"ИКС" Дмитрия Быкова: Еще одна версия создания "Тихого Дона"

Роман Дмитрия Быкова напоминает ракушку.

Поначалу, скользя по гладкой, чуть глянцевитой поверхности повествования, рассеянно думаешь: а-а, ну да, Шелестов, главный герой-писатель, – это, конечно, практически Шолохов, который пишет «Тихий Дон» и на первой стадии работы, в версии Быкова, таки использует дневник убитого офицера. Эпопея мистера Икс, правда, названа «Пороги», чуть изменены сюжетные перипетии и имена, но хронология сохранена, публикуется роман Шелестова (как и Шолохова) с 1925 по 1940 год, и содержание его нам хорошо знакомо. В «Порогах» речь тоже идет о героях, которых мелют страсти, гражданская война, советская власть, в центре – казак, мечущийся между любимой женщиной и женой, большевиками и казачеством. Скользя по первой примерно трети книги, даже слегка недоумеваешь: к чему все эти в общем известные и давно отработанные материи, тем более что и авторство Шолохова давно и документально доказано?

Но тут-то и наступает первый поворот, в глубину, сумрак, в неожиданную, с Шолоховым как будто вовсе не связанную тему – раздвоение личности, утрата памяти, неузнавание близких. Психиатр Дехтерев изучает эти проблемы на своих пациентах, написанных Быковым с отменной, леденящей кровь достоверностью, – красавице художнице, постоянно сбегающем в параллельную реальность бухгалтере, его соседе по койке... Тут-то и начинает брезжить: шутишь, это не про Шолохова и лишь отчасти про тайну и мистику творчества: зеленоглазая Анфиса, например, является Шелестову жива-живехонька, точно такой, как в романе, только под именем Анна. Слово становится плотью? И опять нет, не совсем в этом дело. Быков сжимает ладонь читателя все крепче и ведет его дальше, ниже, делая с ним новый виток.

И тут раздается взрыв. Долго отдающий странным, страшным гулом. Звучать так может только стихия. Шолохов-Шелестов, Анфиса-Анна, растерянный Бернард Шоу, которого насильно угощают на выставке достижений народного хозяйства гигантским и несъедобным огурцом, оказываются проводниками в девятый круг русской истории. И голос этот ад обретает лишь на последних 30 страницах – поэтому обязательно дочитайте «ИКС» до конца. Только не оглохните.

В финале Быков точно отпускает на волю и себя, и своего замороченного Шелестова (который наконец понимает, кто же он на самом деле) и заговаривает с такой властью, но и такой безнадежностью, что... приготовьтесь. «Трудно назвать эту основу здешнего характера, ошибочно принимаемую иными за покорность и даже кротость, а между тем это лишь бесконечная тоска существ, перепробовавших все и понявших, что переменить ничего невозможно. Ничего другого не будет, кроме как вот так...» Шелестов обретает потерянных родителей, но оказывается ими забыт, им уже не нужен. Его роман окончен, но и это не спасает его от внутренней смерти.

Таков итог русской истории и русской жизни, которую никак не втиснуть в бинарную систему. Возможный выход из бездны видит лишь самый отчаянный безумец романа: чтобы выжить, догадывается он, надо бежать не в параллельный, а в следующий, совершенно новый, «третий мир». Но «услышать его», естественно, «некому».