Все иски в гости к нам

Летом 2020 г. был принят так называемый закон Лугового, который в ст. 248.1 АПК установил исключительную подсудность российских арбитражных судов по спорам с участием подсанкционных лиц, а также по спорам, связанным с применением санкций. Тогда было сложно себе представить, насколько востребованным этот инструмент станет спустя 2–3 года. Тот же закон совершил революцию в процессуальном праве, предоставив в распоряжение подсанкционных лиц аналог anti-suit injunction (запрет ведения параллельного процесса) – института, известного странам общего права. В результате российский суд может запретить иностранным оппонентам подсанкционных лиц инициировать или продолжать судебное или третейское разбирательство за рубежом.

Логика этого регулирования лежит на поверхности – оно позволяет предоставить потерпевшим от иностранных санкций дополнительную возможность защитить свои права в России. О реальной защите можно говорить, когда объектом взыскания являются российские активы, поскольку исполнение такого решения за рубежом представляется проблематичным. И дело здесь не только в том, что какие-то государства являются для нас сейчас «недружественными». Суды даже дружественных государств, скорее всего, не приведут в исполнение решение, принятое российским судом при наличии действительной арбитражной оговорки. Иное бы означало нарушение международно-правовых обязательств по Нью-Йоркской конвенции 1958 г. 

Поначалу практика применения этого закона была ограниченной. Не в последнюю очередь потому, что суды требовали от истцов доказать, что они в действительности испытывают непреодолимые препятствия в доступе к иностранному правосудию. Но позднее требования были ослаблены, и в знаковом деле «Уралтрансмаш» против «ПЕСА Быдгощ» Верховный суд признал, что само по себе применение санкций уже создает российской стороне препятствия в доступе к правосудию, в силу чего для перевода спора под российскую юрисдикцию достаточно ее одностороннего волеизъявления. Сейчас практически невозможно встретить судебный акт, который шел бы вразрез с этим «прецедентом».

С сожалением следует констатировать, что в результате применения ст. 248.1 АПК происходит подрыв функционала дружественных иностранных арбитражных институтов. В недавнем деле (№ А56-129797/2022) российский суд признал себя компетентным рассматривать спор, посчитав, что арбитражная оговорка о передаче споров в Гонконгский международный арбитражный центр (HKIAC) является неисполнимой. Историческая связь этой территории с Англией порождает сомнения в беспристрастности арбитров и местных судов, и это при том что Гонконг давно является частью Китая.

Яркая особенность дел, рассматриваемых по ст. 248.1 АПК, – настоящий ренессанс обеспечительных мер. И если в «стандартном» процессе получение обеспечительных мер является крайне редким явлением, то в отношении иностранных ответчиков и их российских активов суды проявляют щедрость по части арестов. 

Причем в целях исполнения решения арестовывают даже те российские активы, которые не принадлежат ответчикам напрямую, а входят в их группу лиц через опосредованное владение. Многие из этих дел еще не завершились вынесением судебного акта по существу спора. Но можно предположить, что суд попытается дотянуться до этих активов посредством применения доктрины «протыкания корпоративной вуали», когда по долгам недобросовестной холдинговой компании отвечают другие участники группы лиц.

Примером такого подхода является дело (№ А40-167352/2023), рассмотренное в первой инстанции, в котором российский подсанкционный банк взыскал договорной долг иностранного материнского общества с его российского дочернего общества – также банка. Учитывая, что он отвечает всем своим имуществом перед клиентами, возможное взыскание с него долгов материнской структуры перед российскими подсанкционными участниками банковской системы может иметь далеко идущие негативные последствия. 

Практика подачи таких исков требует осмысления и, как следствие, интенсивного развития доктрины «протыкания корпоративной вуали» (сопричинения вреда). Ранее она находилась в зачаточной форме, несмотря на попытки высшей судебной инстанции задействовать ее в ряде дел. Основной вопрос для бизнеса заключается в том, ограничится ли нарождающаяся практика «креативных» исков и мер обеспечения наказанием иностранных ответчиков – либо она распространится на категорию обычных споров, заняв свое место в правовом инструментарии. 

Время покажет.