Интервью - Илья Щербович, президент и управляющий партнер группы компаний UCP

- Я думаю, что ситуацию вокруг Павла Дурова и проблемы с инвестиционным климатом надо рассматривать отдельно, разобравшись в фактах. Если говорить об инвестиционном климате в целом, то я, как человек, занимающийся 20 лет инвестиционной деятельностью, не могу быть доволен тем, что у нас сейчас происходит. Особенно это касается фондового рынка, который является отражением происходящего в любой стране. Российский фондовый рынок в этом году самый худший из всех стран мира, даже Украина впереди нас. Капитализация наших крупнейших компаний сейчас просто ниже плинтуса. При этом более половины составляющей индекса - это компании с госучастием и государственным контролем. Они вообще торгуются по таким мультипликаторам, что страшно становится. По сути, госкомпании являются якорем, который тянет весь наш фондовый рынок вниз. Инвесторы недовольны тем, что происходит, и не чувствуют, что к ним у нас в стране относятся хорошо. Не должно быть противоречия между величием страны и капитализацией наших компаний. Ни в какой стране мира этого противоречия нет - даже в Китае, где до сих пор правит коммунистическая партия. Сейчас уже надо осознать, что пора правительству и регуляторам делать реальные шаги в этом направлении. Не должны такие компании, как «Газпром», «Роснефть», «Транснефть», «Россети» и т. д., стоить столько, сколько они стоят. Они должны стоить в разы больше. Мы должны гордиться не только тем, что от нашей страны зависит энергетическая безопасность мира, но и высокой капитализацией наших компаний.

- Расскажите о ваших отношениях с Газпромбанком. Были ли у вас сделки, где UCP либо пытался что-то купить у Газпромбанка, либо Газпромбанк становился вашим партнером?

Перед отъездом за границу Павел Дуров громко хлопнул дверью. Раскритиковал инвестклимат в России, а главное - провел сеанс разоблачения, заявив, что его преследует Игорь Сечин. По мнению Дурова, Сечин стоит за UCP Ильи Щербовича. UCP появился среди акционеров «В контакте» неожиданно - в апреле 2013 г. Дуров посчитал это недружественной сделкой, так как она не была согласована с основными акционерами. Щербович уверен, что сделка законна, и решительно опровергает какое-либо участие Сечина в этой истории. В интервью «Ведомостям» Щербович рассказал, зачем пришел в компанию, а также о непростых взаимоотношениях между акционерами, которые, на его взгляд, и могли спровоцировать Дурова на громкие заявления.

- Почему вы решили купить долю в «В контакте» «недружественно», без обсуждения этого с другими акционерами?

- Это не враждебное поглощение. Наша ситуация была уникальна: да, наша покупка не была согласована с другими акционерами (они бы все равно не согласились). Но после того как сделка закрылась, мы дали понять нашим партнерам, что нам не нужен контроль и что наша цель - капитализировать и растить компанию, мы не хотим вмешиваться ни в креативную, ни в техническую сферу работы «В контакте». Нас интересует только акционерная стоимость.

Обе стороны по нашей сделке консультировали лучшие юридические фирмы, которые дали однозначное заключение о законности сделки. Дуров и Mail.ru Group сейчас вдруг, спустя год, решили попытаться оспорить нашу сделку. Видимо, в ответ на иски, поданные нами на BVI. Думаю, это тактический ход, особенно учитывая то, что контроль в самой Mail.ru Group менялся до нашей сделки, а после нашей сделки Дуров продал свою компанию, контролирующую 12% во «В контакте», г-ну Таврину, а Таврин, в свою очередь, продал эту компанию Mail.ru Group. Все эти сделки проходили без какого-либо упоминания о преимущественном праве других акционеров.

- Почему вы заинтересовались интернетом, у вас в портфеле практически нет таких активов?

- Костяк UCP составляют мои бывшие партнеры и коллеги по UFG и Deutsche Bank с инвестиционным опытом в большом количестве секторов. У нас есть очень разные инвестиции: нефтегазовые активы, новые технологии, ритейл, машиностроение, инфраструктура, металлургия, финансовые услуги. Кстати, председатель правления UFG Чарльз Райан в свое время пригласил меня соинвестором в консорциум, который стал акционером ruNet Holdings, инвестировавшей в «Яндекс», «Озон» и другие интернет-проекты. Наши инвестиции выросли более чем в 30 раз, за что я до сих пор благодарен Чарли.

- Почему вы вообще заинтересовались покупкой «В контакте»? Как вы познакомились с бывшими партнерами Дурова - Вячеславом Мирилашвили и Львом Левиевым, кто вас познакомил? Как вы видите их конфликт с Дуровым и Усмановым?

