«Женитьба Фигаро» в Театре Вахтангова обошлась без женитьбы и почти без Фигаро

Это уже второй Бомарше за год, но между спектаклями Евгения Писарева в Театре Пушкина (вышел в мае) и Владимира Мирзоева в Театре Вахтангова так мало общего, что, кажется, перед нами две разные пьесы. Как там пела Сюзанна у Бомарше? «Здесь смешался глас рассудка с блеском легкой болтовни»? Так вот ничего не смешалось. За гласом рассудка пожалуйте в Театр Пушкина, за легкой и полубезумной болтовней - к вахтанговцам.

Разница бросится в глаза, даже если не глядеть на сцену, а просто сличить высказывания режиссеров. Писарев, например, поморщившись от слова «безумный», избавился от первой части названия, оставив на афише одну лишь «Женитьбу Фигаро». Оно и понятно: его спектакль - сама умеренность и аккуратность. Мирзоев же, напротив, признается: «Я бы убрал с афиши и «женитьбу», и даже интригана Фигаро, если бы это не сбивало зрителя с толку».

Не знаю, чего уж там испугался Мирзоев. Сбивать зрителя с толку - его фирменная режиссерская особенность, и «Безумный день» не стал исключением из правила. Но то, что Мирзоев тихо замотает свадьбу Фигаро и Сюзанны, действительно выяснится не при первом взгляде на афишу, а лишь в финале спектакля. Не повезло и остальным персонажам: массовая матримониальная окольцовка просто-напросто отменена - ведь это бы обозначало торжество разума и конец всем безумствам. А режиссеру хочется, чтоб безумства не кончались, чтоб они за нами мчались. Поэтому он ограничится тем, что заставит пригорюнившегося Альмавиву виновато надуть губки в финале и сказать: «Я больше не буду». Чему, разумеется, никто не поверит.

Что касается «интригана Фигаро», которого Мирзоев собирался убрать с афиши, то он в спектакле, по сути, и так вычеркнут. Во-первых, перед нами никакой не интриган, а просто наивный и восторженный молодой человек, который в силу своей безголовости совсем бы пропал без хитромудрой Сюзанны (Лада Чуровская). А во-вторых, его роль сильно ужата и, как только на сцену выходит Альмавива - Суханов, Фигаро безнадежно тушуется на его фоне. Леонид Бичевин (в других представлениях графского камердинера могут сыграть и Дмитрий Соломыкин, и Павел Попов) играет не роль слуги, а служебную роль. В свою очередь, граф Альмавива - не просто хозяин дома, но и хозяин положения. В этом есть известная логика: Фигаро у Бомарше - воплощение народного здравого смысла, а графский произвол Альмавивы грозит сделать безумным не только один день, но и весь миропорядок. Если же режиссер ни в грош не ставит скучную рассудочность и хочет превратить свой спектакль в апологию театрального безумства, то что ж? Тогда да здравствует хаос, свободная любовь и граф Альмавива.

Достойный продолжатель дела Альмавивы - Керубино (Максим Севриновский; в другом составе эту роль играет Василиса Суханова), готовый переспать со всеми представительницами женского пола не только на сцене, но и в зале («Я люблю тебя, партерчик! Я люблю тебя, балкончик!» - кричит он в пароксизме всепобеждающего вожделения, пока его пытаются скрутить другие участники спектакля). В каком-то смысле «Безумный день» в постановке Мирзоева чем-то напоминает его старый спектакль «Дон Жуан и Сганарель» в Театре Вахтангова, где главного сладострастника всех времен и народов играл все тот же Максим Суханов. Похотливому хозяину вновь противостоит благоразумный слуга, но симпатии режиссера вновь на стороне первого.

Можно провести и другие параллели между мирзоевским Мольером и мирзоевским Бомарше: перед нами, как и девять лет назад, эклектичное музыкальное шоу, где веселая песенка всегда важнее скучных классических реплик. Тогда пели блюз, сейчас отдают предпочтение изысканному блатняку или песенкам на стихи Беранже, но суть одна: спектакль превращается в собрание разудалых гэгов и эстрадных номеров, которые напрочь забивают смысл происходящего. Но зачем Мирзоеву смысл, когда у него есть Суханов? Хаос рулит, безумие торжествует, веселье правит бал. Вот кто только объяснил бы, почему от этого всепобеждающего бездумного и безумного веселья в какой-то момент делается до ужаса скучно?