Григорий Гольденцвайг: Ветреный бизнес

Никогда у меня не было доверия к необычным отелям. Гостиница на дереве, ледяное иглу, номер с нарами в бывшей тюрьме - все это чудесно, если ваша мечта - познакомиться с деревом, иглу или тюрьмой. В окрестностях дерева смотреть, как правило, нечего. С точки зрения предпринимателя, привлечь туриста в места, куда иначе он никогда бы не собрался, - отличное начинание. Для самого путешественника - весьма спорный жанр.

И жить на маяке я вовсе не собирался.

Маяк нарисовался в последний момент, как приложение к классическому автопробегу по сельской Каталонии: Жирона - Кадакес - вулканы Гарроча. В Кадакесе, рыбацкой деревне-знаменитости на краю Коста-Брава, клонированной на миллионах открыток, хорошие рыбные рестораны - значит, там и ужинать, и останавливаться на ночь. Тут маяк и подвернулся. Сальвадор Дали, обитатель этих мест, утверждал, что он первым в Испании видит рассвет. Дали лукавил: первыми в Испании рассвет видят постояльцы маяка Кап-де-Креус, в 6 километрах от его дома.

Эксклюзив не обходится даром. Двухдверный «фиат» качает на серпантине из стороны в сторону, как неваляшку. Национальный парк Кап-де-Креус - это плоские карликовые сосны, которые стелются по камню. За лунный пейзаж не первое тысячелетие отвечает трамонтана - проклятый национальный ветродуй с Пиренеев. Как партия зеленых, он полагает, что место автомобилиста - в аду, и небезуспешно пытается подтолкнуть машину с серпантина в море.

От парковки до двери отеля-ресторана при маяке Кап-де-Креус метров 20. Вместе с дорожной сумкой мы весим килограммов 90. С дороги на соседние камни нас немедленно сдувает, как полиэтиленовый пакет. Пригибаюсь и ползком возвращаюсь на дорогу. Первый этаж - ресторан. Второй - номера. Заведению сто лет. Маяк оборудован рецепционистом-официантом, поваром и черным псом. Все трое немногословны. В меню - улов дня снизу, из Кадакеса, и индийская кухня. Хозяин, говорят, эксцентричный англичанин. Понятное дело: кто еще купит такое предприятие.

Рецепционист все время кричит. Не кричать невозможно из-за трамонтаны. На маяке отличная изоляция, ниоткуда не дует, но от грохота за стеной она не спасает, и, чтобы расслышать друг друга, говорим громко.

- Как вы сюда попали?

- Знакомая в Барселоне посоветовала.

- Вы ее чем-то обидели?

Я не понимаю, шутит он или нет: человек слушает здесь ветер нон-стоп. Вместе с поваром и собакой.

- А когда это кончается?

- Весной. Но тогда приходит ветер с моря. Он влажный и более тяжелый. Трамонтана лучше.

Дорога из ресторана до номеров - еще метров 30. Каждый метр идет в личный зачет: справился, не улетел. Открыл дверь (и ее не оторвало ветром) - молодец. На летней террасе скудная мебель прибита как на корабле. Между 27-м и 28-м метрами кажется, что корабль поустойчивей.

В окна стучится ветер: случайных людей в стекольщики здесь не берут. Стекла стоят намертво. Ущелья, сползающие вниз, раскрывающиеся где-то там бухточками, где плещется неспокойное злое море, - лучшего вида из окна отеля быть не может. Если бы не солевой налет: морская соль летит на десятки метров вверх, и Кап-де-Креус проступает в окнах через белесую пелену.

Утро начинается с осанны затычкам для ушей. Без них о сне можно забыть. Поставить среди сотен каменных пирамид перед маяком маленькую собственную. Бравируя, спуститься поближе к воде по тропинке - а вот и не сдует. Посочувствовать большому черному псу, что выскочил на улицу по нужде, радостно задрал ногу и, по законам диснеевской мультипликации, немедленно улетел под гору. Не впервой, вернется.

На маяке нет никакой потребности в связи с внешним миром: до нарядных особняков и ресторанов Кадакеса, до дома Дали рукой подать, но возвращаться туда нет большого интереса. Ведь не там, а здесь, в Кап-де-Креусе, трамонтана ветром, как резцом, вырезала из вулканической породы орла, верблюда и увековеченного Дали великого мастурбатора. И именно здесь вдруг настигает понимание, что Дали - реалист.

Понимание приходит с бронхитным кашлем. Я обязательно вернусь на маяк к трамонтане. Без осмотра окрестностей. Главное - снова выбрать месяц, когда нашему уединению никто не помешает. Февраль, например.