Юлия Снигирь: «У меня была громадная пауза в работе»

1 декабря на платформе Kion вышел сериал «Кеша должен умереть». Проект студии Валерия Тодоровского, сценарий писательницы и сценариста Анны Козловой («Краткий курс счастливой жизни», «Садовое кольцо», «Медиатор»), режиссер – Константин Богомолов. Он же сыграл главную мужскую роль – преуспевающего архитектора, который поддерживает теплые и, как постепенно выясняется, не только дружеские отношения со всеми своими бывшими.

Его нынешнюю жену Варю играет Юлия Снигирь. Для актрисы нынешний год оказался очень щедрым на интересные роли и резонансные проекты: от (анти) советской девушки Ариадны в фильме Андрея Смирнова «За нас с вами» (вышел в мае 2023 г.) до булгаковской Маргариты в фильме режиссера Михаила Локшина, премьера которого намечена на конец января.

– Дело в том, что, помимо всего прочего, Костя при всей его одиозности – это фигура. И к нему по-разному относятся все. У нас-то с Костей отношения особенные, поскольку познакомились мы в 2011 г., когда у меня был сложный период жизни – настоящий экзистенциальный кризис. Мне справедливо казалось, что у меня ничего не получается в работе. Что я иду по пути, по которому совершенно не собиралась идти: хороший рекламный контракт вместо хороших фильмов. Аня Михалкова смеялась, говорила, что готова со мной поменяться местами, но это было лукавство. Я страшно переживала и собиралась в корне что-то менять, возможно даже профессию.

Вдруг появляется Богомолов и предлагает мне на полгода уехать в Петербург репетировать «Короля Лира». Это был поворотный момент в моей судьбе, мое спасение. Не могу сказать, что я чему-то такому научилась и из-за этих новых навыков жизнь и карьера пошли по-другому. Не совсем так. Скорее, совокупность всего. На эти полгода репетиций я вообще отказалась от всех съемок, жила, не выезжая из Петербурга. Это дало мне время и возможность разобраться в себе.

Я очень благодарна Косте за этот опыт. И после этого он для меня как бы немножко родственник. Мы можем не совпадать совершенно. Тем не менее я уже в который раз иду и работаю с ним, хотя страшно злюсь иногда за какие-то вещи.

– Не думаю, что она понимала. Мне кажется, это вообще распространенная вещь – когда человек так уходит в свой какой-то мир и настолько занят собой, что просто ничего не видит. Что пошло не так? Ей казалось, что все хорошо. Она построила какую-то свою конструкцию, у нее все на своем месте, каждый кирпичик. Вот у нее есть ребенок – он здесь. А вот этот кирпичик, это муж, – он здесь. У любого человека так. И нам очень сложно это нарушать.

– В общем и целом я стараюсь выбирать. И у меня бывают какие-то паузы в работе вполне себе приличные. Вот у меня так с «Танго» произошло, в котором я сейчас снимаюсь (сериал для платформы Kion, продюсеры – Валерий Тодоровский и Игорь Мишин, режиссер – Сергей Сенцов. – «Ведомости. Город»). Возник довольно большой перерыв: сценариев присылали много, но они мне не нравились. Ни один. И в какой-то момент я подумала, что, наверное, очень капризная. И надо уже на что-то соглашаться. И вот говорю себе: ну еще немножечко потерплю, потерплю, потерплю... И вдруг прилетает это «Танго». Я читаю эту историю, влюбляюсь в нее совершенно.

– Никогда! В Щукинском училище меня выгнали с уроков танца. Говорили, что я идиотка. А я пряталась за шторой – т. е. у меня был такой детский расчет, что, пока педагог спохватится, пройдет какое-то время. Потом, пока он будет ругаться, пройдет еще немножко. А там уже и конец урока близок. А сейчас я подумала, что недаром судьба меня с этим столкнула, и сказала себе: «Юль, ну хватит, давай уже». У нас на проекте хореограф потрясающая – Сагдиана Хамзина, чемпионка мира по танго. И я от испуга перед встречей с ней побежала в одну из московских танцевальных школ и увидела там колоссальное количество взрослых состоявшихся женщин. Сначала у меня было ощущение, что вот им делать нечего, мол, скучно и т. д. Потом я поняла, что вообще по-другому и они какие-то другие все – более раскрепощенные, что ли. Потому что танец, конечно, дает другую энергию. И танго в проекте не просто так. Это психологическая модель вообще жизненная: мужчина ведет, а женщина позволяет себе быть женщиной. Она не просто идет за мужчиной, а она как бы на секундочку опаздывает. Почему? Потому что она такая...

