главных персонажей «Маргариты и Армана»? Проблема в том, что эти вопросы рождаются не только у неофитов, но и у профессионалов.

Поставленная в прошлом году в Петербурге программа балетов ван Манена могла бы вновь заставить заговорить о Мариинском театре как о первопроходце: до этого попробовать на зубок хореографию живого голландского классика успела только труппа Екатеринбургского театра, на взмах ресниц опередившая коллег переносом «Пяти танго». Но уральцы вряд ли могли составить конкуренцию петербуржцам хотя бы потому, что Мариинский театр за два десятилетия прошел огонь и воду лучшей хореографии ХХ в. К тому же ван Манен с его русалочьими тонкими переливами эмоций и строгостью формы, казалось, был стилистически ближе петербургской традиции, чем кто-либо еще из европейских мастеров. И мариинские специалисты подошли к делу со всей ответственностью: не кинулись на первые попавшиеся балеты ван Манена, а отобрали только шедевры.

Но удовлетворились самим обладанием бесценными трофеями. В «Адажио хаммерклавир», постановке для трех пар, то существующих параллельно, то обретающих самостоятельный голос и участвующих в красивейшей геометрической композиции, наполнить строгую графику удалось одной Кристине Шапран. Парадоксальное «Соло» совершенно утратило юмористическую окраску, скукожившись до гимнастического соревнования трех танцовщиков. «Вариации для двух пар» оказались соревнованием двух балерин в растяжке, а «Пять танго», пожалуй, даже проиграли екатеринбургским своей буквалистской пресностью.

Если программа ван Манена была внутренне совершенно гармонична, то следующий вечер оказался настоящими американскими горками в балетном варианте.

Более чем контрастно в сравнении с «Инфрой» нашего великого современника Уэйна Макгрегора смотрелись «Маргарита и Арман» Эштона. Обломок великой драмбалетной традиции не затерялся только потому, что в нем была явлена Ульяна Лопаткина – и в чем бы она ни вышла, для публики важен сам факт ее появления.

Представление же москвичам хореографии Антона Пимонова было столь же преждевременным, как и обильное появление его опусов в репертуаре Мариинского театра. Судя по Inside the Lines, у него хорошие образцы, но пока сложно разобрать в перепевах предшественников – от Роббинса до Ратманского (и особенно Ратманского), есть ли у хореографа собственный голос. Истории известен факт, когда дебютанта не сломало сопоставление с шедеврами Петипа и Баланчина, – это был как раз случай Ратманского. Попавшие на нынешние гастроли Мариинского театра получили шанс загадать – будет ли имя у случая сопоставления с шедевром Макгрегора.