- Дуров в определенный момент понял, что владеет всего лишь небольшим пакетом в компании, которую сам создавал и которая может стоить миллиарды долларов. Это осознание, думаю, пришло задолго до того, как мы появились. Павлу казалось, что другие акционеры выполняют лишь пассивную роль финансового инвестора и от них не очень сильно зависит развитие компании. Тут, видимо, и возник план что-то поменять. Проблема Дурова состояла в том, что после того, как во «В контакте» появился внешний инвестор - группа DST Мильнера (сейчас - Mail.ru Group), этап стартапа для компании закончился. «В контакте» превратилась в акционерную компанию с выстроенной юридической структурой и акционерным договором. Выдавить акционеров из такой структуры непросто, но попытка, очевидно, была. К моменту, когда мы делали сделку с Мирилашвили и Левиевым, мы видели, что отношения между ними и другими акционерами были очень плохими. Мирилашвили и Левиев хотели, чтобы компания росла, развивалась и сделала IPO. Другие акционеры, думаю, хотели того же самого, но только после выкупа Славы и Льва по минимальной цене. Нам достоверно известно, что был план поделить их пакет, увеличив долю Дурова в компании. План сомнительный с юридической и моральной точки зрения. Тут появились мы и договорились с продавцами. С Мирилашвили и Левиевым я познакомился через общих знакомых в Израиле.

- О каких суммах шла речь? Говорят, они хотели $1 млрд, но получили существенно меньше.

- Я это не могу комментировать из-за подписанного соглашения о конфиденциальности. У нас с продавцами были сложные договоренности, сделка включала отложенные платежи, и у сторон до сих пор остаются взаимные обязательства.

- Знакомы ли вы с Усмановым? Насколько хорошо? Обсуждали ли вы с ним лично проблемы «В контакте»? Как складывались ваши отношения с партнерами по соцсети?

- Не очень хорошо знаком, встречались в старые газпромовские времена. Я с уважением отношусь к Алишеру Бурхановичу и считаю его одним из лучших инвесторов в России, он сделал много интересных проектов. Считаю, что Дурову сильно повезло с партнером. Усманов сделал многое, чтобы Дурова поддержать и защитить от проблем, которые Дуров сам себе насоздавал.

У нас есть рабочий контакт с командой USM, но, скажу откровенно, мы не всегда понимаем друг друга. Соглашаемся с USM, что в таких компаниях, как «В контакте», надо поддерживать основателя и руководителя компании - это одно из основных правил инвестирования в интернет-бизнес. Но ситуация во «В контакте» зашла слишком далеко. Мы как акционеры сильно встревожены теми событиями, что происходили в компании последние два года.

Особенно сложно воспринимается нами позиция наших партнеров по проекту Telegram. У «В контакте» есть свой интернет-мессенджер. При этом наш гендиректор вместе с братом делает другой мессенджер в рамках личного проекта без одобрения акционеров. Если бы так поступил Цукерберг, то акционеры Facebook быстро бы поставили его на место.

- Павел Дуров заявил, что уехал из России, потому что у нас проблемы с инвестклиматом и интернет-бизнес не может здесь работать. Прокомментируйте его заявление.

- Дуров, говоря об инвестклимате, имел в виду и другое, а именно давление на бизнес со стороны акционеров и правоохранительных органов.

- О каком давлении идет речь? Насколько я знаю, Павлу в России никто не угрожает, против него нет ни одного судебного иска, ни одного уголовного дела, вообще ничего. При этом читаем иностранную прессу, которая, пообщавшись с Дуровым, пишет, что Pavel Durov fled Russia - буквально «сбежал от преследования в России». Я не понимаю, в чем опасность для Дурова находиться в России. Мне кажется, что все это - театральная постановка Павла, который пытается политизировать ситуацию, погромче хлопнуть дверью, уходя из «В контакте», и, видимо, создать себе образ «политического беженца» для защиты от юридических претензий в иностранных судах.

Из заявлений Дурова справедливым является одно - регулирование интернета ужесточается, принимается много новых законов, чрезмерно закручиваются гайки. Это процесс, с которым можно и нужно бороться и в котором необходимо цивилизованно участвовать. С такими проблемами в России сталкивается не только «В контакте». У нас работают «Яндекс», Mail.ru Group и много других компаний. Нужно объединяться и лоббировать отмену или корректировку регулирования, если оно кажется неразумным. Я не раз говорил Павлу, что не вижу никаких усилий, которые бы приложила «В контакте» к тому, чтобы повлиять на ситуацию в секторе. Компания не участвовала ни в ассоциациях, ни в законотворческой деятельности. Средний палец всегда легче показать, чем убедить человека. Что касается писем во «В контакте» из прокуратуры и ФСБ, то мы как акционеры эти письма увидели первый раз в интернете после того, как Дуров выложил их у себя на страничке во «В контакте».

- То есть вы раньше вообще не знали, что такие запросы поступают?

