Дягилевский фестиваль в Перми: Французский сезон
Дягилевский фестиваль в Перми идет с явно выраженным французским акцентом – в точности как у Дягилева сто лет назад в Париже он был русским
Гиперактивная культурная жизнь кипит нынче в Перми в любое время суток. Недавно прошла акция «Ночь в музее», центральные события которой развернулись в основанном Маратом Гельманом Музее современного искусства. На сцене «Театра-театра» прошла премьера сценической версии «Анны Карениной» в постановке нового главрежа Владимира Золотаря, весьма любопытно осовременившего классика. Параллельно в городе идут театральный и музыкальный фестивали, Дни культуры Мексики, грядет фест-марафон «Белые ночи», включающий народный креатив «Живая Пермь».
Но даже на этом многослойном мультикультурном фоне Дягилевский фестиваль выделяется стройностью концепции и внутренними сюжетами, инспирированными личностью самого Дягилева, античными сюжетами и французской музыкой. Мысль худрука фестиваля Теодора Курентзиса проста, но емка: он стремится создать на просторах Камы амбициозный, новаторский, европейский по духу и стилю проект, в котором воплотился бы его неугасимый пыл первопроходца.
Охваченный азартом культурного строительства, Курентзис сумел качественно обновить оркестр театра, который пополнился высококлассными молодыми музыкантами: прослушивания проходили в Москве и Петербурге, иногда из ста семидесяти претендентов придирчиво отбирали лишь одного-двух. Оркестр играет блестяще: это Курентзис продемонстрировал уже на открытии, где был показан новый «Петрушка» Стравинского: высветленное, очень точное по артикуляции звучание, абсолютно четкий ритмический абрис солирующих инструментов, архитектонически все сделано идеально.
Курентзис сумел заразить своим неуемным визионерством не только ближайшее окружение – верный отряд соратников-управленцев, но и широкие слои музыкальной общественности Перми, поначалу встретившие варягов в штыки. В театр, в концертные залы пришла молодежь.
Ее было особенно много на ночном концерте в Доме Дягилева, где в кромешной тьме анонимно сменялись за роялем три пианиста: москвичи Антон Батагов (композитор по преимуществу), Иван Соколов и канадец Кристофер Тейлор. В режиме non stop два часа кряду они играли самую разнообразную музыку: Баха, Пахельбеля, Дебюсси, Шопена, Шумана. Батагов играл и самого себя: музыка его известна миллионам по изящным, заточенным под классицистские модели музыкальным заставкам на телеканале «Культура». Как оказалось, эта музыка отнюдь не прикладная, но самоценная: в общем, Майкл Найман отдыхает.
Особенно импонировала маскулинная, жесткая, предельно структурная манера исполнения Батагова: никаких фиглей-миглей, сантиментов и соплей. Поэтому его игра слушалась предпочтительней на фоне манерной, полной излишних придыханий и красивостей игры Ивана Соколова – но отлично коррелировала с нервной манерой и исключительным интеллектуализмом Кристофера Тейлора, накануне произведшего форменный фурор своим экстра-классным исполнением архисложного эзотерического цикла Оливье Мессиана «Двадцать взглядов на Младенца Христа».
В первые же дни фестиваля случилось еще одно открытие: певица Надежда Кучер. Она исполнила заглавную партию в опере Паскаля Дюсапена «Медея-материал». Ее сопрано – гибкое, сильное, очень послушное – понижало звук до неслышного шелестения и возвышалось до экстатических воплей. Оно идеально подходило именно для такой музыки, в которой спектрализм, смешанный с принципами репетитивной техники, рождал ощущение томительного ожидания катастрофы. И по тесситуре, и по тонкой градуированности эмоциональных нюансов, и артистически Кучер оказалась идеальной Медеей.
Постановка Филиппа Григорьяна, впрочем, вышла далеко не так глубока и объемна, как игра актрисы, и не так уж насыщена смыслами и разнообразными культурными коннотациями, как исходный авторский материал. Визуальная, сценическая составляющая опростила и слегка «огламурила» в целом удачный проект. Впрочем, оркестр под управлением Курентзиса вполне профессионально занимался «приращением смыслов», певица убедительно подавала образ женщины-зверя, в которой под личиной аристократической сдержанности бушует первозданная хтонь, так что баланс спектакля в целом положительный.
Французские авторы – Кокто и Пуленк, Мессиан и Дюсапен – звучат на разных площадках города. В «Бахчисарайском фонтане» Асафьева станцевала Мари-Аньес Жило, этуаль Парижской оперы. Если же добавить к тому, что жюри премии Дягилевского фестиваля «За лучший продюсерский проект в западном театре» возглавил знаменитый культуртрегер, бывший интендант Парижской оперы Жерар Мортье, – становится очевидно: нынешние устроители феста, и в первую очередь Теодор Курентзис, решили заново связать эпохи и страны – как известно, пермяк Дягилев на заре ХХ в. уехал в Париж и там основал знаменитые «Русские сезоны», не встретив понимания на родине.