Джеймс Горман: «Банки – это сексуальный сектор!»

Джеймс Горман приезжает ровно в полдень в греческий ресторан в центре Манхэттена, расположенный в нескольких кварталах от штаб-квартиры банка Morgan Stanley рядом с одной из главных туристических достопримечательностей Нью-Йорка – Таймс-сквер. Два разных мира. Пока Горман и его коллеги внутри здания в последние годы боролись за спасение инвестиционного банка от коллапса, туристы снаружи с беспечной радостью фотографировались с мультяшными героями Элмо и Микки-Маусом – завсегдатаями Таймс-сквер.

Хотя Горман не столь эмоционален, как некоторые его коллеги по Уолл-стрит, и при встрече источает лишь сухую приветливость, юмора ему не занимать. «Как дела? Прячете свое оружие?» – подходя к столику, спрашивает он, когда мне, чтобы пожать ему руку, приходится положить мобильный телефон на стол.

Очевидно, что по природе Горман азартен. По его словам, он уже в 15 лет увлекся игрой в покер. С тех пор в жизни он сделал две большие ставки. Первая – поставил на сокращение бонусов и на то, что это не приведет к исходу сотрудников из Morgan Stanley. Вторая – наращивание объемов операций по управлению активами граждан и сокращение торговли производными финансовыми инструментами.

«Я женился на заботящейся о своем здоровье американке, стараюсь придерживаться здорового питания, но, как австралиец, я, безусловно, люблю красное мясо, баранину, стейк, барбекю – это часть нашей культуры», – говорит Горман. Он родился в 1958 г. в Мельбурне. Сначала отучился на юриста. Но задвинул этот диплом в дальний ящик стола и, решив заниматься бизнесом, отправился за дипломом MBA. Окончив бизнес-школу, он пошел в McKinsey. Поработав там, решил податься в банковский бизнес. Начал с Merrill Lynch. В 2006 г. перешел в Morgan Stanley. Уже через четыре года он был назначен генеральным директором.

Американское гражданство он получил в 2004 г.: «Я подумал, если вы живете в стране довольно долго и хотите быть частью происходящего в ней политического процесса, вы что-то должны сделать для страны, в которой живете. Они же приняли вас. Почему бы вам не принять их?»

Горман заказывает томатный сок, и я делаю то же самое. На каждом столике в ресторане стоит горшок с небольшим живым деревцем. Официант тем временем приносит хлеб с веточками орегано и оливковое масло – комплимент от заведения.

Я возвращаюсь к вопросу его американского гражданства. На самом деле есть причина, которая простимулировала Гормана к получению американского паспорта, – президентские выборы 2004 г. Как вы голосовали, спрашиваю я. Ответ краток: «Я не могу сказать вам». Мне кажется, он голосовал за демократов. О чем я и говорю ему. «Хм» – вот и все, что слышу в ответ. После интервью я зашел на сайт Федеральной избирательной комиссии, чтобы посмотреть, куда Горман делал пожертвования. Они направлялись почти исключительно демократам, в том числе на кампанию Хиллари Клинтон в 2008 г.

«Можно взять несколько закусок и разделить их пополам», – предлагает Горман, когда к нам подходит официант. Я выбираю осьминога и лосося в качестве основного блюда, он – средиземноморское мезе и отбивную из баранины.

В разговоре Горман несколько раз упоминает Австралию. Хотя раньше, насколько я помню, его раздражало, когда окружающие говорили о его австралийских корнях. «Некоторые иногда специально акцентировали внимание на том, что я австралиец, поскольку тогда наличие иностранца во главе американского банка было скорее исключением, а не правилом. Я не любил, когда упоминали, что я австралиец, потому что я хотел сосредоточиться на бизнесе, а не на своей личности, – признает он. – Я на самом деле горжусь своими австралийскими корнями».

Горман время от времени летает в Австралию, чтобы навестить семью. У него там девять братьев и сестер. И когда он приезжает, вся многочисленная семья собирается на барбекю. «Когда я приезжаю домой и захожу через заднюю дверь, неизменно кто-нибудь из близких, кто меня видит в этот момент, кричит мне: «Где ты припарковал самолет? На лужайке перед домом?» – рассказывает он.

Банкир признается, что в какой-то момент хотел вернуться в Австралию и просто пожить в родном доме: «Но мне кажется, что мне всегда придется жить здесь».

