За что Петрушевская любит сказки

В честь 75-летия Людмилы Петрушевской в Москве проходит Петрушевский фестиваль, причем сразу на нескольких площадках. Например, в Галерее на Солянке открыта выставка «Петрушевская и Норштейн». Здесь можно увидеть работы Юрия Норштейна и Франчески Ярбусовой, акварели и мультфильмы самой юбилярши, здесь расставлены старые телефоны: снимешь трубку, а там Гафт, Ахеджакова или Филиппенко читают «Дикие животные сказки». Там же, в Галерее на Солянке, с 27 июня пройдет конкурс короткой анимации «Петрушевские мультфильмы». В Литературном музее выставлены иллюстрации к детским книгам Петрушевской и показывают видеозаписи ее самых знаменитых спектаклей, а в Центре им. Мейерхольда придумали конкурс самостоятельных актерских работ. Собственно юбилейный вечер пройдет в Театре им. Маяковского 27 мая – называется он «Кабаре Нуар».

«Пятница» расспросила Людмилу Петрушевскую о работах с Юрием Норштейном, концертах, сказках и шляпках.

О Норштейне

С Норштейном мы познакомились в 1967 году в квартире у моих друзей – художников Тюриных (Иры и Аркаши). Они только недавно построили кооператив буквально на выселках, в Кунцеве, на краю ойкумены. Дальше шло уже Подмосковье, леса, Баковка с заводом презервативов и птицефабрика (откуда при попутном ветерке несло то химией, то курятником). Я ночевала у них с субботы на воскресенье, потому что в эти дни ездила в Кунцевскую больницу, где лежали мои родные, сын трех лет Кирюша после операции и муж Женя уже год.

7 ноября 1967 года я пришла из больницы, а у Тюриных сидит рыжий мальчик лет двадцати (на самом деле старше, но вид комический), уши у него перевязаны платком: свинка! Он заразился от своего сына, но говорил, что уже не опасен. Они с Аркашей Тюриным состояли в штате студии «Союзмультфильм» и делали тогда самостоятельный мультфильм «25-е, первый день» о революции – по работам художников русского авангарда, Дейнеки и других. Пленку они сэкономили на срезах от других фильмов.

Пока мы пили чай на кухне, в природе так отдаленно загрохотало. Господи, война? Мы выскочили на балкон. За лесами там, за новыми кварталами (а небеса в новом районе – это нечто по размерам!) стояли буквально фонтаны салюта: ого, Страна Советов отмечает 50-летие революции! А мы и подзабыли...

Потом это вошло в мой любимый Юрин фильм – «Журавль и цапля».

И мы с Юрой не то чтобы подружились, но как-то, видимо, оценили друг дружку. Я ему даже стала рассказывать о своей мечте – сделать фильм о Данте и Беатриче, «Вита нова». Я тогда ходила на «Союзмультфильм» со своими сказками к Наташе Абрамовой, редактору всех последующих фильмов Юры... Но чуткое руководство не принимало никаких моих текстов. Дело кончилось, однако, Юриным фильмом «Сказка сказок» и таким же общим сценарием к фильму «Шинель» (к первым его 18 минутам).

О сказках

Сказки я сочиняю уже больше сорока лет. Детям каждый вечер перед сном и особенно в дороге, по пути... Чтоб не разбежались. Ну и что, получилось, что всегда было некогда, до обидного мало записала, всего триста сказок с чем-то. Да и теперь, скажите мне одно слово – и по старой привычке из меня пойдет история. Недавно вон на детском радио – в прямом эфире это было – я попросила детей позвонить и сказать по одному слову, двое пробились, и на каждое слово я тут же, в микрофон, сочинила сказку. Слово «роза»! А она не знала, кто она, и тихо и убого растила свой бутон, пока не наступило однажды утро и кто-то не ахнул над ней: «Какая роза!» И слово «Тедди-биа»: его подарили девочке, а у нее таких мишек была целая полка... И она его и не брала на руки. А мишка был волшебный. Потом девочка выросла, все игрушки ее собрали и отдали в детский дом, где жил хромой мальчик. Он очень полюбил этого мишку, ну, получается, тоже сироту, и заботился о нем – и вот тут плюшевый Тедди хорошенько постарался. И они вместе попали к хорошим людям, а потом и к хорошим врачам. И даже когда мальчик теперь бегает, под мышкой у него болтается этот Тедди... И в конце я слегка подавилась, потому что заплакала.