- Из прессы мы знаем, что обсуждается вопрос о серых зонах в регулировании о блокировке сайтов и что подобные запросы поступают в интернет-компании. Но в данном случае это же ненормально, когда гендиректор ни совету директоров, ни акционерам не сообщает о волнующей его ситуации месяцами, а потом делает из этого пиар-кампанию. Если бы Павел пришел на совет директоров и обратился к акционерам, сказав, что эти вопросы противоречат его моральным или политическим убеждениям, то мы бы вместе искали выход из ситуации.

Возвращаясь к инвестиционному климату. Я работаю на фондовом рынке с 1994 г. И в рамках UFG, и в Deutsche UFG, и в UCP мы боролись за корпоративную прозрачность и за правильное корпоративное управление, чтобы менеджмент действовал исключительно в интересах компании и ее акционеров. Наша с Павлом проблема - отсутствие у него понимания, что гендиректор компании себе до конца не принадлежит. Он, конечно, может заниматься политической деятельностью, но отдельно от интересов компании. Почему руководители «Яндекса» или Mail.ru, когда получают такие запросы (думаю, что они их получают), таким образом их не обыгрывают публично? Потому что они понимают, что за ними стоят акционеры, которые покупали акции в компании не для того, чтобы заниматься политической деятельностью, а чтобы зарабатывать деньги на своих инвестициях. Такая пиар-активность руководителя не приносит пользы компании. Нормальной процедурой является создание репутационно-этического комитета при совете директоров, который с помощью юристов рассматривает сложные случаи, например, имеют ли наши правоохранительные органы право на получение информации о пользователях других стран.

- Павет Дуров заявил, что за UCP стоит Игорь Сечин, слухи об этом ходили и раньше. Прокомментируйте: просили ли вас какие-то государственные люди или органы купить «В контакте»?

- Никто не просил. Ни с какими представителями государства или госструктур наша инвестиция никак не связана. UCP - частное партнерство. У нас нет других бенефициаров или третьих лиц, которые могли бы управлять нашими инвестициями или давать нам указания. Эти слухи про Сечина разносятся Павлом и Николаем Дуровыми. Видимо, как красочное добавление к их новому имиджу диссидентов. Да, я знаком с Сечиным. Горжусь этим знакомством и ценю наши рабочие отношения. Я проработал год в совете директоров «Роснефти» до июня 2013 г. У UCP до сих пор есть отношения с «Роснефтью» по группе проектов. Но «В контакте» в эту группу никогда не входила и не входит сейчас.

- Как вы познакомились с Сечиным?

- Я познакомился с Игорем Ивановичем незадолго до своего избрания в совет директоров «Роснефти» в 2012 г.

- Это он вас пригласил?

- Не совсем. Насколько я понимаю, в тот момент была программа замены чиновников в советах директоров госкомпаний на независимых директоров. Я давно работаю руководителем инвестиционных структур на фондовом рынке, был членом совета директоров Сбербанка. Меня включили в списки кандидатов, которые, видимо, в итоге одобряли правительство и администрация президента.

- Понятно, что без Игоря Ивановича включить вас в совет директоров «Роснефти» не могли бы.

- Уже после моего выдвижения в кандидаты у меня был краткий разговор с Сечиным, во время которого он спрашивал меня про мои экономические и рыночные взгляды. Я сказал, что счел бы за честь поработать в совете директоров и готов позаниматься вопросами капитализации компании и увеличения ее инвестиционной привлекательности.

- То есть изначально был список, составленный при Дмитрии Медведеве, с которым вы, кстати, тоже знакомы?

- Я действительно не знаю, кем и как точно составлялись эти списки. С Дмитрием Анатольевичем я встречался несколько раз.

- Вспомним прошлый год. Новороссийский морской порт. Сначала выступает Игорь Иванович и говорит, что «Роснефть» хочет выкупить долю государства в порту плюс долю РЖД. И потом выступаете вы с заявлением о том, что вы тоже интересуетесь этим госпакетом. Это как-то коррелировало? На что вы рассчитывали? Вы хотели на «Роснефть» поработать или это было самостоятельное решение, связанное с вашим бизнесом?

- У нас работала над этим проектом команда аналитиков. НМТП - публичная компания. До этого я работал в совете директоров «Транснефти» и неплохо знаком со спецификой ситуации. Никаких разговоров ни с Сечиным, ни с кем-то еще в «Роснефти» на эту тему не было. Потом подготовка к приватизации затянулась, и мы перестали рассматривать эту возможность, переключившись на другие проекты.

- Расскажите о ситуации с «РН-холдингом». UCP был там акционером? Правда, что вы купили около 10% акций компании у «Роснефти»?

- У нас был небольшой пакет в компании, в разы меньше, чем наш пакет акций в самой «Роснефти». 10%-ный пакет у «Роснефти» мы не покупали.

