Выставка Михаила Нестерова в Русском музее: Большая концентрация духовности

Такой концентрации духовности давно не помнит даже видавший виды Русский музей. С Нестеровым иначе и быть не могло. Художник, бывший современником передвижников, сезаннистов, а потом неистового русского авангарда, сумел не только не примкнуть к ним, но даже не испытывал влияния. Только несколько еще студенческих работ – «Жертва приятелей», «Домашний арест», вынутых из глубоких запасников Третьяковской галереи, показывают, что Нестеров все же был учеником Василия Перова.

К окончанию Академии художеств он уже нашел свое призвание – это русская религиозная живопись. Никакого формализма, никаких стилистических экспериментов: на долгие годы основной сюжет – святые отцы, кроткие монахини, юные послушники с бездонными очами и бесконечные русские пейзажи, по которым сам Христос ходит босиком.

Отчаявшись искать в жизненном пути Нестерова драматические повороты, Русский музей построил выставку хронологически и показал все главные его картины: «Пустынник», «Труды преподобного Сергия», «Святая Русь», «Великий постриг», «Путь ко Христу». И, разумеется, «Видение отроку Варфоломею», ее сам автор считал шедевром.

Год за годом, холст за холстом Нестеров писал неяркие русские дали, березки-елочки и на фоне их – кого-то большеглазых с сияющим нимбом. Благочестие у него часто пересиливало вкус, и на картине «Страстная седмица» – среди все той же среднерусской растительности – припадают к распятию Гоголь и Достоевский.

Академическое образование, великолепная техника, большой талант рисовальщика сделали Нестерова по-настоящему крупным художником, но при взгляде на эти километры святости закрадывается мысль, что, если убрать из любовно выписанного ландшафта слащавых святых, отличный пейзаж остался.

«Убрать святых» попросила сменившаяся власть. Просить она умела доходчиво: проведя в 1925 г. несколько дней в Бутырской тюрьме за связи с религиозно-философскими кружками, Нестеров стал осторожнее. Религиозную тему продолжал «для себя», выставлял в основном портреты. Так что советским критикам он был известен в первую очередь как портретист. На выставке – портреты скульптора Ивана Шадра, художницы Елизаветы Кругликовой, архитектора Алексея Щусева, хирурга Сергея Юдина. И конечно, академика Ивана Павлова, за него Нестеров первым из художников получил Сталинскую премию.

Русский музей отнесся к Нестерову с большим уважением и показал его без всяких новаций, тихо и благолепно. Даже фирменный прием – сопровождать большие ретроспективы специально снятым видеофильмом о художнике – не пригодился: на видеоэкраны пустили только фрагменты выставленных картин.