Нырнуть в бездну: опытом делится Дарья Николаевская, операционный директор ГК «Агротек»
Фридайвинг, несмотря на современное название, возник еще в глубокой древности. Нырять в морскую пучину, задерживая дыхание и рассчитывая только на свои силы, было делом смелых и отчаянных – недаром образ тех же ловцов жемчуга овеян романтическим ореолом.
Дарье Николаевской, операционному директору группы компаний «Агротек», «погружение» в этот вид спорта помогло прикоснуться к тайнам духовной жизни.
Чем фридайвинг отличается от дайвинга?
Принципиальное различие в том, что фридайвинг не предполагает наличия какого-либо оборудования, позволяющего продлить пребывание под водой. Дайвинг – это баллоны и прочая полезная амуниция.
А фридайвинг – это максимум маска и ласты: моноласта, похожая на хвост русалки, или биласты-«разножки».
Во фридайвинге есть несколько дисциплин. Одна из них – ныряние в глубину по тросу. Оно, как и все другие виды фридайвинга, всегда происходит с напарником. Есть такое жесткое правило: never dive alone.
Почему это важно?
Потому что при всплытии могут быть проблемы. Фридайвер ныряет с тем запасом кислорода, который он вместе с воздухом набирает в свои легкие на поверхности. Когда мы уходим на глубину, то под воздействием тяжести воды возникает давление и объем легких существенно уменьшается. На глубине 20 м они становятся размером с апельсин.
Вместе с легкими сжимается и воздух – соответственно, концентрация кислорода в нем повышается. А когда мы поднимаемся обратно, особенно на последних 10 м, легкие возвращаются к исходному размеру – и воздух в них тоже расширяется. Но кислорода там уже практически нет, поэтому человек может отключиться.
Отключиться – это потерять сознание?
Да. Это называется блэкаут. Задача страхующего партнера – привести фридайвера в чувство с помощью нескольких несложных манипуляций. Обычно через минуту человек возвращается в сознание, при этом вообще не помнит, что с ним происходило. Начали мы не с самого приятного, но на самом деле во фридайвинге приятного очень много.
А какие еще виды «свободного ныряния» существуют?
Второй вид фридайвинга – это так называемая статика. Человек ложится головой вниз в воду, задерживает дыхание и соревнуется с другими, кто дольше сможет не дышать в таком же положении.
Третий вид – ныряние в длину: в биластах, в моноласте или безо всяких приспособлений, брассом. Королевой в этой дисциплине считалась покойная ныне Наталья Молчанова, которая и стала родоначальницей массового фридайвинга в России. На ее счету огромное количество мировых рекордов, причем в этот спорт она пришла уже после 40 лет.
Насколько я помню, Молчанова умерла в момент ныряния?
Да. Это было в Испании. Она совершила нырок без троса и партнера, который бы ее подстраховал. Видели, как она вынырнула в 60 м от предполагаемой точки всплытия и вновь ушла под воду. Тела так и не нашли. Как говорят фридайверы, «она ушла туда, где ей было лучше всего». Сын Натальи, Алексей, продолжает ее дело и управляет школой фридайвинга, названной ее именем.
А как давно вы начали нырять?
Мне это нравилось с детства. А когда 2001 году мы с родителями поехали в Шарм-эль-Шейх и я впервые увидела огромное количество рыбок, меня просто было не вытащить из воды. Через десять лет на Сицилии я получила сертификат как дайвер. Но практически сразу забросила дайвинг, потому что всерьез и надолго занялась бегом и триатлоном.
И только после пандемии, когда открыли границы, я полетела в Египет, в Дахаб, где находится Blue Hole – знаковое место для дайверов и фридайверов. Как сейчас вижу этих людей в обтягивающих голубых костюмах, которые в каком-то отстраненном состоянии болтаются на буйках и затем уходят по веревочке в бесконечную глубину.
В бездну!
Вы сказали волшебное слово. Мне было лет 12-13, когда я посмотрела фильм «Голубая бездна» Люка Бессона про фридайвинг. Я тогда решила, что когда-нибудь это попробую.