- Вопрос из области истории. У UFG была ситуация с «Газпромом», когда вас атаковали силовики. Как вам удалось выйти из этой ситуации? Все дела были в итоге закрыты. Это Сечин вам помог?

- Да, действительно, у нас была война с командой Вяхирева, пик пришелся на 2001 год. Вяхирев хотел не допустить избрания Бориса Федорова в совет директоров «Газпрома». В ход пошел весь возможный арсенал методов, которыми пользовались в 90-е. Заводились уголовные дела, арестовывались акции и велась пиар-война. Мы тоже в долгу не остались и защищались достаточно креативно. Вяхиреву, кстати, тогда Усманов помогал. Это известный факт. В то время ни я, ни Борис Григорьевич (насколько мне известно) не были знакомы с Сечиным. Мне неизвестно ни о какой роли Игоря Ивановича в том конфликте. Примирение с «Газпромом» произошло сразу после назначения Миллера руководителем. Все взаимные иски были сняты, и Федоров вошел в совет директоров в качестве представителя акционеров. Как мне рассказывал Борис Григорьевич, решающую роль в урегулировании ситуации сыграли именно Миллер и президент Путин. Федорову удалось их убедить, что наша борьба за прозрачность в компании не противоречит интересам «Газпрома» и государства.

- В 2007 г. была ситуация с компанией «Прана». «Прана» покупала активы ЮКОСа, и за материалами якобы приходили ваши бывшие сотрудники Максим Мальев и Игорь Омельченко. Это так? Имел ли к этому отношение Сечин?

- UCP не имел никакого отношения к истории с «Праной». Я в то время еще работал в «Дойче банке». Мы с банкирами тогда действительно занимались тематикой ЮКОСа и интересовались его активами. В определенный момент наши аналитики подсчитали, что стоимость компании с учетом всех претензий значительно ниже стоимости ее чистых активов. Тогда было направлено известное письмо от моего имени Геращенко с просьбой обсудить возможность продажи компании. Но развития эта история не получила.

И еще раз повторю, что в 2007 г. я не был знаком с Игорем Сечиным.

- Вы же с Дмитрием Медведевым знакомы еще дольше, чем с Игорем Сечиным? Еще с тех пор, когда «Илим палпом» занимались?

- Первый раз я встретился с Медведевым в то время, когда он возглавлял совет директоров «Газпрома». Мы организовывали встречи с крупнейшими иностранными институциональными инвесторами, которых интересовали перспективы компании.

- Как вам удалось Медведева и Иванова завлечь на рыбалку на реку Поной? Это же не обычные люди, они не придут просто так рыбачить в вашу компанию.

- Для меня рыбалка - это очень важная часть моей жизни. Я всегда повторяю, что у меня в жизни есть три приоритета: моя семья, работа и рыбалка. Вид рыбалки, который мне нравится, называется fly-fishing, или нахлыст по-нашему. Это когда рыбу ловят на искусственную муху и для этого используется специальный шнур. Таким способом можно поймать практически любую рыбу, но один из самых интересных трофеев - семга или атлантический лосось. Важный элемент этой рыбалки - тот факт, что пойманную рыбу отпускают. В качестве хобби и экологического проекта в 2006 г. я выкупил у американцев компанию, которая управляет спортивно-рыболовными базами в нижнем течении реки Поной на Кольском полуострове. Поной - это известный бренд в мире рыбалки и, пожалуй, река номер один в мире по количеству семги, которая там ловится. В Шотландии, Канаде, Исландии и Скандинавии семги осталось мало, а у нас усилиями энтузиастов успешно сохраняются реки с дикими, нетронутыми популяциями. Поэтому на Поной приезжают многие заядлые рыбаки из России и со всего мира. У нас были не только Медведев и Иванов, но и, например, Дик Чейни и Пол Уокер (бывший глава ФРС США), а также множество других известных людей. Тут дело не во мне, а в уникальности наших рыболовных баз, на которых уже более 20 лет успешно работает охрана этого ценного вида рыб. Единственное, о чем я говорил с Медведевым во время его рыбалки на Поное, - пожаловался ему на законопроект о “Любительском Рыболовстве ”, который в тот момент разрабатывали профильные министерства и Федеральное Агентство по Рыболовству. Некоторые наши чиновники, не понимая сути вопроса, хотели ввести свободный и неконтролируемый вылов семги, что привело бы к уничтожению уникальных популяций за 2-3 года. Дмитрий Анатольевич тогда попросил внимательно разобраться в этом вопросе. Это позволило нам сохранить существующую систему охраны рек, за что Медведеву до сих пор благодарны все рыбаки на Кольском.

- Как сейчас будет действовать «В контакте» и вы как ее акционеры в ситуации, когда Дуров уже ушел из компании?

