Интервью - Василий Уткин, комментатор

К открытию нового телесезона - и одновременно нового футбольного сезона - на канале «НТВ-Плюс Наш футбол» стартует еженедельная программа, одним из ведущих которой будет главный редактор спортивных каналов «НТВ-Плюс», известный телекомментатор Василий Уткин. Корреспондент «Пятницы» поговорил с ним о проекте и текущей политической ситуации.

- Расскажите о новой передаче.

- Есть несколько идей, которые жили и пересекались довольно долгое время. В них все время присутствовал Владислав Радимов, потому что он и Валерий Карпин - два футболиста моего поколения, из которых, считаю, могут получиться отличные комментаторы. Многие из таких разговоров проходили в квартире Михаила Шаца - и я, и Владислав с ним нежно дружим. И в какой-то момент мне показалось, что если собрать такую занятную и парадоксальную пару, как Шац и Радимов, и прицепить к ним ведущего вроде меня, может получиться довольно необычно.

- В чем необычность?

- Мне кажется, что российские программы о футболе слишком серьезны, даже если речь идет об эпатаже. А я считал, что нужно смотреть в сторону жанра infotainment - новости через развлечение. Когда Владиславу предложили тренерскую работу, я долго думал, стоит ли продолжать эту историю. А потом мне пришла в голову парадоксальная идея о том, что третьим ведущим может быть мой давний партнер по «Эху Москвы» Антон Орехъ. И как раз в этот момент случилась проблема, которая привела к переносу старта программы, - на данный момент мы планируем запустить ее в конце августа.

- Как вы отреагировали на то, что этой весной главный конкурент «НТВ-Плюс», телеканал «Россия 2», затеял тотальную смену формата?

- Я очень боюсь, что это будет воспринято как некий манифест, но это не манифест: я очень мало смотрю каналы ВГТРК. Я главный редактор структуры, в которой десять каналов, так что у меня просто не очень много времени для того, чтобы отслеживать деятельность «России 2». Тем не менее я хорошо знаю цифры рейтинга и понимаю, что они вполне могут быть ими недовольны.

- ВГТРК совсем недавно купила права на показ чемпионата Франции. Для «Плюса» это потеря?

- Мы не показывали его в прошлом году, так что ничего не потеряли. Кроме того, во-первых, если чемпионат будут показывать на ВГТРК, его увидят и зрители нашей платформы, потому что канал ВГТРК входит в пакет. Во-вторых, наша задача - продавать то, что мы делаем. У нас практически идеальный пакет на ближайшие несколько лет: Англия, Испания, Италия, Германия, Россия и еврокубки. С коммерческой точки зрения больше ничего не нужно. Практически все контракты на три года. Так что даже если Навальный придет к власти и запретит финансировать спортивные каналы, эти деньги все равно придется заплатить.

- 18 июля вы выходили на Манежку. Какие у вас впечатления?

- У меня впечатление делится на две части. Во-первых, было, конечно, очень приятно, что пришло столько людей. Для меня это ощущение почти профессиональное. Иногда ты задаешься вопросом: для чего нужно все то, чем ты занимаешься? Мой любимый журналист - Игорь Свинаренко - однажды ответил на этот вопрос так: «Когда я пишу, считайте, что я машу людям, чтобы показать, что они не одни». Именно это ощущение меня накрыло на Манежной. Мне хотелось понять, сколько же народа всего пришло, так что я, когда уходил, даже раза три объехал площадь. Убедился в том, что людей очень много, и с чувством выполненного долга поехал дальше. Но есть и комическое впечатление. Ехал я один - без друзей, без знакомых. И никого там не встретил. Поэтому все то время, что я там стоял, со мной говорили о футболе. Если честно, через час мне это осточертело. Я понял, что никого уже не встречу, и решил уйти.

- Вы как-то сказали, что к Навальному у вас сложное отношение. Что это значит?

- У меня буквально вчера был разговор на работе с молодыми коллегами о Навальном. Дольше всего мы обсуждали такой вопрос: «Достаточно ли хорошо я знаю его лично, чтобы за него голосовать?» Я думаю, сейчас многие задаются похожей проблемой, понимают, что у них с Навальным, скажем, не в точности совпадают взгляды. Но мне кажется, мы немного отвыкли выбирать. Допустим, происходят президентские выборы в Америке. В конце концов остаются два кандидата. Не может же быть такого, что у одной половины страны родственные чувства к одному кандидату, а у другой - к другому. Это не тот парень, которого мы хотим видеть дома каждый день и к которому мы поедем на выходные. Нужно искать пересечение интересов.

