Рейтинг Chambers-2020: российские юрфирмы продолжают увеличивать свою рыночную власть

Когда клиент чихает, юридический рынок заболевает. А потому коронавирус, обрушение нефтяных котировок и рынков, угроза рецессии могут дорого обойтись юридическому бизнесу в России, который никак не дождется выздоровления экономики после потрепавших ее кризисов. «Рынок остается чрезвычайно волатильным», – признает управляющий партнер московского офиса и офисов Baker McKenzie в странах СНГ Сергей Войтишкин. А это значит, что юристам придется продолжить делать то же, что и последние 10 лет – в борьбе за правящего на рынке клиента повышать эффективность.

К худшему юристы готовы и умеют зарабатывать на кризисах. Их последствия традиционны, перечисляет управляющий партнер «Инфралекса» Артем Кукин: «Рост числа дел о взыскании долгов, банкротств, сокращение платежеспособного спроса, уход с рынка стратегических инвесторов, включая иностранных, увеличение доли спекулянтов, усиление зависимости от государства и бюджетных средств».

В условиях неопределенности и закрытия российской экономики более комфортно себя чувствуют отечественные юрфирмы, активно развивающиеся и захватывающие все новые ниши, – что и фиксирует рейтинг Chambers.

Удачный год и смутные перспективы

Два кризиса подряд научили юристов быть реалистами, готовыми к визиту «черных лебедей». «История учит не заглядывать слишком далеко», – замечает управляющий партнер White & Case Игорь Остапец.

Зато далеко позади остались тучные годы. Прежде около половины расходов компаний на юридическую поддержку доставалось внешним консультантам, писала в колонке для «Ведомостей» директор PwC Legal Виктория Арутюнян, в кризис 2008 г. 78% компаний начали сокращать эти траты, а в 2014 г. – лишь около 20%, так туго уже были затянуты пояса. В последние годы всего 30% расходов юридических департаментов приходится на внешних консультантов, показало исследование PwC «Бенчмаркинг юридической функции».

Прошлым годом юристы в целом довольны: у опрошенных «Ведомостями» фирм выручка росла в пределах или выше прогноза, того же они ждут и в этом году. «Оживился рынок капиталов, коммерческой недвижимости, стабилен спрос на судебное представительство», – отмечает управляющий партнер московского офиса Clifford Chance Виктория Борткевича. Компании использовали окно возможностей для размещений на внутреннем рынке долга и евробондов. При скромном увеличении корпоративного кредитного портфеля на 4,5% стоимость облигаций, выпущенных на внутреннем рынке (за исключением ЦБ и госорганов), увеличилась на 13% до 13 трлн руб. Прямые иностранные инвестиции (ПИИ) после провала в 2018 г. выросли почти в 5 раз до $26,9 млрд, вернувшись на уровень 2017 г. Московская биржа ожидала настоящего бума IPO – порядка 30 размещений при благоприятной конъюнктуре.

Но экономика оставалась в слабой форме, а оживление было неустойчивым и во многом локальным. Например, бурный рост ПИИ, указывали аналитики ЦБ (их выводы могут не совпадать с официальной позицией ЦБ), мог быть связан с продажей «Новатэком» долей в проекте «Арктик СПГ – 2». «Улучшения динамики прочих ПИИ в целом не происходит <...> Речь идет о притоке, связанном скорее с одним крупным проектом, а не общей тенденции», – писали они в бюллетене «О чем говорят тренды».

А 2020 год начался с предчувствия катастрофы – ожидания мировой рецессии начинают сбываться. Напуганные вспышкой коронавируса инвесторы устроили распродажу на рынках, ОЭСР ухудшила прогноз роста мировой экономики на 0,5 п. п. до 2,4%, а России – с 1,6 до 1,2%. Затем в начале марта обрушилась новость о распаде сделки ОПЕК+, и нефтяные котировки устремились вниз, увлекая за собой курс рубля, рухнули мировые и российский рынки.

Меры, принимаемые клиентами в связи с угрозой распространения коронавируса, падение на фондовых рынках и ожидание негативных последствий для экономической активности в разных странах заставляют готовиться к очередному сокращению спроса, признает Войтишкин. «Не жили хорошо, нечего и начинать», – замечает управляющий партнер КИАП Андрей Корельский.

