"Ярость" вышла в прокат

Нельзя сказать, что Брэд Питт в танке «Шерман М4» по прозвищу «Ярость» выглядит как-то неубедительно. Он долго тренировался, и теперь можно даже поверить, что он в этом танке живет - как того и требует сценарий.

Нет также никаких оснований утверждать, что во 2-й танковой дивизии (носившей гордое название «Ад на колесах») не было сержантов такой модельной внешности - наверняка были. И все равно нестыковка какая-то. Хоть всего его сажей измажь, а это Брэд Питт, а не сержант Дон Кольер, отец солдатам. Лицо-то можно извазюкать, но харизму-то, харизму деть куда!

Режиссер Дэвид Эйер известен пристрастием к суровому реализму, с которым прежде изображал полицейские будни, а теперь вот военные. Но в суровый реализм - с грязью, кровью, кишками наружу - он всякий раз вставляет голливудскую суперзвезду, которая неизменно разрушает иллюзию правдоподобия. В «Патруле» этим занимался Джейк Джилленхол, в «Саботаже» - Арнольд Шварценеггер (впервые получивший вместо большого пулемета неоднозначный характер). А в «Ярости» - Брэд Питт, актер, конечно, большой и разноплановый, но представляющий прежде сам себя, а уже потом того парня, персонажа. Если это качество использовать с умом, как Дэвид Финчер в «Бойцовском клубе», получается грандиозно. Но в «Ярости» участие Брэда Питта приводит главным образом к тому, что зритель сосредоточен не на ужасах войны, а на переживании «неужели его убьют, это же Брэд Питт! Нет-нет, так не может быть!». И переживания эти небезосновательны, потому что Брэд Питт в «Ярости» еще и исполнительный продюсер. А значит, не покрасоваться вышел, а не меньше режиссера болеет за художественный результат и вполне готов угробить своего персонажа смертью храбрых.

И надо признать, что «Ярость» - это все-таки фильм о войне, а не «Утомленные солнцем - 2». В нем есть железо и подвиг. Есть натурализм - один из ведущих американских кинокритиков посвятил целый абзац описанию грязи (впечатляюще снятой оператором Романом Васьяновым). Есть, наконец, сценарий и даже мысль, которая не упирается в один только плоский гуманистический пафос. Дэвид Эйер показывает войну не только как кошмар, но и как работу. Для героя Брэда Питта и его проверенных товарищей по оружию (Шайя Ла Бёф, Майкл Пенья, Джон Бернтал) это работа привычная (упоминается, что они в одном танке еще в Африке сидели). А для салаги в исполнении Логана Лермана она внове. Его учили штабные документы на машинке печатать, а приходится заменить убитого пулеметчика.

Питт-сержант, понятно, выступает в роли символического отца, а юноше нужно пройти обряд инициации. Причем двойной - убить (пленного фашиста) и потерять девственность (с юной немкой из занятого американцами города). Это парные сцены, и первая из них разыграна лучше второй, которая была бы совсем карамельной, если бы не ее жестокий финал, показывающий, что любая инициация на войне происходит все равно через смерть. И история получается про то, как человек учится убивать, потому что мораль тут простая (как часто повторяют в фильме): или ты убьешь, или тебя. Дэвид Эйер не боится внести в картину моральную двусмысленность (пусть и легкую). Дело в том, что уже 1945 год и среди врагов в нацистской форме все чаще попадаются подростки, почти дети, поэтому поначалу герой Логана Лермана и не может нажать на гашетку. Но потом понимает: да, или он тебя. И главный ужас войны, по фильму, именно в этом.

То есть вопрос перед героями стоит примерно такой: о'кей, мы тут убиваем за правое дело и это просто такая работа, не хуже других (даже «лучшая в мире!» - кричит экипаж в минуты особого подъема боевого духа), и все-таки что после этого позволяет нам все еще считать себя людьми, существами, наделенными бессмертной душой? Потому-то Ла Бёф - наводчик и держит около пушки Библию, и читает ее на всяком привале. А под конец и ни во что, казалось, не верящий герой Питта начинает наизусть шпарить куски из Писания.

Тут, конечно, зритель вынужден занервничать уже совсем не на шутку: а ну как и правда этот лучший в мире танкист скоро отдаст Богу душу.