- Совет директоров обсудит все эти вопросы в ближайшее время. Кстати, еще не понятно, ушел Дуров или нет. Совет директоров сегодня должен определиться с этим вопросом. Увольнение Дурова было странным. Мы неожиданно узнали, что генеральный директор уволен, потому что один из сотрудников компании принял самостоятельное решение на основании того, что истек срок, после которого Дуров подал свое заявление об отставке. И мы, и Mail.ru Group, с их слов, об этом узнали из прессы. Это ненормально, когда сотрудник компании принимает решение об увольнении гендиректора, не посоветовавшись с акционерами. Такие решения надо принимать на совете директоров.

- А в UCP видели заявление Дурова и его отзыв?

- 25 марта мы получили письмо, в котором Дуров сообщал, что подает в отставку. По закону если гендиректор хочет уволиться, то он подает заявление за 30 дней. Все акционеры отнеслись к этому очень серьезно, некоторые даже публично попрощались с Павлом. На 3 апреля в Риге был назначен совет директоров, где должна была обсуждаться процедура выбора нового гендиректора. Ночью, накануне совета директоров, пришло письмо от Павла о том, что он передумал. Оказывается, пошутил. Подписал заявление 21 марта, отправил 25 марта, отозвал 3 апреля, а потом всех поздравил с 1 апреля. Смешно? Возможно, но мы таких шуток не понимаем.

- А вы получили письмо об отставке от Дурова? Можно его юридически считать отзывом?

- Члены совета директоров получили письмо с отзывом по электронной почте. На совете 3 апреля представители компании и Mail.ru Group искренне радовались шутке Павла и тому, что он остается. Мы же все-таки предлагали обсудить процедуру выбора нового руководителя, но наши партнеры отказались. То есть по факту совет директоров согласился, что Дуров заявление отозвал. Теперь же сотрудник «В контакте» Сергеев, ранее работавший на структуры контролирующего акционера Mail.ru Group, который присутствовал на совете директоров 3 апреля и радовался вместе со всеми, сам Дурова и уволил по формальным основаниям. Якобы Дуров отзыв своей отставки не оформил письменно. Странно. Но уж если рассматривать ситуацию формально, то, по нашим сведениям, Дуров ни заявление об отставке, ни его отзыв не направлял вообще. Должен был отправить кипрскому акционеру, но не отправил.

- Но вы же сами говорили, что маловероятно, что Дуров захочет остаться в компании. Да и сам он дал понять, что не вернется. Будете ли настаивать на его возвращении?

- Мы хотим, чтобы совет директоров четко определил статус того, что у нас произошло с этой чехардой заявлений и отзывов. В том числе позиция совета зависит и от Павла: считает он себя легитимным гендиректором или нет. Мы отправили ему письмо, в котором попросили прояснить ситуацию: кому и когда он отправлял заявление и отзывал ли его. Пока ответа не получили. Ждем уже несколько дней.

- Какова логика поступков Дурова вокруг отставки? Он вам что-то объяснял?

- Павел - гениальный человек, но очень необычный. Я уважаю эту «необычность», но она входит в глубокое противоречие с юридическими, финансовыми и другими аспектами деятельности компании. С точки зрения имиджа «В контакте» многие истории вокруг Дурова были даже полезны - это привлечение внимания к компании, это fun, это нескончаемое reality-show. Но все-таки есть разумные границы. Не надо забывать, что «В контакте» - это еще и серьезный бизнес. Если бы это была личная компания Павла, то он мог бы делать все, что захочет. Но это акционерная компания, до недавнего времени у Павла было 12%, сейчас у него нет вообще никакого экономического интереса - в такой ситуации надо хоть как-то соразмерять свои поступки с интересами акционеров.

- Как вы бы могли охарактеризовать Павла Дурова?

- Я его до сих пор уважаю, несмотря на все события последних месяцев. Павлу удалось собрать команду, которая смогла создать уникальный проект. Павел очень молод, но при этом он, несомненно, продукт нашей постсоветской эпохи и переходного периода. Эпохи, в которой мы успели насладиться свободой творчества в отсутствие правил, законов и регулирования. У Павла идеалистическое представление о внешнем мире. Он уверен, что раз он добился грандиозного успеха в своем проекте на нерегулируемом рынке в России, то и во всем мире теперь нет никаких границ для самореализации. Мир, однако, работает по-другому. Там законы, правила, процедуры, юристы, финансисты, акционеры и правообладатели контента.

Павел мне напоминает главного героя из фильма «Стиляги», которого звали Мэлс. В конце фильма друг Мэлса, приехавший из Америки, сообщает страшную новость: «В Америке нет стиляг!» Думаю, что Павел в этом процессе осознания сейчас и находится. Скоро он поймет, что в Америке стиляг нет. Там тоже нельзя переезжать на машине полицейских, безнаказанно тратить акционерные деньги, игнорировать законы и интересы всех вокруг. Даже во имя самой гениальной идеи. Дуров заявил, что ищет новую страну, и опубликовал список пожеланий, но «подходящей» страны просто нет. Но всегда есть вариант, что он создаст такую страну сам.

