Григорий Гольденцвайг: Лобстер на крыше

Взять фонарик, ручной. Не надеяться на фонарик в телефоне: электричество непременно отключат, телефон умрет.

Взять подарки далеким неизвестным друзьям: ручки, зажигалки, брелоки.

Брать ли туалетную бумагу? Нет, ну все-таки не до такой степени.

Куба начинается в момент, когда самолет убирает шасси и металлический голос сообщает: «По решению авиакомпании обслуживание алкогольными напитками на борту на этом рейсе не производится». Система координат, состоящая из запретов, ограничений, дефицита - и частной собственности в виде пластиковой бутылки спиртного, спрятанной под впереди стоящим креслом, - вступает в действие за двенадцать часов до посадки на острове Свободы. Российские пассажиры в этой системе ориентируются как рыба в воде. Плавали, знаем.

Большую часть чемоданов по прилете перегрузят в автобусы на Варадеро - концентрат карибского пляжного рая, с неизобретательными олл-инклюзив на ослепительном песке, где крепят интернациональную дружбу канадский чартерный турист и российский. Кубинцам попасть в этот рай не сильно легче, чем на военную базу Гуантанамо, если только они там не работают. Здесь не нужны фонарик, брелок и туалетная бумага: это не настоящая Куба.

С этим багажом - в казас партикулярес, частные дома, легализованные государством, где хозяин три дня кряду пытается завести беседу по-испански , а хозяйка готовит чудного кубинского лобстера и сервирует его на террасе на крыше, в обстановке строжайшей секретности. Кубинский лобстер - самое государственное из всех ракообразных: продан на корню, на поколения вперед, японцам. Кубинской хозяйке кубинского лобстера готовить нельзя. Но что запрещено на пыльной улице старой Гаваны, где в мясной лавке на весах лежат ошметки кровавой взвеси, - то разрешено вдали от посторонних глаз, на крыше.

Кубинский лобстер силен задней, легкодоступной ножу и вилке частью. Мучиться с ним не приходится. Поэтому, когда электричество гаснет в первый раз, ужин уже закончен. Крыша как пить дать захвачена хозяевами нелегально: на верхний этаж с нее ведет шаткая винтовая лестница - спускаться приходится меж канделябров, шифоньеров и ползущего по стене вьюна. Да здравствует фонарик. Хозяева одобряюще посмеиваются.

Не владея испанским, с ними не обсудить перебои в электроснабжении: русский на острове перестали учить, как только прекратилась помощь Советского Союза. Из тех же времен - ограниченный государством, но дозволенный частный бизнес в туризме, оттуда же - переквалификация с проституции политической на самую обыкновенную, куда более привычную и понятную потомкам бывшего американского борделя.

Безразмерная парадная набережная Малекон налита любовным соком: ткни - лопнет. Праздно шатающийся европеец, свеженакачанный безупречным мохито, - легкая добыча. Члены Союза молодых коммунистов Кубы обоих полов желают познакомиться. Откуда вы, сеньор? Не любви, так денег, не денег, так поговорить, не поговорить, так, может, у вас сувенир из этой вашей Швеции есть? А я знаю шведскую группу Looptroop. Хотите рома? Хотите в гости? Заберите меня отсюда, сеньор, пожалуйста.

Брелок, ручка, зажигалка - удачный способ закруглить беседу и ретироваться на террасу отеля «Насьональ»: сюда членов Союза молодых коммунистов не пускают.

На следующий день мы проделаем за три часа 150 километров - на неведомом внедорожнике северокорейской сборки в открыточную долину Виньялес. Здесь почти каждый дом - каза партикуляр. Сестры Жозефина и Эстер, у которых я остановился, прилично говорят по-русски: учились в Высшей партийной школе на Новослободской. Язык подзабыт - русские туристы валом валят не сюда, а в пластиковые отели Варадеро. «Стоматолог надо ремонтировать, - вздыхает Эстер и показывает на свой рот, - надо хороший контакт и деньги». У Эстер три зуба. Ей лет 50. О бесплатной кубинской медицине она не высокого мнения. Пока Жозефина сервирует лобстера за занавеской на заднем дворе, Эстер моет холодной водой сковородку в тесной кухоньке. «А Брежнев вы не помните? Он сколько лет прожил?»

Кончины Фиделя остров ждет не первый год. Коммунизм учит выживанию с фонариком, а не христианским чувствам. На эту Кубу стоит успеть: ей отпущен недолгий срок. В отличие от Варадеро.