– Когда мы снимали какую-то сцену на работе, я шла, рядом водитель, секретарь – ну, у моей героини там высокая должность. И я шутя говорю: «Ну хоть на секунду представить себе, что я выбрала нормальную профессию. Что жизнь пошла по какому-то нормальному пути». Наверное, могло бы такое быть.

– Не так. Для меня это какой-то недоступный уровень.

– Нет, мы рассказываем друг другу. Единственный сценарий, который я прочитала, был «Человек, который удивил всех» Наташи Меркуловой и Алексея Чупова. Потому что Женя был в потрясении, почему ему это предложили. Он не понял и напрягся. А я прочитала и сказала, что это абсолютно его роль (герой, чтобы обмануть смерть, по совету шаманки меняет личность, прикинувшись женщиной. – «Ведомости. Город»).

– Совсем нет! Он даже видит в этом какое-то провидение, что ли. Что жизнь ограждает его от медных труб.

– На самом деле всегда сложно уловить линию причинно-следственной связи. У меня была какая-то громадная пауза в работе после «Папы». Ничего не предлагали. Андрей Сергеевич Смирнов вообще считает, что существует обратный эффект: после какой-то очень хорошей работы актера наступают опасения в индустрии – а вдруг мы такой роли не сможем сделать?

– Во-первых, у меня просто не было денег, чтобы жить в Лос-Анджелесе и ходить на пробы. Нужно было находить какую-то работу – типа официанткой. К чему, признаться, я не была готова. Ну и пробы там совершенно иные. Это кастинг огромного количества людей, а не пробы. Приходишь, говоришь: здравствуйте, меня зовут так-то. Мы здесь привыкли по-другому: нас знают, мы пришли, пробы точечные, именные. Ну и, может быть, не моя страна, что ли, не мой город.

– Действительно, мне предлагали главную роль в сериале Netflix и  звучало все интересно. Но я не могла себе такого позволить, ведь Андрей Сергеевич позвонил мне заранее и сказал, что пишет для меня сценарий. На самом деле, такие ситуации в моей жизни уже возникали: иностранные проекты приходили в момент, когда у меня уже здесь были договоренности. Пусть даже я не подписала договор, но существовали какие-то человеческие обязательства.

– Ну они очень разные. Все-таки мне кажется, что Соррентино больше про метафоры, Андрей Сергеевич – про какие-то бытовые детали. Хотя на самом деле текст его не очень бытовой. И я, кстати, это не сразу поняла. Мне казалось, что к этой истории надо с точки зрения повседневной какой-то правды подойти. А потом осознала в процессе, что это не так. Было смешно, когда я на читке много раз произнесла слово «оглушить» вместо «оглоушить». Я думала, опечатка. Андрей Сергеевич сказал: «Юля, почему оглушить?» – «А надо как?» Говорит: «Оглоушить». У меня был шок.

– Это умышленно. Думаю, что отчасти Андрей Сергеевич имел в виду свою жену Елену Иосифовну Прудникову. Потому что если мы вспомним ее в мини-сериале «Два капитана», то это какая-то нездешняя совершенно барышня. А Марина Неелова? Насколько она была советской барышней вот в этих фильмах советских? Как бы советская героиня, но не здешняя. Сложный такой замес.

– Миша интеллектуал и, надо сказать, сноб. Он из хорошей семьи, образованный. Понимает в музыке, в литературе, в живописи. Прочитал все, что можно было прочитать на тему «Мастера и Маргариты». У него на площадке с собой всегда была толстая книга со всеми версиями романа. В книжке лежало огромное количество закладок.

– Ой нет! Я к этой роли вообще относилась так: она должна сама прийти. Или не прийти.

– Да. Я пробовалась с огромным количеством артистов.

– Нет. Хотя мне было очевидно совершенно, что лучше для этой роли не найдут. Именно для этой роли. По тому, как написан был сценарий. То есть, не просто Мастер, а Булгаков. В этом суть. Я подумала, что Булгакова может сыграть только Женя.

- Ничего такого не делали! Я считаю, что у Жени какой-то дар свыше. Вот правда. Через внутреннее погружение и понимание, что-то с ним происходит внешне. Это не то, как бывает, когда артист себе напридумывал накладку туда, накладку сюда. Я в этом смысле сама иногда с трудом себя сдерживаю – искушение, конечно, большое. Я на «Кровавую барыню» уговаривала сделать мне нос с горбинкой. Измучила всех этим носом: пожалуйста, пожалуйста! Режиссер мне говорил: «Не могу – это будет Ахматова какая-то». А Женя минимальным набором этого добивается. Не знаю, каким образом, но в «Мастере и Маргарите» он чистый Булгаков. Он мне тогда сказал на «Кровавой барыне»: «Ну, держи в голове этот нос!». Это, видимо, то, что он делает, и то, чему он меня научил – можно держать в голове. И все.