Заработать на конфликте

Рост экономики приносит юристам проекты, связанные с развитием бизнеса, – слияния и поглощения (M&A), инвестиции, займы, размещения акций и облигаций. Спад или кризис – связанные с «каннибализмом»: конфликтами и банкротствами. Стало меньше многомиллиардных трансграничных проектов, заметен рост инфраструктурных проектов, беловоротничковой практики (комплаенс, корпоративные расследования), разрешения споров, антимонопольной практики, банкротства, строительства и недвижимости, описывает тренды Остапец. В период турбулентности первой страдает практика M&A, поскольку покупатели не могут правильно оценить актив, говорит партнер EY Law Георгий Коваленко: «Остаются кризисные сделки, когда покупается слабый или перекредитованный игрок, но рыночный M&A замирает». Если надвигающийся «идеальный шторм» будет влиять на реальный сектор, то может пострадать и практика недвижимости, продолжает он, поскольку девелопмент зависит от покупательной способности населения и способности банков кредитовать по приемлемым ставкам. По-прежнему много так называемых оппортунистических M&A, когда покупается подвернувшийся дешевый актив, рассказывает и партнер White & Case Андрей Донцов, многие клиенты ищут активы за рубежом. Растет количество небольших быстрых вложений в стартапы, добавляет партнер «Дювернуа лигал» Александр Арбузов.

«Слабый инвестиционный потенциал российской экономики дает рост только «похоронным» юридическим услугам, таким как банкротство и уголовные кейсы», – замечает Корельский. Уголовная практика остается «безусловным лидером роста, количество крупных проектов возросло примерно вдвое», рассказывает Кукин. Почти треть обращений к бизнес-омбудсмену были связаны с уголовным преследованием предпринимателей, говорится в его докладе за 2019 г., все активнее применяется ст. 210 Уголовного кодекса, с помощью которой следователи пытаются представить бизнес как преступное сообщество. «Возбуждение уголовных дел с целью давления на бизнес не редкая ситуация в Российской Федерации», – признает Андрей Гольцблат, управляющий партнер (Россия) Bryan Cave Leighton Paisner, так что направление уголовно-правовой защиты бизнеса растет очень активно.

Хотя серьезных изменений на рынке не происходит, юристы находят новые ниши внутри традиционных направлений, рассказывает партнер Nektorov, Saveliev & Partners (NSP) Александр Некторов, например, развивается своего рода M&A через банкротства – интересующаяся активом компания покупает долги, перехватывает контроль над арбитражным управляющим, операционным бизнесом и торгами. «Пепеляев групп» в прошлом году стала консультировать в области Legal GR и антикоррупционного комплаенса, а также запустила образовательный курс для IT-стартапов, посвященный юридическим аспектам их деятельности.

Работает на юристов и время – старение бизнеса, вернее, бизнесменов. Перед людьми, создавшими бизнес в начале 90-х, «встал вопрос о передаче дел наследникам или партнерам и возникла необходимость в правовом обслуживании этих транзакционных процессов», объясняет управляющий партнер «Яковлев и партнеры» Андрей Яковлев. Практика консультирования частных клиентов, в том числе по вопросам семейного и наследственного права, активно развивается, рассказывает Гольцблат, а также – по вопросам миграции и налогообложения мигрирующих бизнесменов. А вот некогда ключевая для многих практика налоговых споров переживает трудные времена. Суды стали более жесткими к бизнесу, отмечает Арбузов.

Юристы ставят на государство, готовое разгонять экономический рост с помощью бюджетных расходов и инвестиционных проектов. Да и смена правительства, как правило, увеличивает спрос, так как у бизнеса появляются новые задачи и возможности, замечает Оксана Балаян, член глобального совета Hogan Lovells M&A Leadership и глава корпоративной/M&A практики в России.

Повлиять на рынок могут и поправки в Конституцию. «Отказ от безусловного приоритета международного права может заметно усилить отдаленность российской экономики от мировой. Закрытости будет способствовать, в частности, необходимость защиты российской госсобственности за рубежом от взысканий со стороны иностранных кредиторов, в том числе по решениям международных судов и арбитражей», – рассуждает Кукин. Если в России будут массово отказывать в признании и исполнении решений международных судов, то бизнес начнет отдавать предпочтение российским судебным инстанциям «со всеми их организационными проблемами и политическим отношением к иностранным инвесторам», считает Корельский.

