Триггер и драйверы

Из пандемии человечество войдет в другую жизнь, которая строится сейчас на наших глазах и с нашим участием. Огромную роль в этом строительстве играют технологии. IT стремительно перешли на следующий виток развития. Участники дискуссии «Новые правила цифрового пространства» обсудили самые перспективные технологии, как сделать их максимально эффективными и что такое разумные инвестиции в IT.

Анфиса Воронина, независимый эксперт, модератор: Участники нашей встречи сегодня смотрят на IT с разных сторон. У нас есть IT-компания, представляющая отрасль, наверное больше всех выигравшую в пандемию, и есть представитель отрасли, которая считается одной из наиболее пострадавших [авиация], представитель телекома и сферы больших данных. Есть еще инвестор и консультант. У каждого свой фокус, и я надеюсь, что благодаря этому дискуссия будет многосторонней и обстоятельной. Филипп [Генс], у меня вопрос к вам такой... пользовательский. Мы последние пару недель слышим, что у нас будут, возможно, QR-коды, чтобы ходить в салон красоты, будут остановки общественного транспорта, которые по WiFi и Bluetooth смогут контролировать наши передвижения, и т.  д. У вас много проектов, связанных с умным городом. Скажите, эти технологии все равно быстро стали бы нашим будущим или это пандемия все ускорила?

Филипп Генс, президент ГК «Ланит»: Цикл внедрения технологий обычно довольно длинный. Технология разрабатывается, доходит до пилотов, до первых крупных внедрений, потом, преодолевая инертность рынка, начинает постепенно внедряться массово. Технологии, которые вы упомянули, существовали и много лет на слуху, но они не доходили до массового применения. Пандемия послужила триггером, и они начали прямо-таки врываться в нашу жизнь. Я считаю, что это хорошая история.

Анфиса Воронина: Давайте начнем с блиц-опроса. Могу я попросить каждого участника дискуссии коротко сформулировать, какие главные изменения в вашем бизнесе или на рынке в целом произошли за последний год и, в частности, в связи с пандемией.

Филипп Генс: У нас, айтишников, с точки зрения бизнеса все очень неплохо развивается, но очевидна нехватка ресурсов и у нас, и вообще на рынке.

С массовым переходом на удаленку происходит обновление инфраструктуры, программных средств. Обычно в октябре у нас в разгаре планирование работы над сложными, длительными проектами, и, как правило, в это время уже хорошо просматривается следующий год – какие проекты предстоят и какие направления будут особенно востребованы. А нынешний год уникален ощущением неопределенности: что будет дальше? Этот момент немножко нас тревожит, но надеемся, что все будет хорошо.

Виталий Ванцев, совладелец, председатель совета директоров аэропорта «Внуково»: Многие технологии, которые были готовы к тому, чтобы их использовать, законодательно не были закреплены. Давно хотели автоматизировать многие процессы, которые сейчас не обходятся без человека, но закон этого не позволял. В прошлом были начаты интересные пилотные проекты, но мы живем по старым законам, по ФАПам [федеральным авиационным правилам], и мы не были очень уверены, что их нужно менять. Сейчас понятно, что чем меньше взаимодействие пассажира и работника той или иной службы (агент по регистрации, агент службы авиационной безопасности, агент по посадке и т. п.), тем лучше.

Анна Серебряникова, президент Ассоциации больших данных, член совета директоров «Мегафона»: Основной запрос от крупных компаний, которые работают и с b2b-, и с b2c-сектором, – это понять, как изменились потребности клиента, как он будет себя вести. Это невозможно без аналитики больших данных. Если раньше мы строили таргетированный маркетинг, клиентские сегменты и т. д. по традиционным моделям, то сейчас все их нужно пересмотреть. Это очень большая нагрузка не только на IT-директора, но и на CDO (Chief Data Officer, директор по данным. – «Ведомости»).

Второй аспект – это сфера геоданных. Вот вы приводили пример про QR-коды, про удаленку. Нам нужно понять, как перестроились клиентские потоки в городах, чтобы правильно позиционировать новые продукты, новые услуги, открытие сервисов, офисов и т. д. Это второй большой тренд, который нужно также переоценить. Для этого мы, например, предлагаем аналитику объединенных данных – такой кейс у нас есть в ассоциации для того, чтобы прогнозировать новое поведение людей.

И третье, конечно, это существенно выросла нагрузка во всех компаниях на IT, потому что все работают удаленно, всем нужна качественная связь, устойчивое соединение. Поэтому IT-службы работают в цейтноте. Конечно, мы увидим большие вложения в развитие IT-инфраструктуры.

