Елизавета Юрьева: «Гордость – это зачастую способ защиты»

В онлайн-кинотеатре Okko продолжается показ сериала «Улица Шекспира» – криминальной драмы о роковой страсти, клановой вражде и больших деньгах. Успешный столичный адвокат Михаил (Дмитрий Чеботарев) старается не вспоминать о своих цыганских корнях. Но однажды в его жизнь врывается любовь из прошлого – красавица Диана (Елизавета Юрьева). И просит о помощи – вызволить из тюрьмы ее дочь. Так спустя 16 лет после бегства Михай возвращается в родные края, где мало что изменилось. Да и чувства к Диане, кажется, вот-вот разгорятся вновь.

В интервью «Ведомости. Городу» Елизавета Юрьева рассказывает, как она стала цыганкой, насколько правомерны параллели между «Улицей Шекспира» и Шекспиром, а также рассказывает о своей недолгой карьере в мире современного искусства – на сцене и в жизни.

«Она живет с этой раной годами»

– В первую очередь мы все же отталкивались от реальной истории. В Екатеринбурге действительно есть улица Шекспира, там живут цыгане, и девелоперы на самом деле пытались на этом месте что-то построить (в сериале действие перенесено в вымышленный город Вышегорск. – «Ведомости. Город»). Но, конечно, название не может не вызывать определенных ассоциаций. И в сценарии у нас и любовная история, и два враждующих клана... То есть мы не закладывали шекспировских аллюзий специально, но они неизбежно возникают. И вообще мне кажется, когда получается мощный образ, он поневоле обрастает дополнительными смыслами и интерпретациями. Если зритель увидит в сериале Шекспира или связи с другой классикой – мне кажется, это замечательно.

– Думаю, рок прежде всего. Мне кажется, что бы они ни делали, обстоятельства все равно бы их разлучили. Гордая ли Диана? Конечно. Но гордость же питается уязвленным самолюбием, перенесенной травмой – это зачастую способ защиты. В свое время Михай сильно ранил Диану одним своим поступком, ей никто ничего не объяснил, и она живет с этой раной годами. И живет не в Москве, где доступна психологическая помощь и нет ничего зазорного, чтобы попросить этой помощи, – Диана воспитана в патриархальном обществе, где ты с детства осознаешь: никто тебе не поможет, никто не будет вести с тобой задушевные разговоры. Вот из таких вводных выкристаллизовывается ее характер.

– Да, все правильно. Михай в первой серии такой сдержанный, столичный человек, и вот в его жизнь внезапно врывается огненная стихия из прошлого. В четвертой серии становится понятно, что у героев в юности было «свое» уединенное место и они там встречались у костра – и это красивый визуальный образ их страсти. Сама история их отношений очень темпераментная – как и сами цыгане.

– Номер ставил Артур Богданов, хореограф в театре «Ромэн», но это не цыганский танец в классическом смысле. Скорее эклектика – с намеком на фламенко, на сценический танец, на «Кармен», но и с цыганскими элементами, той же венгеркой например. Это важная для сюжета сцена – Диане и Михаю нужно во что бы то ни стало поговорить с хозяином вечера, для этого они должны обратить на себя внимание. И Диана идет танцевать во многом от отчаяния, Михай подхватывает. Сцена требовала, чтобы танец был яркий, страстный, и в ходе него зритель должен лучше понять героев и их взаимоотношения. Артур во многом шел от наших с Димой импульсов, подстраивал хореографию под нас.

– Мы с Димой репетировали вместе и по отдельности – у меня было репетиций пять точно.

– Мне было лет пять, когда меня отдали в танцевальную студию. Потом в другую, третью – и постепенно уровень студий повышался. Наконец, я поступила в «предучилище» у нас же, в Ростове, – это еще не балетное училище, но студия с серьезным уклоном. После школы часов с трех до 11 вечера ты там занимаешься хореографией, гимнастикой и т. д. В чуть более взрослом возрасте я даже работала в шоу-балете – и думала ехать в Москву поступать в состав «Тодеса» Аллы Духовой. Но потом все переигралось – и я поступила к Райкину (в Высшую школу сценических искусств. – «Ведомости. Город»). И там тоже была очень хорошая хореографическая подготовка.