- Складывается интересная ситуация, когда партнеры один за другим «предают» Дурова - сначала Мирилашвили и Левиев ссорятся с ним и продают долю недружественным, по его мнению, инвесторам; затем уволенный им Перекопский становится консультантом UCP и в итоге Нефф, продавший вам Telegram. Вы общались с ними со всеми, есть ли у вас понимание, почему так происходит?

- Павлу нужно научиться выстраивать долгосрочные отношения с людьми. Его не предают, просто Павел не выполняет договоренности с партнерами и не заботится о своих людях. Возьмите девиз Павла Stay foolish, stay hungry! В свете последних событий девиз звучит двусмысленно. Сам Дуров заработал сотни миллионов долларов, но во «В контакте» от продажи бизнеса никто из его сотрудников ничего не получил, опционов в компании никогда не было. При другом руководителе все ключевые сотрудники «В контакте» были бы очень состоятельными людьми. Коллег можно мотивировать идеологически, но до определенного момента. Все-таки у сотрудников есть семьи, бытовые нужды и желание стать финансово независимыми. Если люди понимают, что они могут быть востребованы в других компаниях, то их тяжело удерживать пустыми обещаниями.

- Когда UCP стал акционером «В контакте», что вы там нашли? Какова была роль братьев Перекопских в компании? Ваши партнеры из USM и Mail.ru Group говорят, что у них есть претензии к ним, вы же, наоборот, предъявляете претензии Дурову.

- Когда мы пришли в компанию, нам было важно не поймать кого-то на нарушениях, а сделать так, чтобы нарушения больше не повторялись. Мы собрали информацию и факты. Поняли, что во «В контакте» под руководством Павла не было финансовой дисциплины. У нас в компании недавно появились три человека, формально назначенных Дуровым, - Сергеев, Добродеев и Третьяков. Mail.ru Group от них письменно отказывается, говорят нам, что «это не наши люди». Ну так вот эти менеджеры вместе с Дуровым выдвинули теорию, что во всех бедах «В контакте» виноваты братья Перекопские. Мы у них много раз письменно просили предоставить доказательства, но пока ничего не получили. Чтобы не спорить, кто виноват, мы предложили провести обычную в этих случаях независимую проверку советом директоров, но столкнулись с противодействием менеджмента и наших партнеров, которые эту проверку заблокировали. Мы спорить с ними устали, включили все претензии в наш судебный иск.

- А какой ущерб, вы считаете, компании мог нанести прежний менеджмент?

- Не могу точно сказать, в иске все есть. Понятно, что если сравнивать с капитализацией «В контакте», то это не очень большие деньги - может быть, несколько десятков миллионов долларов.

- Раз так, не думали ли вы отпустить эту ситуацию - отозвать претензии, отпустить Дурова делать Telegram, а самим спокойно развивать «В контакте» вместе с Mail.ru Group или продать им свою долю?

- Известно, что у нас две основные претензии. На столе у Дурова и наших партнеров, соответственно, два предложения, как их можно цивилизованно урегулировать. По финансовым нарушениям вопрос легко решается: акционеры делают совместную проверку, определяют ущерб, требуют его возместить. Все в спокойном и конфиденциальном режиме, чтобы не вредить компании. По Telegram тоже просто: если Павел считает, что он все сделал по закону и в соответствии с обязательствами перед акционерами, то о суде ему беспокоиться не стоит. Если что-то было не так, сознательно или несознательно, нужно вступить в переговоры и вернуть весь проект или его часть обратно во «В контакте».

- Правда ли, что Дуров может похоронить Telegram из-за того, что UCP купил часть бизнеса у партнера Дурова Акселя Неффа? Насколько это существенные активы?

- Такая возможность существует. Я думаю, что Дуров может похоронить Telegram не потому, что мы купили эти три компании (Telegram LLC, Pictograph LLC, Digital Forteress LLC. - «Ведомости»). А чтобы уйти от нашего иска об истребовании Telegram обратно во «В контакте». Ту часть бизнеса, что мы купили, не стоит переоценивать. Кстати, насколько я знаю, Нефф написал Дурову, что мы не будем мешать команде делать апдейты, апгрейды и готовы сделать все необходимое для поддержания работы Telegram. Пусть проект развивается. Суд решит, кому он принадлежит. Если «В контакте», то и Дуров, и мы передадим все во «В контакте». Если нет, то поступим, как решит суд.

- Перекопский до сих пор консультирует UCP? И сильно ли он помог вам в сборе информации, которая потом была использована в иске?