Я уточняю: «здесь» – это именно Нью-Йорк или где-то еще в США. В последнее время некоторые финансовые руководители переезжают в Кремниевую долину, в том числе Рут Пора, который недавно ушел из Morgan Stanley, чтобы стать финансовым директором Google. Конкуренция между банками и технологическими компаниями за кадры становится все более ожесточенной, поскольку новые технологии считаются более сексуальной профессией, чем профессия банкира. Горман не соглашается: «Мы работаем в замечательной отрасли. Банки – это сексуальный сектор! Креативный, динамичный, глобальный, быстро развивающийся, очень много талантливых людей!»

Я говорю, что сексуальности и всех перечисленных им факторов в банковском секторе стало заметно меньше за последние несколько лет. И то, что на самом деле «творческий подход» в работе с инновационными финансовыми производными подпитывал пузырь на рынке ипотечного кредитования и собственно кризис 2008 г., из-за которого регуляторы усилили контроль за финансовым сектором, ужесточили требования. Сейчас банковский сектор уже не тот, что был раньше: он более медленный, более зарегулированный и более сфокусирован на предоставлении финансовых услуг внутри страны. «Я все равно думаю, что это замечательная отрасль, – стоит на своем Горман. – В этом году мы получили от молодых людей около 92 000 резюме. Если вас интересует, насколько престижной считается работа в банковском секторе, вы можете поинтересоваться и тем, что именно мы делаем: мы управляем и создаем капитал, помогаем эмитентам и инвесторам найти друг друга и мы помогаем рождать новые компании».

Я снова ставлю под сомнение тезис популярности работы в банковском секторе, спрашивая, сколько из тех, кто присылает резюме, действительно увлечены финансами, а сколько мечтают лишь о будущих больших заработках. «О, я думаю, у вас есть некоторое предубеждение, – опять упорно отстаивает свою точку зрения Горман. – Я разговариваю с этими молодыми людьми все время. Некоторые из них – из состоятельных слоев населения, некоторые – нет. Наша экономка – замечательная женщина из Тибета, работающая у нас долгие годы, спросила мою жену, не могу ли я взглянуть на резюме одного из ее племянников. Оказывается, он первый ребенок из этого семейства, который окончил колледж. Результаты его тестов оказались на том же уровне, что и у людей, которых мы берем на работу. Он прошел все необходимые при приеме на работу интервью и в результате работает на полную ставку в Morgan Stanley в подразделении по риск-менеджменту».

В США есть беспокойство, что американская мечта становится все более неуловимой, а неравенство доходов – все сильнее и людей с таким уровнем достатка, как у Гормана, не больше 1% населения. Не всем эмигрантам, наверное, так везет, как племяннику экономки Гормана. «Минимальная зарплата в этой стране и отсутствие реального роста доходов на протяжении десятилетий действительно проблема, – соглашается Горман, но отвергает тезис о том, что возможности для достижения успехов сузились. – Это как раз то, что делает Америку великой, – каждый имеет возможность стать победителем. И я думаю, эта возможность сохраняется. Я, конечно, стал бенефициаром американской системы».

Горман окидывает взглядом ресторан – белые скатерти, высокие потолки, дизайн в промышленном стиле и небольшое число известных людей, например сидящий за соседним столом Элиот Спитцер – бывший губернатор штата Нью-Йорк, который выступал против чрезмерно высоких вознаграждений в банковской отрасли, репутация которого рухнула в 2008 г. после скандала с проститутками. Горман показывает на нескольких своих знакомых, в их числе – два австралийских банкира. У одного из них волосы чуть длиннее, чем обычно требует дресс-код банков. «Вам не кажется, что у меня тоже более длинные волосы, чем принято иметь? Это выдает во мне иностранца», – неожиданно произносит Горман. Отвечать не приходится. Мы делим на двоих хумус и тарамасалату и приготовленного на углях осьминога, и я возвращаюсь к разговору о Morgan Stanley, активы которого сейчас составляют $830 млрд, а штат – 55 000 сотрудников в 43 странах.

Одно время у Morgan Stanley была репутация организации голубых кровей среди всех инвестбанков. В 1997 г. Morgan Stanley объединился с Dean Witter – розничным брокером, который обслуживал обычных людей и кредитную сеть Discover. После слияния в Morgan Stanley пришел дух Dean Witter.

Горман в те времена работал в Merrill Lynch, и ему как раз предложили перейти в Morgan Stanley: «Это было понижением. Ну, по крайней мере, я так считал. Меня дважды звали в Morgan Stanley. Первый раз я отказался, но, когда они позвонили снова, я решил, что пора, и принял предложение стать руководителем подразделения по управлению активами».

