Игорь Пищукевич: По части роскошного строительства русские архитекторы сейчас лучшие в мире

Впервые с творчеством Игоря Пищукевича я соприкоснулась тактильно — сидела на его стуле в кабинете одного из руководителей “Премьер СВ” (в1990-е — ведущая рекламная компания России). Стул был жесткий, с прямой спинкой — то ли трон, то ли для допросов,- он был сложен из тысячи крохотных деревянных плашек, сиденье отполировано, а за спинкой деревянные “молекулы” громоздились друг над другом, образуя причудливые миры. “Премьер СВ” дарил эти арт-объекты важным партнерам, многие из которых сегодня входят в список Forbes, — таким образом Пищукевич и его будущие клиенты находили друг друга. Зато сегодня его кругу заказчиков, сложившемуся за 20 лет, позавидует любой архитектор Европы и Америки.

Пищукевич родился в 1958 году в городе Золотой на Украине. Кроме, быть может, названия, на его малой родине не было ничего красивого, и этот период Игорь вспоминать не рвется. В 14 лет он уехал учиться в Луганский архитектурный техникум, который окончил с красным дипломом. В 1978-м поступил в МАРХИ, причем с первого же экзамена: единственный из потока сдал рисунок на отлично. Когда все абитуриенты пришли на второй экзамен, ему в торжественной обстановке вручили студенческий билет.

Он учился на кафедре градостроительства у профессора Николая Улласа, любимого ученика Жолтовского. МАРХИ также окончил с красным дипломом. А затем его приняли в “Моспроект-2”. У Пищукевича есть рисунок середины 80-х — манекен, утрамбованный в квадратную ячейку, и он говорит, что это образ его тогдашнего внутреннего состояния.

Начавшаяся вскоре перестройка открыла перед молодыми архитекторами некоторые перспективы помимо прозябания в государственных НИИ. Игорь Пищукевич стал участником движения “бумажная архитектура”. Вместе с Тотаном Кузенбаевым придумал жилищный комплекс в Зеленограде. Вообще-то, это был не просто квартал — они создавали русскую Силиконовую долину. (Идею даже реализовали наполовину, в Зеленограде можно наблюдать заржавевший недострой.) В 1988-м проект получил премию Союза польских архитекторов и серебряную медаль Международной архитектурной биеннале в Болгарии.

Центр НТТМ Зеленограда был центром притяжения талантливых людей. Там Игорь познакомился с владельцами “Премьер СВ” и лет на десять стал главным архитектором рекламной группы. Он делал все: от макетов телестудий и концертных площадок до годовых банковских отчетов и частных домов руководителей компании. Его гигантские картины-объекты, представлявшие, по сути, макеты городов в гипсе и цементе, украшали бесконечные коридоры стадиона “Олимпийский”, где располагался офис “Премьер СВ”. Он сам ходил по этим коридорам в свитере иджинсах, вежливый и незаметный. Западноевропейский интеллектуал, человек творческой профессии, слегка левацки настроенный. Но уж точно равнодушный к буржуазным ценностям. Ничто не предвещало, что он станет идеологом нового русского дворцового строительства.

Но в конце 1990-х его дочь уехала учиться в Сорбонну на искусствоведа. Он стал ездить во Францию два раза в месяц. Их семейным развлечением было посещение музеев и замков. И, судя по всему, Пищукевич нашел классическую архитектуру не менее вдохновляющей, чем модернизм XX века.

...Сегодня его мастерская располагается на первом этаже многоквартирного дома. С виду обыкновенный магазин. Над входом вывеска “Кухни”. Они, кухни, там действительно есть — в холле. Но стоит подняться по ступенькам и пройти вглубь, как вы оказываетесь в антикварной галерее: хрустальные люстры XVIII века, того же возраста бронзовые канделябры, золотые каминные часы эпохи ампир, китайские фарфоровые вазы, гигантский мраморный камин.

Пищукевич развлекает гостей фотографиями на iPad. Здесь все, что он построил за 15 лет. Роскошные дома на 5000, 6000, 9000 кв. м. В Подмосковье, Крыму, Хорватии, в предместьях Парижа, на Лазурном берегу. Целые усадьбы с парками по 40 га, каскадами фонтанов и классической парковой скульптурой. Вариации стилей — от французского классицизма XVII века до турецкого барокко века XIX. Колоннады Брунеллески и дворы Альгамбры — при желании можно найти немало источников, от которых он отталкивался. Но невозможно назвать его архитектуру буквальной стилизацией. Это скорее творчество по определенным правилам, как сочинение стихов ямбом или хореем.

