Мелу Гибсону худо без бобра

Уолтер Блэк (Гибсон) – потухший мужчина в кризисе. Кризис классический. Начальственная должность, большой светлый дом, открыточная семья, младший ребенок в кудряшках. Все хорошо, только что-то нехорошо. Видимых причин для клинической депрессии нет, а депрессия есть. Уолтер Блэк так долго лежал лицом в стенку, что жена (эту роль Фостер сыграла сама) выгнала его в гостиницу, а старший сын (Антон Ельчин) начал делать вид, что возненавидел. И только найденный на помойке текстильный бобер с произношением жителя английских рабочих окраин (не спрашивайте почему), если постоянно носить его на руке, может помочь герою побороть меланхолию и самоидентифицироваться.

Слово, которое быстро (как правило, во второй фразе) возникает во всех – хороших и плохих – отзывах на «Бобра», – это слово «странный». Почти в каждой рецензии – «странный» в первом абзаце. Из-за этого (а совсем не из-за крошащейся в пыль репутации Мела Гибсона) «Бобер» с грохотом провалился в американском прокате. К фильму сделали мошеннический жизнеутверждающий трейлер о семейных ценностях и пользе пробежек, но все равно никого не обманули. Трагикомедия – сложный жанр: людей нервирует, когда непонятно, плакать или смеяться, ведь всегда есть опасность все перепутать и почувствовать себя дураком. А тонкий и, если присмотреться, исключительно умно интонированный режиссером Джоди Фостер «Бобер» в этом отношении даже хуже, изощреннее средней трагикомедии. Полфильма Фостер с Гибсоном идиотствуют с бобром (есть даже постельная сцена на троих), чтобы в конце треснуть зрителя веслом по голове – ничего смешного.

Дебютный сценарий Кайла Киллена про куклу бобра, через которую человек в депрессии общается с миром, в 2008 г. возглавлял список лучших неснятых голливудских сценариев. Отлично написанный, он всем страшно нравился на предмет почитать, но очередь из желающих связаться с «Бобром» всерьез не стояла. Это понятно: для того чтобы ввязаться в такого рода предприятие, нужно все-таки быть слегка отмороженным. В Джоди Фостер, уже судя по тому, что ее затея дуэта Гибсон – бобер привлекла, это качество есть, но и его тут оказалось недостаточно. Для независимой мелодрамы (на которую «Бобер» похож больше всего) здесь слишком много безумия, для фильма о безумии – слишком много независимой мелодрамы.

Что делать, плюшевый бобер – не черный лебедь, а прекрасная Фостер – не Кубрик и не Херцог. Единственный в этой компании, кто по-настоящему равен себе, – это, конечно, Гибсон. Пустые глаза, пожухлый вид, переходы от припадочности к апатии. Актер, у которого в последнее время сплошные проблемы – с алкоголем, евреями, геями, женщинами, полицией, коллегами, самим собой, – играет в «Бобре» грандиозно. Глупо в качестве комплимента указывать на совпадение роли и личных обстоятельств исполнителя. Но в случае с Гибсоном кое-что (вроде вида человека настолько опустошенного, что ветер продувает его насквозь) и правда выглядит пугающе личным. Если бы после всех гибсоновских скандалов прошло чуть больше времени, лет десять, это, разумеется, был бы «Оскар», слезы покаяния на сцене и умиления в зале. Но Гибсон еще не Микки Рурк, и «Бобру» не быть его «Рестлером». А быть ему, видимо, тонкой, симпатичной, но не великой картиной о том, что раз уж взялся жить с бобром, нужно его хотя бы слушаться.

В прокате с 28 июля