Сергей Медведев: Патриотизм с прононсом

Двадцать лет назад, в разгар искрометных девяностых, когда малиновые пиджаки уже выходили из моды, мобильники еще были роскошью, а совет­ский гимн звучал как забавное ретро, на углу Арбата и Плотникова переулка была сувенирная лавка под названием «Мир новых русских». Там продавались восхитительные вещи: теннисные ракетки, расписанные под хохлому, палехские шкатулки, на которых новые русские играли в пейнтбол, статуэтки набыченных пацанов и их питбулей, расписные блюдца с солнышками от Версаче и фарфоровые кредитки «гжельский экспресс».

Стиль Bosco попал точно в тренд путинской России. Он выражает и официальную патриотическую риторику, и социальный запрос на неоархаику, и народные представления о прекрасном, типа маникюра со стразами и фазенды с колоннами. Он популярен поверх классовых барьеров: куртки Bosco носят и олигарх на каникулах в Куршевеле, и провинциальная девушка, принарядившаяся на воскресный поход в торговый центр, и тетка на рынке, в перманенте и люрексе. В этом стиле – торжествующая провинциальность. Мы проецируем не современный образ России (прощай, Сколково с его супрематической архитектурой!), а лубочно-балалаечный. Россия в стиле Bosco может поставлять на мировой рынок нефть, газ, водку, икру, матрешек и красивых девушек, но не революционные технологии и новые смыслы.

Все это было частью большого остроумного проекта, который осмысливал новую действительность в традиционных формах: лубок, ковер, статуэтка, «Новый русский букварь» («Мама мыла мерс») и даже самоучитель игры на арфе, где предлагалась полная распальцовка для «Мурки». Та эпоха канула в Лету вместе с магазином и новыми русскими, утонула в кризисе 1998-го. Но тяга к русскому стилю не прошла: на высшем уровне за него отвечал знатный пчеловод Юрий Лужков с его высотками-теремами и ряжеными на День города, в литературе его прекрасно спародировал Владимир Сорокин в «Дне опричника» и «Сахарном Кремле», а в мире моды с русским стилем работал Денис Симачев, который использовал хохломской принт в одежде, раскрашивал им автомобили, айфоны и фасад своего флагманского бара в Столешниковом переулке.

А затем наступила эпоха Боско.

Лубочный стиль Bosco, аляповатый и кричащий, с гроздьями развесистой клюквы, с шитыми золотыми орлами и словом RUSSIA на всю спину, отразил Россию в ее нефтегазовом великолепии. Это уже не постмодернистский стеб девяностых и не симачевский китч – это новый государственный стиль России, встающей с колен. В костюмы Bosco чиновники обряжаются по торжественным дням и сидят в правительственных ложах стадионов, одинаковые, как китайцы на трибуне съезда. Фестивали Bosco собирают партийную и культурную номенклатуру. Стиль Bosco оформляет Олимпиаду в Сочи и выражает ее фантасмагорическую сущность: зимние игры в субтропиках – нелепо, броско, дорого.

Смущает одно: итальянское название марки, идущее из тех времен, когда модно был обзывать бренды иностранными именами, и бюджетный модельер Анатолий Климин, шьющий одежду для младшего офисного персонала, становился загадочным Tom Klaim. Сегодня Bosco de Ciliegi звучит отголоском ушедшей эпохи – что за итальянский черешневый лес, почему не вишневый сад, не березовые ситцы, не родные осины? И это выдает тайный космополитизм всей нашей элиты и бенефициаров Bosco-стиля. Подобно растопчинским афишкам и внезапной русофилии светских дам, надевших кокошники в Москве 1812 года, наш новейший патриотизм также надуман и фальшив. Гламурный патриотизм с иностранным прононсом.

Автор – профессор Высшей школы экономики