Притом все, что он говорит о своей архитектуре, как он ее описывает, — все эти рассказы совершенно не о роскоши. Его интересуют пространственные решения: как, к примеру, в доме разведены людские потоки. Если заказчик скажет, что обслуживающий персонал — почти члены его семьи, он получит один дворец. Если обслуга меняется каждый год — совершенно другой, с иной планировкой. Пищукевич рассуждает о частном дворце, словно речь — о городском квартале.

По его словам, он не гонится за оригинальностью, не открывает горизонты. После египетского искусства (египетский раздел Лувра — место его регулярных визитов), после совершенной пластики какого-нибудь лысого глиняного писца с оттопыренными ушами — все потуги на оригинальность бессмысленны.

И у него нет амбиций оставить после себя пять главных архитектурных правил а-ля Корбюзье. Он просто “вписывает” дом в пейзаж. Его столь разностильные постройки стоят в красивых местах, из окон открывается потрясающая панорама, рядом есть вода (пруд, бассейн, море). Надо “всего лишь” создать максимум комфорта — привести жилище и природу в гармонический союз. Если это невозможно, он за проект не возьмется. Да и стили, в которых он строит, часто определены “гением места”. Такой вот “средовой подход”, хотя само определение- из советской архитектурной теории 1970-1980-х.

Есть и еще одно качество, отличающее его от отечественных архитекторов и декораторов. Он знает цену ремеслу и подлинным предметам. Если можно поставить в интерьере старинный камин, он никогда не закажет новодел. Он знаком с лучшими французскими столярами и мастерами по литью, не говоря уже об антикварах, которые помогают найти все: от люстр до гобеленов. Сейчас, например, предмет его увлечений — мебель Габриэля Виардо. Был такой мастер в конце XIX века, инсталлировал китайских драконов во вполне себе европейские кресла, буфеты, столы и кровати. Крупнейшая мебельная фабрика в Европе была почти забыта, но сейчас то, что казалось китчем, воспринимается как остроумный постмодернизм.

Дом Игоря Пищукевича во Франции, в 40 км от Парижа, такой же пример архитектурного постмодернизма середины XIX века. Был такой жанр: дома-руины. Их построили немного, до наших дней сохранилось вообще штук шесть. Этот чудесный замок Игорь реставрировал собственноручно, чуть не погиб, отскребая вековую грязь со стропил и свалившись с лесов. Интерьеры — “скромный” антиквариат, если не считать потрясающей коллекции гобеленов и средневекового оружия. Естественно, вокруг — дивной красоты парк. Архитектор называет себя садовником и уверяет, что судьба пятисот кустов роз волнует его больше всего.

Игорь Пищукевич считает, что по части роскошного строительства русские архитекторы сейчас, пожалуй что, лучшие в мире. Потому что ни в одной стране не было такого массового “производства” дворцов. И заказчики Пищукевича — тоже люди непростые, то есть с идеями. Один — поклонник Клода Перро: на досуге читает мемуары архитектора и изучает рисунок восточного фасада Лувра. Потом с лупой рассматривает раскладку камня на фасадах собственного дворца и количество ступенек на парадной лестнице на предмет соответствия правилам французского классицизма. Другой — любит спать при температуре плюс 16 градусов: французы не понимают, зачем в доме на побережье “убиваться” с герметичностью помещений и устанавливать климат-контроль, когда можно просто открыть окно и все проветрить.

“Вы проектируете все, вплоть до электрических выключателей?” — спрашиваю я. И тут выясняется, что Пищукевича отличает внимание к деталям. Потому что выключатели, по его словам, просто-таки ключевая деталь. Ее как раз проектируют в обязательном порядке и делают на заказ из латуни. Выглядят выключатели как регуляторы громкости в транзисторном приемнике: такие цилиндрики на ножках. С их помощью вручную устанавливают температуру, силу освещения и звука.

И никаких электронных пультов! Уникальные дома любят ручное управление.

Эта публикация основана на статье «Средовой подход» из приложения "Как потратить" газеты «Ведомости» от 22.10.2012, №200 (3214).