- Я бы не стал преувеличивать роль Ильи в нашем юридическом конфликте. На сегодняшний день он по-прежнему наш консультант. Мы с ним периодическим общаемся. Илья проработал во «В контакте» много лет, и его опыт нам полезен при работе над бюджетом и стратегией. У Ильи с Павлом непростые отношения, но, насколько я знаю, они по-прежнему общаются.

- А что с дата-центром ИЦВА, который принадлежит Дурову? Он его передаст компании?

- До сих пор не передал. Мы как раз сейчас это обсуждаем. По этому вопросу, кажется, зреет консенсус.

- Какова ваша дальнейшая стратегия в отношении «В контакте»? Многие считают, что вы инициировали преследование Дурова, чтобы подороже продать свою долю Mail.ru Group.

- Это не связанные процессы. Мы финансовый инвестор и заинтересованы в максимальном возврате на свои инвестиции. Мы никуда не торопимся и готовы ждать полного раскрытия потенциала «В контакте». Сейчас нужно всем выдохнуть и стабилизировать ситуацию. Слишком много шума вокруг компании в последнее время.

Что касается возможной сделки с Mail.ru Group, то никаких переговоров у нас сейчас нет. Действительно, несколько месяцев назад по инициативе наших партнеров мы обсуждали возможность разных сделок. Нам предложили продать наш пакет во «В контакте», но мы не сошлись в условиях. Потом мы со своей стороны предложили рассмотреть возможность выкупа доли Mail.ru Group во «В контакте» или выкупа USM из Mail.ru Group, но ответа так и не получили. Больше никаких переговоров не было.

- Какие у вас ожидания по цене?

- До недавней коррекции на рынке акций мы привлекли инвестиционных консультантов - Deutsche Bank и еще один международный банк. Мы оценили компанию примерно в $4-7 млрд в зависимости от сценариев развития. Сейчас, после коррекции на рынках, справедливая стоимость «В контакте», наверное, несколько меньше.

- Но будет ли полезно для компании, если и вы, и Mail.ru останетесь акционерами? Ведь у вас явные противоречия по всем вопросам. Не будет ли это, как когда-то в «Вымпелкоме», когда конфликт акционеров напрямую влиял на работу компании?

- Если стороны не могут договориться по сделкам, то не стоит такую ситуацию драматизировать. Не договорились, двигаемся дальше - работаем на благо компании, совместно растим бизнес и увеличиваем акционерную стоимость. Только так должны действовать акционеры и менеджмент компании.

- Будете ли вы номинировать свои кандидатуры на пост гендиректора, если Дуров все-таки уйдет? Или согласитесь с тем, что предложит Mail.ru, например Добродеева, который сейчас исполняет обязанности директора.

- У нас в целом гибкий подход, но не исключаю, что мы не быстро согласуем нового руководителя. Добродеева мы готовы рассматривать как одного из кандидатов. Очевидно прослеживается его связь с USM и Mail.ru Group, и сложно всерьез признать его независимым. Наш подход - надо выбирать независимого гендиректора, заранее согласовав пожелания акционеров. Есть несколько хороших кандидатов, Добродеев один из них. Давайте дождемся результатов обсуждений на совете директоров.

- Еще со времен UFG и «Дойче банка» нас связывают рабочие отношения с группой «Газпром», которая была нашим крупным клиентом и контрагентом по большому количеству сделок. С моим переходом в UCP у нас сохранились отношения, но на сегодняшний день мы концентрируемся на инвестиционных проектах, а не на консультационной деятельности. С Газпромбанком мы работали по несостоявшейся сделке management buy-out «Сибура» в 2008 г., по нескольким сделкам в ликвидных акциях и до сих пор являемся партнерами в компании УНГОХ («Уралмаш - буровое оборудование»).

- «Уралмаш - буровое оборудование» - это история, в которой на Феликса Любашевского было серьезное давление перед продажей?

- Поговорите об этой истории с Любашевским. В то время вместе с Феликсом в «Интегре» работал мой бывший коллега по UFG и по «Дойче банку» Дмитрий Авдеев. Дмитрий и Феликс пришли к нам с этой проблемной ситуацией сами, рассказали, что не могут договориться с «Уралмашем» по бизнесу производства буровых установок. Они сами нам предложили, можем ли мы как private equity инвестор посмотреть на этот актив. В итоге после года совместной работы мы у них этот актив полностью выкупили. И у нас теперь в этой инвестиции стратегический партнер - Газпромбанк. Феликс мне всегда говорит, что был очень доволен этой сделкой.

- Как вы оцениваете историю с миноритариями ТНК-ВР? Кто прав? Кто виноват?

