ЦБ запросил у банков оперативные данные стресс-тестов

Что спросил ЦБ

ЦБ с началом обвала на рынках запросил у банков оперативные результаты стресс-тестов с оценкой влияния валютного, процентного и рыночного риска на их показатели. Об этом «Ведомостям» рассказали топ-менеджеры трех крупных банков, подчеркнув, что ЦБ регулярно запрашивает результаты стресс-тестов. Регулятор ждал ответа в тот же день, говорят два собеседника «Ведомостей»: дедлайн был до конца вторника, 10 марта.

«Мы проводим стресс-тестирование регулярно. И стресс-тестирование банковской системы, и стресс-тестирование небанковских финансовых институтов. Оно показывает устойчивость к значительным колебаниям на финансовых рынках», – передала через пресс-службу первый зампред Банка России Ксения Юдаева.

В понедельник в связи с развалом соглашения ОПЕК стоимость барреля нефти Brent опускалась на 30% до $31, а курс рубля рухнул на 8,8% к доллару до 74,5 руб. и на 9,7% к евро до 85 руб. В четверг, 12 марта, впервые с февраля 2016 г. доллар стоил 75 руб., евро торговался по 84,3 руб. Индекс Мосбиржи к закрытию торгов рухнул на 8,2%, пробив отметку 2300 пунктов впервые с декабря 2018 г. Долларовый индекс РТС упал на 11% до 966,4 пункта.

«Пока ЦБ запросил у нас результаты стресс-тестов, на этом все закончилось», – говорит зампред правления крупного банка.

Стоит ли банкам беспокоиться

ЦБ не предпринимает никаких кардинальных мер, поскольку ждет, где остановится падение рынка, и сейчас все заняли выжидательную позицию, говорит член правления банка из топ-10. По его мнению, на позицию ЦБ может повлиять и политика других регуляторов. Так, Европейский центральный банк (ЕЦБ) вопреки ожиданиям инвесторов не стал менять процентные ставки на заседании 12 марта. Одновременно ЕЦБ объявил о мерах поддержки экономики еврозоны из-за распространения коронавируса.

Основной риск для банков сейчас – возможное повышение ключевой ставки, считает член правления банка из топ-10. Банки занимают деньги на короткий срок и вкладывают их в длинные активы, поэтому изменение ставок чувствительно для банков, а «длинных» денег на рынке нет, объясняет его коллега из другого банка. В то же время сейчас сейчас у банков все хорошо с ликвидностью, продолжает он: по данным ЦБ, ее профицит – 2,5 трлн руб.

На первый план в ближайший месяц выйдет управление ликвидностью и процентный риск, говорит профессор Банковского института ВШЭ, бывший зампред ЦБ Михаил Сухов. Риски ликвидности снимаются доступом к операциям с ЦБ, где сейчас открыты лимиты валютного и рублевого репо. Чувствительность к изменениям процентных ставок будет сильно отличаться в разных банках и влиять, в основном, на текущий финансовый результат, объясняет Сухов. По его мнению, также есть вероятность нарушения небольшим числом банков, которые кредитуют крупные компании в валюте, норматива Н6 (кредитный риск на одного заемщика) из-за валютной переоценки. Что касается основных нормативов достаточности капитала, то сформированные надбавки как раз в период турбулентности могут «пробиваться», и поэтому массового нарушения самих значений нормативов в краткосрочный период не должно быть, подчеркивает Сухов. Колебания фондовых индексов отражают, в основном, падение цен на акции, которые не занимают решающего места во вложениях банков. Поэтому по итогам квартала мы можем увидеть несколько большее, чем обычное, количество убыточных банков при сохранении прибыльности сектора в целом, резюмирует Сухов.

В более долгосрочной перспективе на первый план всегда выходит кредитный риск: насколько масштабно будет влияние всех событий на рынке на экономику, продолжает он: «Фактов для долгосрочных сценариев пока недостаточно. В одном все ценовые шоки похожи – сценарии реализованных рисков не повторяются и редко когда надежно предсказуемы».

Аналитик Fitch Антон Лопатин видит три фактора риска для российских банков в связи с падением курса рубля. Первый – это открытая валютная позиция, когда валютные активы и пассивы не равны друг другу. Но почти у всех российских банков активы и обязательства по валюте сбалансированы, либо валютные риски захеджированы, поэтому этот риск второстепенен, объясняет Лопатин.

Второй – это потенциальное ухудшение качества обслуживания валютных кредитов, продолжает он. Однако после кризиса 2014 г. банки ужесточили стандарты выдачи валютных кредитов. «Среди банков, которые мы рейтингуем, большинство выдают валютные кредиты только заемщикам с валютной выручкой, такой подход в случае девальвации позволяет не увеличивать кредитную нагрузку на заемщика», – рассказывает Лопатин. Более консервативный подход привел к значительному снижению валютизации кредитов в системе. На январь 2020 г. только 17% кредитов банков были в валюте, в 2014 г. цифра была около 30%, рассказывает он.

Третий риск – это увеличение давления на нормативы капитализации, из-за переоценки валютных активов взвешенных по риску. «По нашим предварительным оценкам, при нынешней девальвации в 15% (с конца января) нормативы достаточности могли упасть на 30–50 б. п.», – заключил Лопатин.

Достаточность капитала может снизиться, однако вряд ли это моментально приведет к массовому нарушению минимальных требований по нормативам – в том числе за счет соблюдения банковским сектором регуляторных надбавок, рассуждает аналитик S&P Роман Рыбалкин.

Наиболее негативное влияние на банковский сектор сейчас оказывают риски переоценки портфелей ценных бумаг и валютной переоценки, считает аналитик НКР Александр Проклов. По-прежнему остается риск оттока пассивов и проблем с ликвидностью. Этому подвержены, прежде всего, банки со слабой ликвидной позицией. Важно также понимать, что крупным банкам может быть предоставлена дополнительная поддержка регулятором, а малым и средним, скорее всего, – нет, считает Проклов.

Что предпринимает ЦБ

Во вторник, 10 марта, ЦБ объявил о льготах для российских банков из-за коронавируса. Банки получили возможность не ухудшать оценку финансового положения заемщиков из отраслей туризма и транспорта (влияет на резервы), а также получили льготы на капитал при выдаче кредитов фармкомпаниям и производителям медицинской техники. ЦБ также напомнил, что банки могут не выполнять буферы к достаточности капитала – это влияет лишь на распределение прибыли.

ЦБ косвенно подталкивает банки нарушать буферы капитала вместо того, чтобы подчеркивать необходимость поиска способов наращивания капитала, пишут аналитики Moody’s. В кризис 2014–2015 гг. ЦБ разрешал банкам учитывать активы по льготному курсу, а также не учитывать в капитале отрицательную переоценку рыночных инструментов.

Власти пытались поддержать российский рынок. ЦБ приостановил покупки валюты по бюджетному правилу и перешел к ее продаже: 10 марта продал валюты с расчетами «завтра» на 3,6 млрд руб. Чтобы помочь рынку ликвидностью, ЦБ провел аукцион РЕПО тонкой настройки на 500 млрд руб. при спросе почти 600 млрд. Регулятор также увеличил лимит «валютного свопа» со сроком исполнения «сегодня» до $5 млрд. Регулятор подчеркивал в своем комментарии, что считает текущий уровень ликвидности российского банковского сектора достаточным для устойчивого функционирования российской финансовой системы. Минфин же приостановил размещения ОФЗ до стабилизации рынков.

13 марта ЦБ объявил, что проведет еще один аукцион репо тонкой настройки на 500 млрд руб.