Оценка юристам

Пострадав от кризисов, российские юрфирмы воспользовались и возможностями, предоставленными кризисами: девальвация, санкции, рост числа судебных споров, в которых они особенно сильны, расширение госсектора, исход юристов из международных юрфирм (international law firm, ILF) – отечественные игроки получали фору за форой в конкурентной борьбе. Вес национальных юридических фирм растет вслед за увеличением прямого и косвенного присутствия государства в экономике, замечает директор Deloitte Legal Юрий Халимовский. Иностранные же фирмы столкнулись с идеальным штормом – все эти процессы играли против них, а сокращение деловой активности ударило по инвестиционным практикам, где они были почти монополистами в секторе крупных сделок.

Сильный удар нанесли и санкции, лишившие ILF возможности работать напрямую со многими клиентами. Вслед за сокращением работы и доходов международные юрфирмы стали покидать юристы – они усиливали российских конкурентов или создавали собственные фирмы, подхватывая санкционных клиентов, которых не могли обслуживать, трудясь в ILF. Так, например, появилась «Рыбалкин, Горцунян и партнеры», созданная выходцами из Akin Gump Strauss Hauer & Feld. В результате формировались команды вне ILF, которые могут оказывать услуги по стандартам ILF. «Заметно укрепление позиций ряда российских юрфирм – это безусловно положительный тренд, поскольку и профессия в целом, и клиенты выигрывают от здоровой конкуренции», – констатирует Остапец. Постепенно бутики становятся серьезными игроками, пользуясь преимуществом в виде низких административных затрат, говорит Коваленко.

В 2019 г. рынок, казалось, устаканился. «Ильфы» уже давно сократились до оптимального размера, считает Донцов. Но возможная девальвация рубля снова ударит по иностранным игрокам, у которых выручка и расходы привязаны к курсу доллара, ожидает Коваленко, результатом может стать сокращение затрат на персонал.

Отечественный и международный сегменты рынка сильно сблизились. Российские фирмы развивают инвестиционные практики, иностранные – конфликтные. ILF активно переключались на российских клиентов, в том числе государственных, а российские фирмы обзаводятся иностранными партнерами, чтобы консультировать по зарубежному праву. «Порядка 65–75% выручки московского офиса приходится на крупные российские частные и государственные корпорации», – отмечает Алексей Рудяк, управляющий партнер (Россия), руководитель корпоративной практики EMEA, Herbert Smith Freehills. «Всем нужны иностранные юристы на платформе российской юрфирмы», – указывает Дмитрий Афанасьев, член комитета партнеров «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры». «Приятно наблюдать, что спрос на высококачественные юридические услуги растет, а российские и международные игроки прекрасно уживаются в режиме «война и мир» – конкурируют и сотрудничают в одно и то же время», – радуется Балаян.

Это развитие рынка фиксирует рейтинг Chambers, который за последние 10 лет превратился из списка работающих в России ILF и немногих ведущих отечественных фирм в действительно всероссийское исследование. В нем появился раздел с региональными игроками, были выделены средние сделки M&A, которые обслуживаются российскими фирмами, увеличение числа уровней по разным практикам позволило появиться в рейтинге представителям среднего сегмента рынка.

В последнем рейтинге представлено 84 фирмы – 27 иностранных и 57 российских (в прошлом – 27 и 62 соответственно, здесь и далее без учета региональных). Для сравнения: в рейтинге 2015 г. было 68 фирм, из которых всего 36 российских. Таким образом, после кризиса иностранных фирм в исследовании поубавилось, российских же стало в полтора раза больше. А в 2008 г. лишь четверть фирм, упомянутых в рейтинге, были российскими. Во многих секторах рейтинга российские фирмы вовсе не были упомянуты в 2008 г., например «Банковское и финансовое право», «Прямые инвестиции». Теперь остался лишь один такой сектор – «Реструктуризация и банкротство» (но российские фирмы доминируют в судебных делах по банкротствам).

