«Главные события происходят на экране телефона». Тимур Бекмамбетов – о кинематографе будущего
«Ведомости. Город» поговорили с режиссером о том, как меняется кино и интересы зрителей в эпоху цифровизацииТимур Бекмамбетов полностью и бесповоротно оцифровался – теперь он один из главных инноваторов в мировом кино. Режиссер «Дозоров» занят исключительно тем, что развивает скринлайф – формат киноповествования (визуального сторителлинга), где все события фильма происходят на экране компьютера, планшета или смартфона. В издательстве «Альпина Паблишер» вышла книга Бекмамбетова о скринлайф-кино, следуя которой можно и самому научиться дома снимать в этом жанре.
– Нет, цель была каким-то образом осмыслить то, что мы сделали. А началось это лет семь назад, когда мы первый раз сняли скринлайф-фильм – «Убрать из друзей». В этом фильме, который вышел в 2014 г., все действие разворачивается исключительно на экране девайса героини. С тех пор было снято много фильмов – нами и многими другими производителями в России и в Америке, сейчас в Корее снимается, в Индии. Уже года два назад мы решились поделиться нашим опытом. Поверьте, там очень много интересного.
Нам очень хочется, чтобы все больше и больше людей подключалось к движению тех, кто верит, что цифровая часть нашей жизни не менее значима, чем физическая.
Образовательные процессы начались на момент производства первого фильма. Не было специалистов, которые подсказали бы, как делать скринлайф-фильмы. Этот язык мы формулировали сами на ходу. Учились сами и обучали операторов тому, что такое скринлайф и изображение актеров. Совершенно неожиданно обнаружилось, что актеры стали операторами.
Сейчас, к примеру, у меня в руке находится телефон, я выступаю и, с другой стороны, сам себя еще снимаю. Но поскольку мы все это умеем теперь делать хорошо, благодаря «Инстаграму», то, соответственно, профессия стала народной. Операторы и сценаристы для скринлайфа нужны такие, которые будут делать фильм не про закаты и дождь за окном, а про то, как мышка бежит по экрану или как герой ошибся адресатом при отправке сообщения в мессенджере.
– Не хочу сказать, что менее интересно. Мы осознаем, что проводим в цифровом пространстве сегодня шесть-восемь часов в сутки. Это означает, что половина, а может быть и больше, важных событий нашей жизни происходит в интернете. Знакомства с новыми интересными людьми, не знаю, прощание со старыми друзьями, которые ушли в мир иной, признания и ссоры, обучение и т. д. Воровство, лицемерие, все наши человеческие проявления – их теперь в физическом мире почти невозможно уловить, потому что это все происходит в переписке, в зумах, чатах. И если кто-то из кинематографистов захочет сегодня рассказать про жизнь современного человека, он вынужден будет показывать его экран, потому что там происходят самые главные события.
Я начал заниматься скринлайфом, поскольку стал замечать, что в кино мы все начинаем повторять себя и других. Я за последние 10–15 лет в кино не видел, наверно, ни одного интересного мне с формальной точки зрения продукта. Фильмы, которые сегодня получают «Оскары», могли быть сняты 15 лет назад. Они очень хорошие, я ни в коем случае не хочу их осуждать, но в смысле формы со времен «Матрицы», «Аватара» кинематограф как язык перестал развиваться. Более того, кино в каком-то смысле стало ретро. Фильм, где показывают, как грабители в масках грабят банк, угрожая автоматами, – это лукавство, потому что денег в этом банке больше нет. Заходить туда в масках незачем – тебя опознают камеры, – да и телефон твой отслеживается спецслужбами. Другие мотивации у людей сегодня. Никому не нужно то, что пока снимают в традиционном кино. Современные герои другие. Они увлечены разрушением финансовой системы при помощи криптовалют, Робин Гуды строят совершенно другую экономику, вся экономика минеральных ресурсов – нефти, газа и проч. – составляет одну десятую от того, что стоит компания, занимающаяся цифровыми продуктами. Мир поменялся. И кино это обязательно увидит и обратит на это внимание.
– Это будет фильм в духе «Дня независимости» (картина американского режиссера Роланда Эммериха, вышла на большие экраны в 1996 г. – «Ведомости. Город»). Об истории про вторжение инопланетян, глобальной катастрофе, если она сегодня случится, поверьте, мы узнаем с экранов своих девайсов. Главного героя играет рэпер Ice Cube, компанию ему составит Ева Лонгория, и это действительно большой фильм на маленьком экране ноутбука (речь идет о новой картине Бекмамбетова в соавторстве с режиссером Ричем Ли и сценаристом Кенни Голде, названия которой не раскрывают, известно только, что фильм будет «обоснованным научно-фантастическим триллером, сосредоточенным на конфликте между частной жизнью и наблюдением за ней». – «Ведомости. Город»).