Тогда в инвестиционном банкинге был бум. Но из-за финансового кризиса рухнул Bear Stearns, а Lehman Brothers обанкротился. Осталось два независимых инвестбанка – Morgan Stanley и Goldman Sachs. Некоторые говорят, что участь стать банкротом грозила и Morgan Stanley в 2008 г. «Нет, они говорят о том, чего не знают, – считает Горман. – Они не присутствовали на переговорах с ФРС и главным финансовым директором [Morgan Stanley]. Если они принимали участие в тех переговорах, значит, они были невидимками. Когда цена акции опустилась до $6 [осенью 2008 г.], а объем денежных средств – до минимума, было нелегко, но мы продолжали оставаться неплатежеспособными». В конце концов последовали два крупных вливания: крупные инвестиции от японского банка Mitsubishi UFJ, у которого сейчас 22% Morgan Stanley, и кредиты со стороны ФРС.

Горман стал гендиректором Morgan Stanley в 2010 г. В период турбулентности в 2012 г. курсировали слухи, что дела у Morgan Stanley ухудшаются на фоне кризиса в еврозоне. Но постепенно прибыль восстановилась. В отличие от Goldman Sachs, который славится непрозрачными торговыми операциями, Morgan Stanley шел по направлению наращивания объемов активов под управлением, выстраивая армию из 16 000 финансовых консультантов, и сокращения операций с фиксированным доходом – бизнеса, который приносил неплохие заработки инвестбанкам в хорошие времена, но ставшего после ужесточения регулирования одним из самых сложных направлений.

В 2012 г. Горман заставил топ-менеджмент отложить выплату всех бонусов, чтобы обеспечить более высокий доход акционерам. «Если вы приносите недостаточную отдачу владельцам, в конце концов они возьмут биту, – признает Горман. – Если вы не приносите прибыли, недопустимо сказать: мы тоже должны получать хорошее вознаграждение».

По словам Гормана, именно статус аутсайдера позволил ему добиться радикального сокращения вознаграждений и заработной платы. Он не считает себя золотым банкиром, но и не относит себя к числу активистов, участвующих в акции «Захвати Уолл-стрит». Его жалованье в прошлом году снизилось на 25% до $22,5 млн, и он скорее хладнокровный консультант по вопросам управления.

«Это не было похоже на священную войну, – говорит он. – Это было чисто финансово рациональное решение: урезания были нужны, чтобы вернуть бизнес в нормальное русло». Сейчас многие ранее введенные ограничения смягчены. И Горман говорит: «Кризиса уже нет».

Горман выносит вердикт еде: «Это не похоже на еду, которую долго готовили». И затем спрашивает, не хочу ли я немного картошки. «Возьмите еще. Иначе я все не съем», – говорит мой собеседник.

И продолжает: «Когда я пришел в банковский сектор из консультантов, меня многие критиковали. Но они закрыли рты, когда увидели финансовые результаты, которых я добился». Он отдает должное «невероятно творческим и бесстрашным» действиям в кризис бывшего президента ФРС Бена Бернанке, министра финансов США Тимоти Гайтнера и бывшего исполнительного директора Goldman Sachs Хэнка Полсона.

«Мне кажется, им не отдали должное, – говорит он. – Нам повезло, что финансовой системой в момент кризиса управляли неординарные люди – человек, который всю жизнь изучал Великую депрессию (Бернанке), человек, который на протяжении 20 лет принимал участие в тушении кризисов (Гайтнер), и руководитель одного из крупнейших инвестбанков мира (Полсон). Это была команда звезд».

Мы решили обойтись без десерта и переходим к кофе. Горман отдает должное и своему предшественнику Джоку Мэку, и коллегам. «Мы можем говорить стенограммами... Это позволяет быстрее принимать решения и создает сплоченность среди тех, кто находится в комнате».

Горман неожиданно говорит: «Помните фильм «Гладиатор»? В конце Рассел Кроу и его люди борются в Колизее, неожиданно слышится сильный шум, пока огромные ворота не открылись, есть ощущение, что что-то ужасное сейчас появится и их всех убьет». Горман оборачивается и говорит: «Кто бы ни появился, мы будем бороться вместе. Я обожаю это». Он делает паузу. Я скептически на него смотрю. И мы начинаем смеяться. «Нет, это, конечно, не прямая аналогия с тем, что мы делаем, – смеется Горман. – Но считаю, что это как раз говорит о том, чего можно добиться, если есть команда».

FT, 22.05.2015, Екатерина Кравченко