- Вы нашли?

- Сам Навальный во многом вызывает у меня симпатию, потому что, на мой взгляд, не может не вызывать симпатию человек, который опирается на свои силы и рискует собой. При этом я стараюсь изучить его взгляды, и многие из них мне категорически не близки. В частности, идея пересмотра итогов приватизации или идея люстрации... А вот вчера я, например, прочитал нечто вроде манифеста, посвященного национализму. Какие-то идеи мне близки. Я не могу назвать себя националистом, но я не боюсь этого слова как такового. Для меня националист - это не тот, кто избивает таджиков в Измайловском парке. Это на самом деле идеология, очень разнообразная. Но главное - это, конечно, борьба с коррупцией. В моем представлении, коррупция - это то, что не дает нормально функционировать системе.

При этом я - человек политически плохо ориентированный. Если бы меня попросили изложить свои взгляды как систему, я бы не смог. Само по себе это прискорбно, что Навальный - единственная надежда. Потому что это, получается, ставка. Но тем не менее Навальный - это действительно единственная надежда на то, что все более-менее вернется к нормальному функционированию системы выборов. Для меня это очень важно. Тем более что я просто не вижу другой возможности.

- Вы сказали, что ради этого митинга отказались от корпоратива.

- Да, мне пришлось вернуть задаток. С тех пор я каждый день немножечко жалею - все-таки я человек среднего достатка, а это были хорошие деньги (улыбается). У меня же и кредиты, и родственники, как у всех. Но не в деньгах счастье. Я считаю, что это абсолютно нормальный случай.

- Вы говорили, что у вас много общего с доктором Хаусом из одноименного сериала. Хаус несчастен. А вы?

- Мне кажется, очень самонадеянно считать себя счастливым. Я упустил ситуацию со своим здоровьем. Я одинок. Я не могу сказать, что я несчастен, но я не счастлив.

- Когда вы были абсолютно счастливы?

- Может быть, вы сочтете, что моя жизнь скудна, но, пожалуй, во взрослой жизни я никогда не был так счастлив, как летом 2008 года на стадионе в Базеле, когда сборная России обыграла голландцев в четвертьфинале чемпионата Европы. Просто представляете, мы все находимся на одном турнире. Ему подчинено все, другого в жизни в этот момент нет. Я же весь матч сидел за спиной Хиддинка. В метре от него, в метре! Мне казалось, что меня на замену могут выпустить. Это было всеобъемлющее счастье.

- А депрессии у вас бывают?

- Да, и скажу, что не стесняюсь в таких случаях обращаться к врачу. За последние года три я обращался три раза.

- Вы не считаете это слабостью?

- Я рассматриваю депрессию как болезнь, поэтому не знаю, как это можно назвать слабостью. И мне вообще кажется, что слабости - это то, что и делает человека индивидуальным. К примеру, я был очень неплохой шоумен. Но я растолстел и сейчас не хочу даже пробовать работать в этом качестве. Я это могу, но сейчас этого не делаю.

- Самая громкая новость по­следних месяцев: Василий Уткин купил енота. Зачем вам енот?

- В детстве я очень любил книги английского натуралиста Джеральда Даррелла. И мне запомнился рассказ про носух - это ближайшие родственницы енота. А потом я неожиданно узнал, что их можно завести в наших краях. Начал готовиться, много всего читать. И параллельно прочел какие-то вещи про енотов. И понял, что енот - это гораздо круче.

- Почему?

- Дело в том, что носухи не более чем забавны. А енот занимателен. Он живет своей жизнью. Мне очень нравится, что енот в принципе является собакой, но при этом его поведение абсолютно кошачье. Он не раболепен, как псы. Я кошатник, мне нравится, что коты независимые. И он совершенно независим. Так что я нашел питомник в Краснодаре, пустил в ход личное обаяние, и мне продали енота. Сейчас он живет на даче с моими родителями. Маленький, ручной и очень крутой.