Но, знаете, вопрос не в том, сколько денег тратится на фильм, сколько денег он зарабатывает. Это вопрос бизнеса, но вы же не бизнес-аналитик, вы кинокритик, зачем мы об этом будем разговаривать... Про язык кино лучше поговорить. И мне кажется, что скринлайф – это прежде всего форма, она предельно актуальна и инновационна, потому что никто до сих пор этого не делал. А самое главное – себестоимость пока такова, что тебе мало что нужно, чтобы снимать. Хватит буквально ручки и бумаги. Соответственно, у тебя максимальная возможность оставаться самим собой, не договариваться ни с кем о том, что ты хочешь сказать и каким образом.
– Знаете, у нас сегодня ноутбук – это как ручка и бумага вчера у писателя. У каждого человека есть компьютер, не обязательно ноутбук. Если есть возможность записывать свой экран, загрузить в любую монтажную программу – уже можно делать скринлайф-фильмы. Конечно, можно до бесконечности усложнять технологии, подключать ресурсы компьютерной графики, дизайнеров, композиторов, делать, например, мюзиклы. Жанры скринлайф-фильмов могут быть самые разные.
– Он не умрет, просто трансформируется. Опера не умерла, и театр не умер. С приходом телевидения кино не умерло, оно останется, но превратится в классическое искусство, займет свою нишу определенную. Поэтому традиционное кино будет трансформироваться, и я думаю, скринлайф будет занимать все большую часть и люди будут ходить в кинотеатры смотреть скринлайф-фильмы.
– Кино – это массовое зрелище, которое никуда не денется. Люди будут собираться вместе и смотреть фильмы, чтобы погрузиться в коллективный гипноз кинопоказа: множество людей в зале одновременно переживают события, которые происходят на экране, и делятся друг с другом энергией. В видеоиграх это происходит. Но физически люди не находятся вместе, и пока мы еще не умеем повторять этот эффект событийности при онлайн-просмотре в одиночку. Поэтому мне кажется, что кинематограф останется. Скорее всего, это будет искусство более изысканное и менее массовое.
– В VR-проектах люди уже сейчас проводят много часов, и если из игр убрать многовариантность развития сюжета, то это будет кино. Люди с удовольствием смотрят виртуальную, вымышленную реальность, сгенерированную компьютером, поэтому я думаю, что VR-проекты будут, но здесь нужно понимать, что важна степень свободы, которую имеет зритель, – если ее становится слишком много, то теряется значение рассказчика истории. И зритель не погружается в мир автора, а остается в своем. Это не всегда то, ради чего мы смотрим кино. Это все равно что дать людям ручку, бумагу и сказать: пишите «Войну и мир». Можно, наверное, поупражняться, но Толстой это делал лучше, поэтому лучше снимать чьи-то рассказы, а не рассказывать самим.
– Я вижу использование игровых механик и аудитории игр как потенциальную возможность появления нового языка кино. Миллионы людей живут в игровом пространстве, и оно воспринимается ими как часть их реальности. Поэтому фильмы по мотивам игр с использованием игровых персонажей и отношений между игроками, скорее всего, будут персонифицированы.
Я думаю, что скринлайф рассказывает о той действительности, в которой мы сегодня живем, и он приближает нас к ней. Я уверен, что будет ностальгия по физическому миру и мы с удовольствием будем смотреть традиционное кино, просто это будет ретромания.
– Мы однажды собрали стратегическую сессию, обсудили и сформулировали очень простую вещь: поскольку мы все больше времени проводим в цифровом мире и много там следов оставляем и поступков совершаем, то возникает вопрос – а существуют ли в цифровом мире моральные общественные договоры, которые есть у нас в физическом? Что такое в цифровом мире, например, личное пространство? Оно такое же? В нашем физическом мире, мы знаем, есть квартира, ключ, ближе метра подходить к другому человеку неприлично без разрешения, если это не кто-то близкий. А в цифровом мире есть такое? Нет такого. Есть ограничения, пароли, но нет понятия «нельзя», т. е. мы интуитивно не чувствуем этих границ. То же самое касается, например, потребления контента. У нас организм не позволяет потреблять больше, чем ему нужно, он болеть начинает. А в цифровом мире это не так. Мы потребляем контент бесконечно, не задумываясь, убиваем время, часами поглощаем. Это не сформулировано, не осмыслено, не пережито людьми. В интернете, например, нет понятия своего – чужого: скачать фильм, взять какой-то файл – это не является постыдным в интернете.
И если так дальше будет продолжаться, то мы все придем к тому, что человеческие ценности, сформированные тысячелетиями, перестанут быть актуальными в цифровом мире и, соответственно, очень быстро станут неактуальны и в физическом. Мы видим, как влияет цифровой мир на нас. Соответственно, миссия скринлайфа – рассказывать интересные, волнительные, трогательные, смешные, страшные и грустные истории, которые ты вместе с героем осознаешь и принимаешь ценности, которые автор хотел донести. И, таким образом, есть надежда, что в течение пяти–десяти лет, мы успеем сформировать правила цифрового этикета, правила сосуществования в этом мире, где нет границ. В общем, это большая и интересная работа, которую мы обязаны будем выполнять, чтобы остаться людьми.