Михаил Романов, партнер, руководитель практики консультационных услуг в СНГ EY: Наши клиенты идут за потребителем, а он очень поменялся. Если раньше активность определяли, к примеру, по геолокации, то теперь – по трафику приложений: т. е. что делают люди, в том числе застряв дома. Есть так называемая великая миграция трафика из мобильного в фиксированный, из офиса в частный сектор, из центра на окраины – все, что с этим связано. Многим потребовалась помощь в быстром переводе офлайн-продуктов в онлайн, цифровизация цепочек поставок, продаж, отсюда, кстати, рост cloud и cloud-услуг. И безусловно, запрос на кибербезопасность – защита от лавины атак, дезинформаций, перестройка операционной модели и логистики.

Обязательная программа

Анфиса Воронина: До пандемии цифровизация шла очень неравномерно в зависимости не только от сектора (например, банки были впереди планеты всей, а нефтяники и металлурги – наоборот), но и от компаний. Есть и компании, которые предпочитали работать по старинке, может быть, где-то даже бумажный документооборот сохранялся. За последний год и за время пандемии мы наблюдаем, что все технологии, все решения делятся на nice to have и must have. Что из внедрявшегося в последние месяцы оказалось must have, а чем можно было бы пренебречь?

Филипп Генс: Надо очень хорошо понимать разницу между информатизацией и цифровизацией. Информатизация – это все-таки отдельный процесс, он касается того самого бумажного документооборота, бухгалтерии, HR и т. д. А цифровизация – это некоторый комплексный подход. Если раньше этот процесс был вспомогательным, то сейчас стал ключевым – цифровизация отличает успешную компанию и дает ей преимущество на очень конкурентном рынке с невысокой маржинальностью.

Конечно, появилось довольно большое количество старых технологий, которые приобретают новое значение, новое звучание. Та же самая упомянутая уже информационная безопасность. Если раньше нужно было защищать свой контур корпоративно, то теперь – каждого сотрудника и все свои решения. И конечно, меняется цифровой пакет, который должны внедрять компании. Сейчас формируется новый комплект технологий на разных рынках, для разных компаний. Те, кто не успеет преодолеть отставание в цифровизации, покинут рынок.

Анфиса Воронина: Кроме безопасности что еще точно будет must have?

Филипп Генс: Облачные решения, аналитика больших данных, работа с удаленными девайсами в распределенных командах. На самом деле пандемия не сильно изменила тренды, они просто начинают более активно развиваться.

Анна Серебряникова: Никакие новые технологии сейчас не создаются. Развиваются те, которые уже на рынке. Но запрос от бизнеса изменился в силу необходимости контроля за удаленными сотрудниками и повышения эффективности бизнес-процессов. Он теперь формируется как цифровизация процесса end-to-end.

Посмотрите, как государство меняет свой подход к цифровизации. Если раньше вопросы о взаимодействии экосистем бизнеса и государства на уровне данных было невозможно решить, то сейчас государство согласно допустить экосистемы крупного бизнеса в некоторые свои системы. И это как раз дает возможность строить процессы от начала до конца.

То же самое с искусственным интеллектом. Начинали, например, с Computer Vision [компьютерное зрение] – распознавания текстов, а сейчас запрос формируется как полностью переход на цифровой процесс. Это является новым трендом, который будет усиливаться на горизонте 3–5 лет, причем, уверена, вне зависимости от индустрии.

Сергей Путятинский, заместитель председателя правления МКБ: Из актуального – это возможность удаленной работы и очень грамотная работа с квалифицированной электронной подписью, которая для юридически значимых действий оказалась очень нужна в условиях удаленки. Многие организации под это подстраивали и переделывали свои процессы, преодолевая сопротивление внутренних служб, их непонимание. Это must have.

И еще одна важная вещь. Огромный стресс и давление на инженеров и на людей, которые в принципе отвечают за технологии. Пока, насколько я знаю, корпорации не предприняли никаких специальных действий, для того чтобы с этим работать. И даже до конца не осознали, что уровень «нервяка», озабоченности, неопределенности резко увеличился и это однозначно влияет на эффективность.

Михаил Романов: Инструменты коллаборации – вот очень важная тема безотносительно того, в какой индустрии или с какой функцией вы работаете.

Кибербезопасность, как уже было сказано. Мне кажется, что в России значение кибербезопасности, да и вообще всего, что связано с рисками, исторически недооценен. Может быть, это связано с нашей ментальностью.

