Екатерина Деготь: Торты бессилия

Происходит что-то политически важное, надо было решать, ходить - не ходить. Я не могла проследить: подруга приехала сдавать вместе со мной книгу в печать, и мы день и ночь работали. Подруга - иностранка, Москву знает плохо. Узнать ее лучше ей так и не пришлось, так как на улицу она вышла всего пару раз и от дома не удалялась, настолько мы были заняты.

Так что впечатления ее были фрагментарны, прошли мимо политики, и было их всего три: в Москве очень широкие улицы (что ей понравилось); в Москве очень невежливые и даже садистичные водители, которые так и норовят облить вас водой из лужи (что ей совсем не понравилось); в Москве все едят сложносочиненные торты самых безумных форм, с какими-то коронами, грибами и розами (что ее позабавило). Или, может быть, не едят, но любят на них смотреть в супермаркетах во всякое время дня и ночи. Моей подруге это было удивительно. Она даже сфотографировала торты в пустом ночном магазине и отправила их гулять по социальным сетям.

В принципе все это верно, и более того, так было, сколько я себя помню: и широкие проспекты, и злоба, и торты. Садовое кольцо еще в детстве очень красиво закатывалось куда-то за горизонт, водители автобусов захлопывали дверь прямо у тебя перед носом, а что касается тортов, то даже в период дефицита продуктов в СССР они не только не пропадали с прилавков, а, наоборот, расцветали пышным кондитерским цветом. Торты были всегда и везде, даже когда не было ничего другого.

Более того, при всей случайности впечатлений мне показалось, что все эти три фактора как-то связаны между собой, неким таинственным образом.

Проспекты в столице и правда нечеловечески широки, и они являют собой образ безбрежной власти. Москва никогда не была мелкобуржуазным городом, где улица предназначена для прогулок и разглядывания витрин; ее несколько раз пытались такой сделать, Арбат и так далее, но это неорганично для нее. Эти проспекты в Москве в основном сталинского времени, но в Петербурге точно ту же роль играют площади эпохи царизма - исторически это плац-парады для тогдашних силовых структур, а вовсе не места народного волеизъявления. Нашей богатой истории не удалось это изменить ни даже в эпоху революции, ни тем более сейчас. Улицы в Москве обществу пока не принадлежат.

По широким улицам мчатся машины, но в них не общество: в них сидят отдельные граждане, каждый в своей бронекоробочке, дорогой или дешевой. И в дорогих, и в дешевых граждане озабочены и озлоблены, зависимы от тех, кому принадлежат проспекты. И те и другие, будучи унижены сами, нередко низко и подло мстят самым слабым - пешеходам, срывают злость еще до того, как доедут до дома и сорвут ее остатки на собственных детях. После этого богатые, бедные, их дети, облитые водой пешеходы (а также, надо думать, и те, кому принадлежат проспекты, потому что и они поставлены в те же исторические условия) утешаются сахаром.

Свадебные торты, этот символ праздника, в СССР с утра до вечера ели на каждом рабочем месте. С утра пораньше граждане несли по две огромные коробки, как ведра на коромысле. Торты, как и мороженое (весьма идеологический товар), были официальным символом гражданского довольства; но на самом деле торт есть символ гражданского бессилия - даже больше, чем водка. И в качестве такового торт все еще популярен - смотри специфику московских кофеен сравнительно с их зарубежными аналогами. Похоже на Австрию? Да, может быть, на Австрию, Австро-Венгерскую империю императора Франца-Иосифа. Тоже не самая счастливая страна в мире.

Торты в последнее время стали лучше, здоровее, сахару в них меньше. Водители в принципе тоже улучшили свои манеры, моей подруге просто не повезло. От широких улиц нас настойчиво стараются отвлечь введением велосипедных дорожек и прочими зелеными нас(л)аждениями: все в парк, граждане, успокойтесь, съешьте что-нибудь сладенькое.

Однако граждане в глубине души чувствуют, что ничто из этого не есть решение проблемы. Надо освоить проспекты - впервые в истории. Без серьезного захвата проезжей части триада дорог, хамов и тортов не утратит своей разрушительной власти.