– На самом деле я ходила в театральную студию параллельно с танцевальной. Наверное, это незакрытый гештальт с детства – в Ростов приезжал человек набирать девочек для школы при Большом театре, но мама побоялась меня туда отдать, потому что я часто болела. И вот с тех пор я постоянно искала танцевальное прибежище. Но и театр был рядом со мной всегда.

«Любой актер любит пробовать что-то новое»

– Да, мы познакомились по Zoom, он предложил попробоваться. Не думаю, что в тот момент он видел меня в других спектаклях – скорее Роман Должанский (на тот момент заместитель худрука Театра наций. – «Ведомости. Город») порекомендовал ему ко мне присмотреться. Данил как бы брал кота в мешке. (Смеется.) Потом мы встретились на читке, и оказалось, что друг другу подходим. В итоге я играю в спектакле две роли – Машу и Сашу.

– Она была цыганкой у Толстого в пьесе «Живой труп», но мы не стали это педалировать в спектакле и сделали ее просто танцовщицей-иностранкой, которая работает в русском клубе по какой-то причине, там знакомится с главным героем. И уже спустя несколько лет после «Живого Т.» Данил мне говорит: «Слушай, мы запускаем проект про цыган. А ты же цыганка!» Это, понятно, шутка – цыганкой я в спектакле так и не стала. «Я бы хотел, чтобы ты попробовалась». Я и попробовалась.

– Я участник процесса, и мне сложно быть объективной, но, по-моему, у нас все-таки перевес в сторону документальности. Несмотря на яркий жанр – а «Улицу Шекспира» можно определить и как романтическую сказку, и как полукриминальную драму, – мы все-таки старались уйти от шаблонов восприятия цыган, как они показаны в «Будулае» или в «Табор уходит в небо». Как меня утвердили на роль, я стала исследовать тему и много общалась с Надеждой Георгиевной Деметер – она историк, антрополог и эксперт по делам цыган при Совете Европы – о том, что правда, что вымысел, как на самом деле живет цыганская община. И оказалось, все очень сильно зависит от места. В провинции они действительно живут почти так, как показано у нас. У цыган нет своего государства, поэтому они держатся за традиции, общинность, таборную жизнь, свою манеру одеваться. Конечно, у нас художественное кино и кое-где требовалось сделать чуть ярче, но мы все равно старались держать баланс. Когда снимали в Минводах, актерами массовки у нас работали настоящие цыгане – и у них, насколько я понимаю, не вызывало вопросов то, что они видели. Максимум могли подойти и поправить: «У нас чуть иначе говорят». Или подсказать правильную жестикуляцию.

– Наши менеджеры по локациям искали реальные места, которые могли бы органично вписаться в историю. В этих домах действительно живут – хозяева просто предоставили их нам на время съемок. И особняк в том числе. Интерьер там характеризует даже не столько цыганские, сколько южные представления о роскоши.

– Не сказать, что много пришлось говорить, я, честно говоря, думала – нагрузки будет больше. Мне и в театре часто дают роли то на арабском, то на французском, и мне это всегда интересно. Я слышу нюансы чужой речи, и, мне кажется, у меня есть некоторая способность мимикрировать под иностранку. Вообще, наверное, любой актер любит пробовать что-то новое и неочевидное.

– Консультант, который перед каждой сменой, где требовалось говорить на цыганском, присылал нам аудиозапись, как все должно звучать. Мы слушали и пытались повторить максимально близко к оригиналу.