Облачные сервисы. Они сейчас развиваются намного быстрее в условиях нашей текущей ситуации. Но, как правильно сказала Анна, ничего нового. Это просто вопрос ускоренного развития того, что сейчас нужно, чтобы внедрялось.

Правильные инвестиции

Анфиса Воронина: Мы наблюдаем изменения в моменте, но понимаем, что будут изменения и долгосрочные. И никто не возьмется предсказать, насколько долгосрочные и насколько существенные. Как понять, во что сейчас стоит инвестировать и на чем фокусироваться?

Филипп Генс: Я считаю, что принимать решения на основании неполной информации и в момент неопределенности очень сложно. Более того, неразумно.

Информационная безопасность, облака – это тренды понятные, и они продолжат развиваться. Но будет добавляться много новых. Мне кажется, сейчас важно не принимать решения, куда инвестировать и что развивать, а важно смотреть, какой будет новая жизнь. Я, например, послушав коллег, понял, что ведь действительно никто особо не думает про уровень стресса сотрудников, и подумал, многим компаниям будет полезна психологическая служба. Но дальше я понял, что к психологу никто не будет ходить, потому что все на удаленке. Придумал идею стартапа: можно сделать онлайн-службу психологической поддержки для людей бизнеса и специально для этого подготовить психологов. Если получится – поделюсь, конечно, результатом и с удовольствием приглашу поучаствовать.

Сейчас момент не про инвестирование, а про придумывание скорее.

Анфиса Воронина: Вы абсолютно меня потрясли, потому что за три минуты, которые мы про это разговариваем, вы уже придумали новый бизнес. Очень вдохновляющий пример. Сергей, а вы что думаете – как сейчас понять, во что инвестировать, какие технологии нужны?

Сергей Путятинский: Заранее готового ответа нет. Нужно брать технологии, очень по-простому и дешево делать прототипы, пилоты и смотреть, как это влияет на бизнес. Не бежать за хайпом и за раздутой историей (вот где сейчас ваша Алиса, где ваши «железные люди» в офисе?), а везде считать бизнес-эффект, смотреть, где есть смена бизнес-модели или – в крайнем случае – хотя бы внутренняя оптимизация. Только большое количество попыток и проверок позволит нащупать, куда двигаться, и двигаться надо небольшими шажками. И там, где есть value для бизнеса, где есть потенциально новая бизнес-модель, и туда вкладывать.

Ну а что, с моей точки зрения, точно будет востребовано с учетом физического отсутствия многих людей на привычных местах – это тема биометрической идентификации, неважно, голосовой или видеоидентификации.

Александр Туркот, управляющий партнер Maxfield Capital: К инвестированию надо относиться с осторожностью. Потому что области для инвестирования поделились на две группы: те индустрии, которые очень сильно пострадали, находятся в некотором шоке и непонятно, когда и как они будут восстанавливаться; и те индустрии, которые быстро, что называется, переобулись в воздухе, во все свои продукты вставили слово «корона», «ковид» и на этом хайпе надувают капитализацию, значимость и т. д. Все это надо брать в правильной пропорции.

Какие конкретные направления мне кажутся перспективными? Инструменты коллаборации, велнес, онлайн-образование. Думаю, продукты этого рода будут на несколько ближайших лет популярны и рынок будет расти.

Михаил Романов: Как консультанты, мы больше смотрим не на то, во что надо инвестировать и что должно выстрелить, а на то, что уже проверено и работает. С этой точки зрения мне было бы легче ответить... Но если я загляну в это гипотетическое будущее, я согласен, что очень большая тема – все, связанное с аналитикой: от больших данных и до дата-майнинга, до дронов (так как на них тоже завязана аналитика, чтобы образовать конкретные прикладные решения).

Также виртуальная реальность и дополненная реальность – пока это очень сырые продукты, но они нужны как для коллаборации, так и для очень большого спектра тех услуг, которые могут оказываться в новом цифровом мире.

Та же дополненная реальность почему имеет большое будущее: даже сейчас, если бы мы могли общаться в настоящей (не такой сырой, как сейчас) дополненной реальности, это подняло бы на новый уровень тот элемент коллаборации, который у нас с вами происходит. Большие перспективы у нее не только для такого рода сессий, а для любых встреч, митингов, дистанционной работы и т. д. Поэтому, мне кажется, вот здесь полностью заместить человеческое общение не получится, но дополнить его этой реальностью – это был бы новый шаг.

