«Большая книга» объявила финалистов

На этот раз совет экспертов, фильтрующий финалистов, проявил отменную щедрость: в предыдущие три года вакантных мест в шорт-листе оставалось больше.

«Дежурным по премии» был председатель совета Центра поддержки отечественной словесности и замруководителя Агентства по печати Владимир Григорьев, который сказал, что короткий список «Большой книги» по-прежнему остается лоцией в море отечественной словесности. После чего на сцену вышел шеф-повар литературного обеда Михаил Бутов в поварском колпаке и белом халате и, сравнив любителей изящной словесности с гурманами, объявил короткий список.

Первым в нем значится Андрей Балдин (проснувшийся знаменитым как раз благодаря выходу в финал прошлогодней «Большой книги» литературно-географических размышлений «Протяженная точка»). В этом году отмечены его «Московские праздные дни» – документальное повествование о городских столичных праздниках, как давно исчезнувших, так и только что появившихся.

В списке несколько честных тружеников, работающих на литературной ниве давно, уверенно и крепко, – Олег Павлов с романом «Асистолия» (что значит «остановка сердца»), Борис Евсеев с историческим романом об излете XVIII в. «Евстигней», Асар Эппель со сборником рассказов «Латунная луна», и Роман Сенчин с «Елтышевыми», которым в прошлом году не достался Букер, что резко повысило его шансы на получение «Большой книги». Хотя больше всего среди финалистов авторов, явившихся на широкую литературную сцену в 2000-е, – Олег Зайончковский с милым, хотя и необязательным романом в новеллах «Счастье возможно», Александр Иличевский с бурно пламенным «Персом», Павел Крусанов с «Мертвым языком», наводненным питерской выделки разговорами о высоком, Евгений Клюев с фантасмагорией «Андерманир штук», Герман Садулаев с «Шалинским рейдом», вписывающий еще одну весомую реплику в «чеченский текст» отечественной литературы, Михаил Гиголашвили с напряженным и нервным романом о Грузии 1980-х «Чертово колесо».

Из забавного – явление в списке «Т» Виктора Пелевина, который, начав с публикаций в толстых журналах в эпоху их расцвета, а затем уйдя в оппозицию литературной респектабельности, постепенно вновь влился в литературный мейнстрим, правда далеко не с лучшим своим текстом.

В целом список получился очень знакомым, почти всех этих писателей мы уже встречали, читали (не то, так другое), и надежд на острые неожиданности немного. Думать же, отчего в финал вышли те, а не эти и чем экспертам не угодили записки Эдуарда Кочергина, мемуары Владимира Войновича или роман Антона Уткина, отобранные в длинный список, бесплодно: выбирать из добротно среднего лучшее действительно трудно, почти невозможно.

Однако и в этом списке присутствуют по меньшей мере две интриги, скрытые в дебютном романе сотрудника Пушкинского дома Евгения Водолазкина о научной жизни в России «Соловьев и Ларионов» (вдруг это окажется действительно здорово?), а также в документальном повествовании «Лев Толстой: бегство из рая» Павла Басинского, посвященном уходу «великого старца» в ноябре 1910 г. Учитывая юбилейный контекст, легкое перо и спокойную вдумчивость автора, его шансы на выход в тройку победителей кажутся огромными.