«Крестьянин и тинейджер»: Андрей Дмитриев написал поэму в прозе

Андрей Дмитриев написал поэму. Полную движения, неба, ветра и просто русской шири. В том же смысле это поэма, что и «Мертвые души». Хотя вообще-то «Крестьянин и тинейджер» – проза, конечно же, роман. Здесь нет лирических отступлений, лирического героя, нет ритмизации (с которой Дмитриев экспериментировал в предыдущем романе, «Бухта Радости»), как и других внешних признаков принадлежности к лирике нет. Зато поэтической стихии, веющей в каждой строке, повороте сюжета и глинистой дороги, сколько угодно.

Потом, когда Дмитриева начнут проходить в школах, серьезные учительницы наверняка будут объяснять ученикам, что в произведении Андрея Викторовича «Крестьянин и тинейджер» сталкиваются два мира – мир русской деревни, не гибнущей, к сожалению, а уже практически погибшей, и мир городского инфантильного юноши. Действительно, на этом диалоге (впрочем, диалоге глухих) и держится конструкция романа, и все же не это в нем самое ценное. Самое – широта дыхания, интонационная раскованность, литературная свобода, с которой роман написан.

Время действия – 2007 год. Действующие лица – московский юноша Гера, заваливший в университете сессию и теперь спрятавшийся в деревне, чтобы пересидеть призыв в армию. Гера записывает мысленные разговоры с любимой девушкой, из-за которой и забросил учебу, потихоньку сочиняет книжку про Суворова и слегка тяготится вечерними посиделками с «крестьянином» за телевизором. В роли «крестьянина» – 42-летний Панюков, последний житель деревни Сагачи, непьющий, одинокий владелец коровы и кур, который и поселил Геру в соседней избе. Раньше в ней жил друг Панюкова, сбежавший в столицу. Когда-то Панюков едва не женился на зоотехнике Санюшке. Он и до сих пор надеется, что она вернется к нему, бросит ветеринара, алкоголика, который постепенно спаивает и ее. И однажды судьба даже даст Панюкову шанс.

Все здесь постоянно перемещаются – из Сагачей в райцентр, из райцентра в городок Пытавино, где только и ловит мобильная связь. Это размашистое движение – на рейсовых автобусах, попутках и просто пешком, – смешанное с воспоминаниями о Татьяне в одном случае, Санюшке – в другом, и составляет плоть романа. Событий происходит немного. Тем не менее картина складывается вполне определенная: беспросветная. Единственное место в райцентре, где можно оттянуться, – кафе под названием «Кафе». Единственный заработок для мужиков – беззаконно валить лес ночью, а если поймают – идти в рабство к менту и пахать у него на огороде, ухаживать за скотом. Единственное настоящее развлечение для женщин – похороны, на них можно послушать профессиональную плакальщицу, «старушку со счастливым лицом», а мылом после покойника исцелить любой недуг.

И об этом, об иссыхающей сельской и почти сельской жизни, рассказал не Борис Екимов, не Валентин Распутин, не почвенник и не деревенщик, рассказал – совершенно без нажима и дидактики – насквозь городской Андрей Дмитриев. Причем крестьянина выписал даже точнее, чем горожанина-тинейджера (ну не ходят нынешние интеллигентные мальчики в городскую баню! И школу прогуливают не так, как 30 лет назад, – сегодня бродя не по улицам, скорее по виртуальному пространству в интернет-кафе). Естественно, Гера – роднее, и Дмитриев сосредоточился на незнакомом. В итоге свидетельство о деревне составил не инсайдер – чужак: тем ценнее.

В финале и Панюков, и Гера прозревают, понимают, что нужно исправить, как начать жить правильно, бодро, мудро. И снова шагают. Один – в деревню, другой – в Москву. Но возможна ли в русских романах счастливая развязка? Вопрос риторический. Однако светлая, как выясняется, – да. Роман о взаимной глухоте людей, о смертной тоске русской жизни, о тотальном провале государства по каким-то таинственным законам получился светлым. Откуда струится этот свет? То ли «с серого неба над дорогой», куда то и дело ныряет взглядом Панюков. То ли от лежащей на боку у избы коровы. То ли от самих героев, сплошь хороших, и любви к ним писателя Андрея Дмитриева.

Андрей Дмитриев. Крестьянин и тинейджер. М.: Время, 2012.