Филипп Генс: С грустью вынужден отметить, что пока даже ВКС [видеоконференц-связь] часто нестабильна. Поэтому, боюсь, история с виртуальной реальностью не очень быстрая. Но будем надеяться.

Анфиса Воронина: Весной мы наблюдали взрывной рост спроса и на железо, и на технологии. Я, например, слышала историю от Сергея – как вы в ночи закупали последние ноутбуки на каких-то складах. Очевидно, что на такой рост спроса точно никто не рассчитывал ни на российском рынке, ни на мировом.

С точки зрения базовой экономической теории логично предположить, что все это очень подорожало. Можем ли мы сейчас оценить, IT для средней российской компании стали дороже или дешевле в результате пандемии?

Сергей Путятинский: Я не увидел, чтобы инфраструктура стала дороже, но ее стало меньше, и она стала дольше доставляться. Разве что цена скорректировалась на валютный курс. Это касается железа, сервисов, рабочих станций. А на что спрос резко вырос и с чем появилась большая проблема – доступность специалистов. Потому что заводы в крайнем случае могут работать ночью, работать в три смены и произвести дополнительное количество плат памяти и собрать еще ноутбуков и серверов. А специалистов в моменте в 1,5 раза больше стать не может. Такой взрывной спрос на айтишников – не только в России, а во всем в мире – пока ничем не обеспечен.

Филипп Генс: Я согласен – действительно, сама инфраструктура не подорожала, но стала менее доступной, удлинились сроки поставок, сильно вырос спрос. Но, возможно, из соображений, что некрасиво наживаться на беде, вендоры цену не подняли. И интеграторы тоже цену не подняли. Так что цифровизация стала лишь чуть дороже обходиться в моменте. Но если говорить о среднем бизнесе, то для них цифровизация в этот отрезок времени может оказаться менее доступной. Просто потому, что сейчас у айтишников вал обращений, вал заказов.

Секрет эффективности

Анфиса Воронина: У нас некоторое время назад была конференция по телекому. И там вспоминали, что в начале 2000-х постоянно звучало: мол, сотовые операторы больше не хотят быть трубой. Они хотят быть не просто трубой, но еще и сервисами, экосистемами и много чем еще. Дискуссия была вокруг того, насколько легко или нелегко мы бы переживали пандемию, если бы операторы отошли полностью от своих вложений в инфраструктуру. Мне кажется, идея инвестиций в инфраструктуру, в каналы связи очень важна. Давайте спросим у Анны как представителя операторов.

Анна Серебряникова: Телекомбизнес очень тяжелый с точки зрения постоянных инвестиций и развития сетей. Поэтому остановить инвестиции в каналы связи никто из операторов позволить себе не может. Но помимо технологий сжатия передаваемого сигнала нужно вкладываться в новые технологии. А это 5G. К сожалению, Россия упустила возможность быть лидером в этом направлении и мы будем в стане догоняющих. Надеюсь, что в ближайшие годы все-таки нам удастся выйти в нормальные промышленные решения 5G, и в эту сферу, безусловно, нужно инвестировать.

Еще хочу сказать, что, поскольку уровень неопределенности сильно повысился и нам нужно переизобрести себя, необходимо также инвестировать в аналитические сервисы. Сейчас все IT-компании об этом задумываются. Все крупные игроки вкладывают существенные деньги. И опять мы с вами приходим к вопросу доступности той же облачной инфраструктуры, open source решений и, конечно, специалистов, которых на этом рынке сильно не хватает.

Анфиса Воронина: Виталий, вы сказали, что очень внимательно смотрите на потенциальный экономический эффект от внедрения тех или иных технологий. Как его оценить на уровне компании? Потому что это далеко не однозначный эффект. А если брать шире, то можно ли говорить о наличии прямой корреляции между вложениями в IT или цифровизацию и в принципе эффективностью компаний?

Виталий Ванцев: В нашей компании это видно всегда. Эффект виден всегда, но в случае IT это всегда вопрос внедрения. Даже самую хорошую идею если внедрить плохо, эффект может быть нулевой. Кстати, дело не только в айтишной реализации, но еще и в производственной реализации внутри каждой компании. Я знаю много примеров, когда достаточно много вкладывали в IT, а в результате за счет организационных процессов внутри компании это не пошло, люди сидят в нескольких системах. Условно: потратили деньги на одну хорошую систему, но работают по старинке. Это проблема.