- Ситуация была неоднозначная, и в результате, к сожалению, на «Роснефть» незаслуженно обиделись многие инвесторы. Свое отношение могу выразить словами Шарикова из «Собачьего сердца», который прочитал переписку Энгельса с Каутским: «Да не согласен я с обоими». В самом начале 2013 г. я пытался повлиять на эту ситуацию. Ко мне приходили советоваться миноритарные акционеры, и я выступал на совете директоров «Роснефти». Миноритариям говорил, что, во-первых, не дергайтесь, не продавайте акции. Во-вторых, самое главное - не надо угрожать руководству и незаслуженно наезжать на компанию. Руководству «Роснефти» рекомендовал публично не комментировать эту тему. Нельзя с миноритарными акционерами вообще спорить. Это тема, которую нельзя трогать вообще.

Мне не удалось ни одну из сторон убедить, и ситуация разрешилась лишь через много месяцев, уже после того, как я покинул совет директоров.

Юридически «Роснефть» не была обязана выкупать миноритариев ТНК-ВР в рамках большой сделки. Плохо себя повели продавцы, которые не подняли этот вопрос во время сделки? Да, но имели право не поднимать вопрос? Имели. Проблема же на самом деле в нашем законодательстве и регулировании. В Европейском союзе, например, если происходит сложная сделка M&A, где прямо или косвенно включены миноритарии, регулятор по своему усмотрению может дать указание сделать всем оферту, даже если в законе конкретный случай прямо не прописан. Если бы у нас было такое законодательство, вопрос был бы урегулирован заранее, на стадии большой сделки.

- Ваша последняя инвестиция - покупка акций Челябинского цинкового завода. Зачем вы купили 15% его акций?

- Одна из наших портфельных позиций. Нам нравится компания, верим в перспективы отрасли. Для нас это долгосрочная инвестиция.

- Вы не хотите продавать в ближайшее время? Предложения основным акционерам не делали купить у вас этот пакет?

- Не делали. Никаких разговоров на эту тему нет. И в ближайшее время продавать не собираемся. Рыночная ситуация не та. У нас будет собрание акционеров летом, думаю, наши представители войдут в совет директоров.

- Есть НПФ «Наследие», которым вы владеете совместно с Анатолием Гавриленко-старшим. Давно ли вы знакомы с ним и его сыном? И имели ли раньше дела с «Лидером» или группой «Алор»?

- Знаком с Анатолием Анатольевичем и Анатолием Григорьевичем еще со времен UFG. С Анатолием Григорьевичем вместе занимались биржевыми проектами и пенсионным бизнесом, каждый год с ним ездим на рыбалку.

- А с Николаем Шамаловым знакомы?

- Нет.

- Как долго вы видите себя инвестором НПФ «Наследие»?

- Ситуация изменилась из-за неопределенности в регулировании отрасли. Мы изначально ориентировались на покупку бизнесов нескольких пенсионных фондов в рамках нашего партнерства с «Алором». В партнерстве у нас интерес финансового инвестора, а «Алор» занимается управлением. В российской экономике очень немного отраслей и секторов, где до сих пор есть рост. По модели развития рынка, на которую мы ориентировались год-полтора назад, в перспективе 10-15 лет пенсионные активы вырастают в разы. Наш расчет был создать крупного игрока на рынке за счет консолидации более мелких фондов. Но сейчас из-за всех регуляторных историй есть вопросы к бизнес-плану. Продолжение стратегического развития партнерства пока на паузе, анализируем.

- У UCP есть еще доля в сети магазинов женской одежды Incity. Какова ваша стратегия в отношении этого актива?

- Мы акционеры в «Модном континенте» с 2007 г. У нас около 30% в этой компании, мы довольны тем, как она растет и развивается. Под брендами Incity и Deseo открыто около 450 магазинов, и я думаю, что компания может еще в 2-3 раза вырасти. Бизнес хорошо зарабатывает, у компании нет долгов.

- А планов IPO у Incity нет?

- У нас были мысли на эту тему, но сейчас едва ли стоит работать над IPO в связи с ситуацией на рынках.

- А как обстоят дела с обувной сетью «Монарх», в которой у UCP тоже есть доля? Там вроде бы проблемы - часть магазинов закрывается.

- Это единственная инвестиция в частном секторе, в которой мы потеряли наши деньги. Сейчас уже можно сказать, что эта инвестиция списана.

- Это, судя по всему, самая неудачная из сделок UCP? Или есть другие?

- Да, из частных инвестиций самая неудачная - это «Монарх». В ликвидных бумагах это, пожалуй, акции ВТБ.

- А самые выгодные сделки?

- Это как считать. Если оценивать по абсолютному доходу, то это, может быть, позиция в акциях «Новатэка», наши нефтегазовые активы и «Салаватнефтеоргсинтез». Если считать по IRR, то это, пожалуй, проект с биржей РТС, акции которой мы продали раз в 10 дороже, чем купили, через менее чем два года с момента инвестиции.