Максим Трудолюбов: Чувство нации

Если империя трещит по швам, то это значит, что ее части начинают чувствовать себя нациями. Или к ним возвращается ранее подавленное национальное чувство.

Так было со странами, входившими в Португальскую, Испанскую, Британскую, Российскую и прочие империи. Из стран, обретших национальную идентичность в противостоянии с метрополиями, состоят обе Америки, Африка, значительная часть Азии и часть Европы. Ну а сами метрополии когда-то тоже были частями целого - Римской империи или Золотой Орды. Далеко не всегда национальная страсть мгновенно ведет к созданию отдельного преуспевающего государства. Но время, как правило, - союзник свободы от колониального подчинения: империи не вечны. Причем, как заметил историк Найл Фергюсон, продолжительность жизни империй все время сокращается.

Итак, бывшие части империй обретают идентичность и государственность, противопоставляя себя метрополиям. Стремление отделиться от большой внешней державы, даже если она не так уж и угнетает, помогает собрать силы, сплотиться вокруг общего дела и обрести свою национальную идентичность. В этом смысле Польше, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Грузии, Молдавии, Украине и другим странам, когда-то входившим в Российскую империю, было, возможно, легче найти себя, чем самой России. У каждой из этих стран была и страсть к национальному самоопределению, и центробежная сила, которая заставляла уходить от России и которая тем самым укрепляла их национальное чувство. России бежать не от кого.

Как же тогда воспитывать в народе теплое национальное чувство? Особенно если хочется, чтобы граждане, как советские люди или американцы, с детства связывали бы свои чувства с родиной, гордились бы ее успехами и сами, без принуждения, выставляли бы в окнах национальные флаги. Как этого добиться?

Если поверить, что Владимир Путин занялся строительством нации, то избранный им способ таков: попытаться определить «русского» в противостоянии большому чуждому миру, Западу. Вроде бы механизм здесь тот же, что и при отталкивании от империи: центробежная сила, которая должна укрепить теплое национальное чувство и сплотить людей в борьбе за свою веру, культуру и территорию.

Но может ли Запад стать для России тем же, чем она сама уже давно стала для Латвии или Польши? Все-таки в колониальной зависимости от Запада Россия никогда не была. Связь не настолько эмоциональная, чтобы сила отталкивания помогла укреплению идентичности. А если Запада слишком мало, то, может быть, противопоставить себя всему миру? Похоже, Россия уже это сделала. Думаю, что прочного национального чувства нынешняя эйфория не породит, а похмелье будет серьезным. Это ошибочный путь.

Может быть, вспомнить о том, что России и не нужно определять себя от противного? Россия всегда была «страной, которая колонизуется», писал Сергей Соловьев, то есть колонизирует сама себя. Вслед за ним то же видение развивал и Василий Ключевский, отмечая, что расширение территорий сопровождалось закрепощением народа: «У нас по мере расширения территории вместе с ростом внешней силы народа все более стеснялась его внутренняя свобода».

Россия - сама себе и метрополия, и колония. Ее историческое назначение - освоение самой себя. России не нужно бороться за территорию. Россия много раз доказала, что воевать за землю с ней нет смысла. Сделать землю пригодной для жизни - вот по-настоящему историческая задача для России, вполне способная укрепить национальное чувство.