Сергей Путятинский: Надо задавать вопрос, не есть ли она [корреляция] – она должна обязательно быть. Тратить на технологию, не видя эффекта, – это тогда не инвестиция, а именно трата. Сейчас с учетом удорожания айтишников мы себе просто не можем позволить этого, потому что ошибки становятся гораздо дороже.

Теперь в отношении IT как способа экономии.

Технология может повысить внутреннюю эффективность – тогда мы играем на поле нашего годового бюджета: административно-хозяйственных расходов, включая ФОТ [фонд оплаты труда]. Из него мы можем что-то при помощи технологий сэкономить. Сколько? 3%, 5%, может быть, если очень круто все придумали, 10%. А есть технологии, которые позволяют бизнес развивать, позволяют выйти на новый клиентский сегмент, по-другому работать в конкурентной среде, – такие технологии дают гораздо больший эффект для бизнеса.

Есть еще третий фактор, который обычно не учитывают: культурный, психологический, социальный. Компания с одинаковой структурой расходов, состоящая на 70% из бухгалтеров, и компания, состоящая на 70% из инженеров, – они из разных корпоративных культур. Они способны принципиально разные вещи делать, хотя с точки зрения финансового анализа навскидку они одинаковые. Поэтому конвертация бэк-офиса, бэк-офисных процессов в технических людей – это правильное движение, которое культурно позволяет поменять компанию и дать ей возможность по-другому действовать, другие проекты реализовывать.

Александр Туркот: Я попытаюсь ответить с позиции венчурного фонда и компаний, которые работают со стартапами, т. е. по определению с малыми компаниями. Проблема взаимодействия малых компаний, технологических компаний с крупными корпорациями никуда не делась. Зачастую это взаимодействие становится неэффективным для крупной корпорации и губительным для стартапа – когда их просто поглощают и они умирают внутри крупных корпораций. Для [венчурного] бизнеса важно смотреть не только на гигантов, но и на малые компании, в том числе российские. Пытаться взаимодействовать максимально эффективно, в том числе путем организации бизнес-процессов. Потому что, если бизнес-процесс не отстроен, никакая новая технология не поможет заработать эффективно.

Другая жизнь

Анфиса Воронина: В чате нашей онлайн-конференции есть вопрос, который я как раз хотела задать в конце дискуссии: жизнь полностью поменялась навсегда или через какое-то время все вернется на круги своя?

Филипп Генс: Мне кажется, жизнь изменилась абсолютно. Может быть, не полностью, некоторые вещи будут прежними – но она не вернется в начальную точку.

Александр Туркот: Еще не поменялась, но находится в процессе изменений. Если наблюдать за многими странами, можно видеть, что даже в разных городах она находится в различном состоянии. График изменений, я считаю, будет такой... немного со спадом. Она не вернется в ту же точку, но и не будет на пике, который, может быть, мы еще не прошли: пике разъединения и ограничения перемещений, взаимодействия, развлечений, отдыха и т. д.

Сергей Путятинский: Я считаю, что жизнь поменялась навсегда и в исходную точку не вернется. Хотя я согласен, что какое-то движение назад будет.

Виталий Ванцев: Я предполагаю, что все границы откроются уже к лету следующего года. Все равно мы вернемся к тому, что будем и общаться, и летать, и отдыхать. А технологические процессы – да, они меняются. Уверяю вас, не было бы пандемии, все равно бы это все произошло – только через год, два, три.

Анфиса Воронина: Новый год на Бали в этом году – уже точно нет, а в следующем есть шансы?

Виталий Ванцев: Есть возможность и в этом году попасть на Бали на Новый год. Есть возможность попасть и на другие курорты, Мальдивы у нас открыты. Пока Сейшелы закрыты (на момент проведения конференции 21 октября. – «Ведомости»), но я думаю, что в ближайшее время и они откроются. Не откроется Китай, с малой вероятностью откроется Таиланд, хотя Таиланд изъявляет свое желание к открытию. Но Бали, вполне возможно, реально откроют к Новому году.

Анна Серебряникова: Всем важно, чтобы наша личная жизнь вернулась к доковидным временам, чтобы мы могли путешествовать, ходить в кино и на выставки. А что касается бизнес-жизни, она поменялась безвозвратно. Не потому, что технологии развились, а потому, что страхи ушли: все попробовали цифровизацию, попробовали удаленку. Уже нет никакого смысла возвращаться назад.

Текст подготовлен по материалам конференции «Умные решения – умная страна: инновационные технологии для новой реальности», проведенной 21–22 октября 2020 г. ГК «Ланит» и газетой «Ведомости» в Москве