Но хотя иностранных фирм существенно меньше, они все еще занимают львиную долю рейтинга – упомянуты 145 раз против 108 упоминаний российских фирм (год назад – 168 и 116 соответственно). Особенно заметно лидерство иностранцев в первых эшелонах различных практик – российские фирмы удостоились в них 18 упоминаний, международные – 27. Более пяти раз упомянуты лишь три российские фирмы («Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», «Алруд» и «Пепеляев групп»), среди международных фирм таких 12.

Изменение «общего зачета» – числа упоминаний фирм – во многом обусловлено изменением рейтинга. От сектора «Прямые инвестиции» осталась лишь часть, в которой упомянуты отдельные юристы – рейтинг же фирм исключен. Исчез сектор «Транспорт», от которого сохранилась секция «Авиация: финансы», включенная в «Банковское и финансовое право». «Горнорудное право» перестало быть отдельной секцией.

Будущее профессии

«Консультант, как правило, продает свой прошлый опыт, а таковой есть у нас самих. Нам бы таких консультантов, которые про будущее...» – говорил вице-президент МТС Руслан Ибрагимов. Будущее самих консультантов выглядит смутным – не только из-за сложной ситуации в экономике, но и из-за изменения запросов клиентов. «Практика [по отраслям] – уже отжившее понятие, – считает Яковлев. – Клиенту не интересны специфические практики, ему интересно получить экономический эффект от реализации проекта». «Большинство клиентов ожидают не только решения юридических задач, но и совета в отношении бизнес-вопросов – от финансовых и репутационных рисков до управления компанией», – рассказывает Борткевича.

Одним из ключевых трендов, по словам Некторова, остается автоматизация и ее влияние растет – вкупе с упрощением административных процедур она почти уничтожила целые сегменты консалтинга, например прежде огромный бизнес регистрации фирм или выпуска ценных бумаг. В долгосрочной перспективе внедрение новых технологий может создать риски для юрфирм, прогнозирует Войтишкин. Банки автоматизируют взыскание долгов с населения, по этому же пути идут и энергосбытовые компании, говорит Некторов.

Но пока автоматизация не привела к революции в работе юридических департаментов корпораций. Подавляющее большинство клиентов внедряют автоматизированные решения либо планируют это делать, но большинство считают их неэффективными, показало исследование «Пепеляев групп»: это универсальные инструменты и зачастую созданы без участия профессиональных юристов. Теперь компании планируют привлекать внешнего консультанта к созданию автоматизированных решений, рассказывает Пепеляев. Многие фирмы, по словам Коваленко, начинают оказывать услуги в сфере Legal Tech. Формируется даже отдельный сегмент рынка подобных услуг. Их оказывает, например, основанная в 2014 г. юридическая технологическая компания «Симплоер». «Можно стандартизировать даже обычные коммерческие переговоры и проводить их куда быстрее», – рассказывает основатель «Симплоер» Антон Вашкевич.

Но очень немногие корпорации инвестируют в сложные и дорогие технологические продукты, связанные, например, с использованием искусственного интеллекта, признает Вашкевич. За автоматизированный комплаенс и автоматизированную проверку документов компании готовы платить – 1–5 млн руб., такую цену они считают приемлемой, рассказывает Пепеляев. Лишь 4% опрошенных PwC руководителей юридических департаментов корпораций сказали, что для юристов в компании используются чат-боты или системы извлечения данных и анализа документов, только 6% говорили о роботизации. 25% респондентов вообще не видят серьезного эффекта от автоматизации, 51% она помогла уменьшить количество ошибок, 20% – сократить расходы, всего 4% она помогла сократить персонал, показал «Бенчмаркинг юридической функции 2019» PwC. Из-за нового софта не был уволен ни один юрист, уверен Вашкевич, это лишь способ ускорить процесс, к тому же речь идет о простых процессах, сложные проекты, такие как M&А, автоматизация пока не затрагивает. «Пока не вижу влияния автоматизации на работу по M&А», – спокоен Донцов.

Для традиционных юрфирм остается ниша сложных и дорогих проектов. «Некоторое время назад цена на типовые юруслуги на рынке стала снижаться. Мы предвидели этот тренд, поэтому заранее сделали упор на специализированные практики, на западных юристов в бюро и на специальные ситуации», – рассказывает Афанасьев.