И вот в начале февраля 2022 года я пошла в бассейн «Чайка» в Москве и сертифицировалась. Думаю, это было лучшее, что я могла для себя сделать в тот момент. Потому что очень скоро начались известные тревожные события, а фридайвинг – как раз про то, как успокаиваться, расслабляться, останавливать мысль-«жвачку».
То есть фридайвинг – это физическое воздействие на эмоциональную сферу?
Совершенно верно. Умение расслабляться, управлять своим состоянием, останавливать мысленный поток – залог успешных нырков.
Работа мозга «съедает» 35–40 процентов кислорода. Как только научаешься переставать думать, улучшаются результаты. Первый мой опыт задержки дыхания в статике был в районе минуты, а теперь – 4,5.
Как происходит работа с сознанием?
Нужно научиться переключать внимание на дыхание, на ощущения в теле. Причем этот навык полезен не только для фридайвинга, он помогает управлять своими реакциями, не реагировать на стимулы моментально, не раздражаться, не срываться, не вестись на манипуляции. Важно понять: если будешь волноваться, тебе не будет хватать кислорода.
На глубине это напрямую сопряжено с риском для жизни. Позапрошлым летом на Филиппинах я нырнула и мой лайнер (манжета с карабином, которым ныряющий пристегивается к тросу. – Прим. авт.) зацепился за стопер троса. Я могла бы отстегнуть манжету и всплывать без лайнера – но наверху было очень сильное течение. Поэтому пришлось распутывать свой лайнер на глубине 30 м, а потом быстро всплывать. Что сделала – поняла только потом. Удивительно то, что волнения не было ни в процессе, ни после.
Вы участвуете в соревнованиях?
У меня один раз был такой опыт, весьма успешный. Но пока я всерьез к соревновательной практике не подходила. Потому что до определенного момента для меня история с фридайвингом была больше про расслабление и самоисследование, чем про преодоление и достижение.
В статике ваш личный рекорд 4,5 минуты. Это много?
Не очень. В этом виде рекорды в районе 10–12 минут.
А в динамическом плавании?
Там результат измеряется не в минутах, а в метрах. Пока у меня максимальная длина – 75 м. Но сейчас я тренируюсь, иду к 100.
Вы сказали про самоисследование. Что именно вы открыли в себе благодаря этому виду спорта?
Каждый нырок – это, по сути, маленькая смерть. Смерть пугает всех нас своей неизвестностью, конечностью всего того, что было «нажито непосильным трудом». И речь не о чем-то материальном. Я имею в виду тот совокупный опыт, наше «я», которое для каждого из нас дорого и ценно.
Но именно практика переживания этой маленькой смерти мне как человеку-достиженцу позволила перейти на какой-то другой уровень развития.
Стало меньше переживаний, связанных с утратой материального статуса, социального статуса, возможности влиять привычным способом на мир.
Поскольку глубинное ныряние – это в своем роде некое касание со смертью, для меня актуализировался вопрос веры в Бога, осознания себя как православного человека.
Вам доставляет удовольствие «ходить по краю»?
Знаете, есть такой феномен – near-death experience, то есть околосмертные переживания. Ученые предполагают, что, когда человек умирает, происходит выброс «гормонов счастья» – чтобы это не было мучительно больно.
Действительно, в предельных состояниях на максимальной задержке дыхания в какой-то момент начинаешь испытывать ощущение эйфории. И оно очень сильное.
Наверное, можно даже говорить о формировании зависимости. Но так происходит в любом виде спорта, потому что физическая активность вызывает гормональный отклик.
Как вы думаете, этот вид спорта – он для всех?
Абсолютно.
Даже для паникеров, которые боятся опустить голову под воду?
Паникерам я бы в первую очередь его рекомендовала. Чтобы перестать бояться, нужно со страхом контактировать, позволить себе его прожить. Не вытеснять, не бороться с ним. Фридайвинг – это точно не борьба. Это принятие.