О кабаре

Моя любовь к жанру кабаре идет, наверно, от наших школьных капустников, а ими руководил Марик Розовский по прозвищу Маруся (кстати, там иногда выходил и толстый, румяный, с явным плоскостопием мальчик-восьмиклассник Андрей Менакер, в будущем знаменитый Андрей Миронов). Марик учился в нашей 170-й школе, классом старше, а потом мы с ним встречались в библиотеке факультета журналистики – он перед сессиями ходил там с унылым видом, как знаменитый клоун, таская на животе кучи книг. Он был невероятно популярной фигурой в Москве, он вместе с одноклассниками Аликом Аксельродом и Илюшей Рутбергом затеял телевизионный КВН, а также и университетский театр «Наш дом» в клубе на Моховой. Вот в этот театр я и поступила в декабре 1961 года, а на прослушивании сидели важные мальчики, развалясь, красавцы, о Господи! И они так лениво мне предложили сыграть капитана, и я ринулась в бой, изобразила его за штурвалом, крича «Полный вперед!». Чем страшнее, тем сил больше, я заметила. В «Наш дом» прорваться было трудно, там имелся уже такой крепкий театральный коллектив и красотки-девки, те еще мне конкурентки, я имею в виду в смысле комедийных свойств и внешности. Ну и, видимо, Марик заступился. До этого мы с ним (на первом курсе) поругались, я уже не хотела играть у него в капустниках комические роли и орать «А в буфете продаются пончики!». Я начала выступать на вечерах с гитарой, отрезала косички, стала носить пышный хвост и челку, даже красила ресницы, мама сшила мне черное платье с юбкой клеш из муара... Кстати, после одного такого студенческого вечера профком выпустил постановление, где меня назвали «шансонетка Петрушевская». Розовский обрадовался и при каждом удобном случае кричал мне в коридоре: «Шансонетка!»

А что это было, «Наш дом»? Музыка, танец, маленькие комедийные сценки. Чистое кабаре. Но так назвать его в те времена никто бы не решился. Это было бы гнилое наследие контрреволюции, декаданс, нэп. А тут все безобидно – студенческий юмор, капустник.

Собственно, из меня там воспитали и автора комедий – а в хорошо поставленных спектаклях, даже не слишком веселых, публика смеется. И «Уроки музыки», и «Чинзано», и «Три девушки в голубом», и «Московский хор», да и недавний спектакль «Он в Аргентине» идет под хохот зрителей. И, смею надеяться, это смех понимания. Смех узнавания.

О публике на концертах

Каждый раз все сначала. Потому что постоянных слушателей, которые могли бы ходить на все наши концерты, у меня нет. Музыканты, правда, замечают одни и те же фигуры в зале, но это единицы. Так что каждый раз приходится работать заново. Но у нас такой хороший репертуар, лучшие песенки мира, золотой фонд и evergreen, и такие замечательные музыканты, да и я опытная актриса комедийного жанра, и главная моя фишка – это тексты. Так что встречают нас прохладно, но потом обязательно начинаются крики и иногда такой скандеж, что приходится прерывать: «Тише, сейчас еще будет». Радостные лица на выходе. Цветов немного (с цветами идут те, кто не в первый раз и узнал лазейку). Я, кстати, не очень люблю срезанные цветы, все порываюсь попросить, чтобы приносили горшочки с белыми розами – но как?

Единственная моя популярность, видимо, в интернете. Наберешь свою фамилию и кнопку «видео» – и цифра 724. Столько видеороликов. Нажмешь то же самое в ютьюбе – «Старушка не спеша» – за сотню тысяч. Столько народу смотрело. Нажмешь «Мультфильм «Поросенок Петр» – еще больше.

О шляпках

История со шляпами – это история о маске. Я не хотела, чтобы меня узнавали на улице. А шляпа меняет личность кардинально. Ну и чем пышнее она, тем интереснее результат. Идеал – это двухэтажные создания периода декаданса. Иду к нему. Там еще шемизетки (на шею) и митенки (на руки).

Иногда хочется объявить, чтобы ко мне на концерт дамы приходили в шляпах. Сделать шляпу просто: купить основу и так как-то, по своему разумению (и с помощью двух зеркал, чтобы было видно сзади и с боков), начинить поля и тулью перьями, кружевами, шелковыми цветами, брошками, стрекозами и вуалями. Все это продается. Но теперь дела так пошли, что мне помогают мастера из МХТ.

Шемизетку я делаю, вышивая по бархату многоэтажно построенными пуговицами, бусинками, деталями от разобранных электронных предметов (внутри они дивной красоты), стеклянными камнями в оправе, пружинками, цепочками и брошками. Собираю это дело по блошиным рынкам и у знакомых. Имею коллекцию старых пуговиц.

Митенки – это купить длинные перчатки, отрезать пальчики, вставить полоску кружев повдоль... И вперед.

До 30 июля, petrushevsky-fest.com