– Отличаются скорее скорости и подходы к производству. А Данил всегда тот же. Его способ работы с актером максимально бережный. Что бывает не всегда. Иной раз ты чувствуешь некоторый конфликт с тем или иным режиссером и эту энергию используешь – из преодоления рождается роль. Но с Данилом такого нет. С ним тебя интересуют вопросы другого порядка. Что происходит внутри твоего персонажа? Доволен ли ты тем, как это делаешь? Данила отличает доверие к актеру, поэтому ты не боишься ошибиться. И даже если сцена выходит не так, как было задумано, у тебя не возникает вот этого уничтожающего чувства, что ты ничего не можешь и не умеешь. Данил позволяет тебе быть собой, слышит и идет от тебя, поэтому получается чуткий диалог. Он может сказать пару фраз, а ты уже понимаешь, что он имеет в виду.

«Эти места у меня ассоциируются с «Чистым понедельником»

– Femme fatale.

– Вообще, забавная история с этим видео. Я тогда еще училась в школе Райкина. Есть такая прекрасная девушка-театровед Катя Кострикова, она издавала журнал «Замыслы» и однажды позвала меня на небольшую вечеринку по случаю презентации очередного номера. Сказала, что там участвуют актеры из Лаборатории Дмитрия Крымова, будут что-то петь: «И ты тоже можешь что-то исполнить». Не знаю почему – наверное, в голове еще сидел увиденный мной спектакль Крымова «О-й. Поздняя любовь» – в голове интуитивно возник образ такого неуверенного человека, ботаника, юного пацана, который влюблен в главную героиню – собственно, в Машу Смольникову (актриса крымовских спектаклей. – «Ведомости. Город»). Я нашла странный костюм в костюмерной «Сатирикона». И почему-то решила исполнить песню Girl from Ipanema Аструд Жилберту – на португальском. После вечера мне сказали, что Крымов потом интересовался, кто этот «мальчик», и, в общем, «тебя запомнил».

Через год я показывалась Крымову в лабораторию – он меня взял. И я рассчитывала, что мне будут доставаться характерные персонажи – в духе этого странного картавящего мальчика в подтяжках с вечера журнала «Замыслы». Однако он неожиданно предложил мне роль фатальной и молчаливой сестры Ларисы Огудаловой в «Бесприданнице», потом роковой красавицы Полины Виардо в «Му-му», которая постоянно меняет наряды на сцене. Я не понимала, что происходит. (Смеется.) Потом на одной из вечеринок у нас был небольшой перформанс – и я повторила образ этого картавого мальчика. Спустя время ко мне подходит Крымов и спрашивает: «Там такой хороший мальчик выступал, ты не видела?» Оказалось, он меня не узнал! И никак с такими персонажами не идентифицирует.

– А они же разные все – эти femme fatale. Иногда, да – это такая женщина в красном, которая врывается в твою жизнь и немедленно влюбляет в себя, как Диана. А иногда это просто человек, который переворачивает и свою, и твою судьбу – и не всегда в положительную сторону. Как та же Полина Виардо в «Му-му», возлюбленная великого художника, которая на самом деле несчастная женщина. Она привыкла быть в центре внимания, а теперь всегда не к месту. «Дорогая, уйди, мне сейчас не до твоих разговоров про галстуки и пуговицы».

– Все просто. Мария Смольникова временно ушла со сцены (в 2019 г. у актрисы родился сын. – «Ведомости. Город»), и Дмитрий Крымов сказал: «Второго состава делать не будем». И мы просто на какое-то время перестали играть эти спектакли. А я тогда играла только у Крымова и поэтому стала думать, что делать дальше. Я искала что-то, что меня бы вдохновило. И на каком-то портале нашла вакансию – требовался работник образовательного отдела в «Мультимедиа арт музей». Мое резюме рассмотрели, предложили пройти тестовое испытание – нужно было подготовить и провести свою авторскую экскурсию по одной из временных экспозиций музея. А я всегда очень любила французскую новую волну – и там как раз шла выставка, посвященная Аньес Варда. Это меня сразу окрылило. Моя экскурсия понравилась, меня попросили написать пару постов для соцсетей – про ревущие 1920-е и моду, что меня тоже всегда привлекало. И меня взяли.

