Владимир Юровский представил на фестивале «Другое пространство» британско-российскую программу

В двухдневной программе, которую составил лондонско-московский дирижер Владимир Юровский, а сыграли один день Госоркестр России, а другой - Лондонская симфониетта, прозвучали опусы 1968-2014 гг. Они сложились в поучительную картину ухода музыки из автономной сферы в область сюжетов и литературных программ.

К концу 1960-х авангардные новшества по части изобретения звуков и структур были по большей части исчерпаны. Первозданным дыханием авангарда повеяло от «Пианиссимо» Альфреда Шнитке, который в 1968 г. еще не успел придумать полистилистики, и даже от «Постоянной песни механических птиц» Харрисона Бертуистла: в 1978 г. теперешний классик уверенно отправляет группы инструментов в прихотливо организованные тембровые и ритмические игры.

Но вскоре, исчерпав чисто музыкальные открытия, авангард стал нуждаться в подпорках и объяснениях. В предисловии к «Телесной Мандале» (2006) Джонатан Харви рассказывает об очищении, которое испытал в буддийском монастыре: и действительно, в оркестре слышны экзотические отголоски восточной ритуальной музыки. Оливер Нассен делится с нами восторгом от зрелища вод Ниагары в тот момент, когда они еще не успели низвергнуться в пропасть: и нет никаких причин не расслышать ту же красоту в устройстве его Coursing (1979). Антон Сафронов впечатлен мифологической фигурой бога времени: и в его композиции «Сон - Хронос» (2005) слышна целая совокупность временных циклов. Ольга Бочихина пленена образом времени в виде циферблата: и в ее «Часах Шагала» (2010) рассадка исполнителей являет круг.

Не желая нарушать сложившихся конвенций, композиторы придерживаются умозрительных абстракций. «Хоровод» (1994) Джулиана Андерсона начинен ритмами и фактурами танцевальной музыки разных народов, но танцевать не хочется. Томас Адес (впрочем, это ранний Адес) гордится тем, что в «Оживших игрушках» (1971) провел тему популярной песенки Daisy Bell так, что она не узнается на слух.

Но в программе была и пара-тройка сочинений авторов из обеих стран, в которых эмоциональный контакт со слушателем устанавливался много прямее и непосредственнее. Была сыграна поздняя, в самый год смерти написанная Вторая симфония (1996) Эдисона Денисова, которой Госоркестр придал дыхание романтического мелодизма. Большое впечатление на публику произвела и другая партитура - выразительно эклектичная в сочетании физиологичности и надмирных видений «Смерть Ивана Ильича» (2012) Джона Тавенера, созданная им за год до своей смерти. Неслабую партию баса с профундовым «до» и страдальческими фальцетными верхами Максим Михайлов спел в английском оригинале, хотя слова «Смерть», «Боже мой» и «Герасим» звучали по-русски. Солиста трепетно дублировала высокая тремолирующая виолончель Александра Рудина. Уход героя в мир иной был отмечен бессловесным статичным эпилогом, написанным в систематической технике в духе Арво Пярта.

Особняком в программе стояла премьера Антона Батагова: этот композитор верен иной конвенции - минимализма и рок-музыки. Его англоязычный вокальный цикл «Я больше не боюсь» (2014) на стихи Джона Донна начисто лишен академической умозрительности - это альбом из семи песен с инструментальным эпилогом, выразительно спетый солистом Александром Коренковым: от первого лица, в микрофон, в манере мюзикла. Пару фронтмену составила Ася Соршнева с челкой на глазах и электроскрипкой на обнаженном плече. На барабанах был Владимир Жарко, на гитаре - Сергей Калачев Grebstel, за роялем - сам Антон Батагов. За их спинами располагался Госоркестр им. Светланова, струнная группа которого играла в стиле «Кронос-квартета», духовая - в стиле «Майкл-Найман-бэнда», а один из перкуссионистов заправски аккомпанировал всей компании на дарбуке. Рок-стилистика в цикле органично дополняется старинной английской плясовой музыкой, и тогда оркестр превращается в большую волынку. Но самое главное, Батагов дорожит интонацией стиха, в паре номеров заменяя мелодию декламацией: мудрым и мужественным словам поэта о любви и смерти не приходится преодолевать дистанции между сценой и залом. Цикл можно было бы отнести к жанру кроссовер, если бы он исполнялся в зале с танцполом - но в Зале Чайковского его преподнесли как академическое произведение, запретив публике аплодировать между частями. Пожалуй, прошлогодняя премьера Батагова - «Избранные письма Сергея Рахманинова» - была острее и современнее по идеям, нынешняя ближе к душе и вечности.

Минусом двухдневного цикла стал неполный зал. Юровскому и Батагову по отдельности не привыкать к аншлагам, но, объединив усилия, они недосчитались слушателей. Возможно, имя одного отпугнуло поклонников другого: парадоксально мыслящие артисты находят друг друга быстрее, чем их аудитория, полезное дело в воспитании которой продолжил Четвертый фестиваль актуальной музыки «Другое пространство».