– Фактически это был экскурсовод – но Ольга Львовна (Свиблова, директор МАММ. – «Ведомости. Город») настаивала на слове «медиатор». Я вела экскурсии и писала посты. У Ольги Львовны это было обязательное правило – медиатор должен писать каждый день, чтобы хорошо формулировать свои мысли. И мы писали по три развернутых поста в день, отправляли ей, получали от нее фидбэк, и лучшие публиковались в соцсетях.

– Почти полтора года. Параллельно мне поступали предложения о новых ролях – театр никогда не оставался на периферии, и мне до какого-то момента удавалось совмещать. Точкой невозврата стал как раз спектакль про арт-менеджера «7 дней в совриске» в Театре наций. Я сначала взяла отпуск за свой счет, а потом уволилась из музея совсем.

– К нам на показы приходили люди из мира современного искусства, смеялись и говорили: «Это про мою жизнь». Естественно, как и всегда, в спектакле кое-что утрировано, есть некоторая художественная приподнятость – но в целом, я думаю, это правдивые записки из арт-подполья. Я для роли брала вербатимы – общалась с девушками, которые работали координаторами, ассистентами. У тех, кто работает внутри арт-мира (это я поняла, опираясь и на собственный опыт в том числе), есть что-то вроде стокгольмского синдрома. Ты боготворишь своего начальника – галериста, куратора, директора музея. Что объяснимо: это зачастую невероятно умные, харизматичные, авторитетные люди, они внушают трепет и благоговение – ты рад уже просто рядом с ними постоять. Однако они чрезвычайно требовательны и дают такое количество задач, что иногда их все невозможно выполнить идеально. Поэтому работа с такими руководителями – дикое испытание, которое заканчивается выгоранием и рыданиями на парковке.

– Везде свои нюансы. Но у актера все же есть возможность проявиться и реализоваться. А если ты ассистент или координатор при арт-менеджере – ты просто исполнитель, которого не воспринимают как самостоятельную единицу. Впрочем, я знаю людей, которые любят быть на таких должностях, и они испытывают азарт, а не дискомфорт.

– Это непросто. Один, наверное, был бы с итальянской живописью где-то от XV до XVIII в. Второй – что-то из XX в.: Пикассо, Модильяни или Тулуз-Лотрек... А третий – с фотографиями. Картье Брессон, Хельмут Ньютон. Игорь Мухин, может быть? В общем, только три не получится. (Смеется.)

– Если погулять – я очень люблю Пречистенку, Остоженку, улочки рядом с Зачатьевским монастырем. Оттуда можно дойти пешком, например, до Музея Москвы и побродить там. Мне очень нравится район Иоанно-Предтеченского монастыря, Китай-города, Хитровки – там ты чувствуешь, что у этих мест есть история. Они у меня ассоциируются с «Чистым понедельником» Бунина, где героиня страстно любила храмовые комплексы, монастыри. Кроме того, у меня особые воспоминания о местах вокруг кинотеатра «Иллюзион» – благодаря иммерсивному спектаклю-прогулке Invisible Moscow, где мне довелось поучаствовать.

Если говорить о конкретных площадках – есть классное пространство Noôdome, где проходят лекции, мастер-классы, концерты, там часто выставляются художники. Есть еще A-House такого же типа – клуб, который располагается в здании петровского барокко, однако внутри современные уютные интерьеры. «ГЭС-2», конечно. Кинотеатр «Художественный». И еще Дом творчества «Переделкино» я бы смело рекомендовала всем. Из театров... Я хожу смотреть на спектакли коллег в Театр наций, люблю театр «Около» Юрия Погребничко. Недавно снова ходила на «Р» в «Сатирикон». Но вообще театров, режиссеров, постановок много на любой вкус – тут каждый зритель может выбрать под себя.