«Это сложный коммерческий спор». Что сказал Калви в Басманном суде

Уважаемый судья!

Я прошу, чтобы вы удовлетворили мое ходатайство и изменили меру пресечения на более мягкую. На залог или запрет на определенные действия.

На прошлом слушании появилось много дополнительных доказательств, которые показывали, что обвинения против меня безосновательны. Во-первых, не было хищения. Кредит в 2,5 млрд руб. ПКБ (Первого коллекторского бюро) был полностью использован, чтобы погасить обязательства банка перед БКС. Кредиты ПКБ были инициированы и структурированы руководством банка «Восточный», в том числе [Алексеем] Кордичевым (экс-председатель правления банка. – «Ведомости») и Константином Роговым (заместитель председателя правления. – «Ведомости»), после маржин колл от БКС. Если бы банк не выплатил маржин колл, то сразу бы потерял 5 млрд руб. в виде евробондов, которые были заложены перед БКС. Доказательством этого служат десятки электронных сообщений между руководством банка в течение ноября и декабря 2015 г., а также письмо от фонда Baring Vostok к БКС и к руководству банка «Восточный». При необходимости дополнительные подтверждения можно получить непосредственно в БКС или в Национальном реестре ценных бумаг, где все сделки (передачи, залог, покупка, продажа, евробонды) регистрируются. Поэтому, даже несмотря на то что Кордичев дал неправдивые или, по крайней мере, вводящие в заблуждение показания, когда он сказал, что не имел ничего общего с кредитом ПКБ, я его не обвиняю. Наоборот, я думаю, что все акционеры и вкладчики банка должны его поблагодарить за эту сделку, потому что это спасло банк. В любом случае я еще раз подтверждаю, что ни я, ни мои коллеги, ни фонд Baring Vostok, ни ПКБ не получили никакой выгоды от этого кредита в 2,5 млрд руб., кроме выгоды, которую получили все акционеры и вкладчики банка от недопущения убытка в 5 млрд руб.

Во-вторых, нет глобального ущерба. Экспертиза подтвердила, что IFTG – успешная, прибыльная компания с общим рейтингом класса +А за высококачественный баланс, финансовые результаты, рост и общий профиль. Это подтверждает то, что IFTG полностью соответствует критериям, которые наметил банк, когда в августе 2016 г. совет директоров единогласно одобрил стратегию на приобретения в этой сфере. Более того, экспертиза оценивает 100% IFTG в $138 млн, или 8,8 млрд руб. по сегодняшнему курсу. Экспертиза также оценивает четыре ключевые дочерние компании IFTG в $70 млн, или 4,4 млрд руб. по сегодняшнему курсу. Текущий устав компании, одобренный в августе 2018 г., за пять месяцев до возбуждения уголовного дела, дает банку право конвертировать свои акции IFTG на прямое владение четырех ключевых дочерних компаний IFTG, которые экспертиза оценила в 4,4 млрд руб. Значит, на 100% понятно, что сегодня и в момент возбуждения уголовного дела никакого глобального ущерба не было. Наоборот, банк даже заработал прибыль, почти 2 млрд руб. в результате этой сделки.

Если не было хищения и нет ущерба, какое может быть преступление? Не было также и обмана. Статус кредита ПКБ был раскрыт для [Шерзода] Юсупова и [Артема] Аветисяна (совладельцы банка «Восточный». – «Ведомости») перед слиянием. Было четко написано, что этот кредит не будет погашен без поддержки акционеров банка. Руководство банка (Кордичев и Рогов) сделало такое же раскрытие компании Ernst & Young – консультанту «Юниаструм банка». В результате Юсупов дисконтировал этот кредит ПКБ до нуля в ключевой таблице чистых активов двух банков, которые использовали обе стороны, чтобы считать справедливую долю каждой из сторон в объединенном банке. В конечной таблице получилось 60% доли акционерам «Восточного» и 40% для акционеров «Юниаструм банка». Если кредит ПКБ был полностью оценен по 2,5 млрд руб., в результате доля была бы около 70% банку «Восточный» и 30% для «Юниаструм банка». Значит, Юсупов не может сказать, что он был обманут или получил ущерб, даже если акции стоили бы меньше 2,5 млрд руб. Но экспертиза показывает, что они стоят, наоборот, больше. Даже если бы они стоили меньше, не было бы ущерба и не было бы обмана.

Более того, идея погасить долг ПКБ через отступное (в натуральной форме) была не нашей, а идеей Юсупова. Когда мы впервые встретились с Юсуповым в апреле 2016 г., мы предлагали простую сделку в деньгах: «Юниаструм банк» должен был инвестировать в новую эмиссию банка и потом купить у фонда Baring Vostok за 4,5 млрд руб. дополнительные акции банка «Восточный», из которых мы договорились 2,5 млрд руб. передать ПКБ для погашения долга в деньгах. Эти условия были согласованы и подтверждены через электронное сообщение Юсуповым и Аветисяном. Но спустя несколько недель Юсупов пришел в Baring Vostok с новой идеей. Он предложил сделать слияние двух банков и приобрести компании для погашения долга ПКБ через отступное. Он утверждал, что подходящими для этих целей могут быть компании в сфере ИТ и финтех, в которых силен эффект синергии при поглощении их крупным розничным банком. Он даже привел один подходящий пример – компанию Arius, которую, по его словам, можно было бы справедливо оценить в 2,5 млрд руб. после синергии с «Восточным», а на тот момент ее можно было купить за 100 млн руб. у владельцев.

Мотивация Юсупова к слиянию и погашению долга ПКБ через отступное была в следующем: это уменьшило бы размер инвестиций, необходимых, чтобы они получили контроль после объединения банков: вместо 4,5 млрд руб. им нужно было бы инвестировать только 700 млн руб. И Юсупов нас убедил, что «Восточный» в конце концов в результате слияния с «Юниаструмом» получил бы большую «подушку капитала», чем в результате согласованной ранее сделки в деньгах. Мы поверили словам Юсупова и договорились поменять структуру сделки на базе его обещаний, но при условии, что Аветисян получит контроль [в результате реализации опциона], только если кредит ПКБ будет погашен с удовлетворением всех сторон.

Позиция Baring Vostok по поводу поиска компании для приобретения была абсолютно нейтральной, что подтверждает email переписка между сторонами. Совет директоров в 2016 г. одобрил стратегию приобретать компании в сферах ИТ и финтех (Юсупов и Аветисян тоже голосовали за это). Совет директоров поручил руководству банка (в том числе Юсупову, который был и остается директором по инвестициям «Восточного») искать компании для приобретений. Также в августе 2016 г. были подписаны соглашения о слиянии между «Восточным» и «Юниаструм банком». В октябре 2016 г. фонд Da Vinci Capital (учредитель IFTG и миноритарный акционер ПКБ) направил электронное письмо руководству «Восточного» (в том числе Юсупову) с предложением, чтобы «Восточный» инвестировал в компанию IFTG. Предлагал, чтобы банк приобрел акции четырех крупнейших дочерних компаний IFTG. Фонд Da Vinci, как и Юсупов, как и мы, увидел большой потенциал синергии между дочерними компаниями IFTG и банком. И в отличие от Arius дочерние компании IFTG представляли собой солидный, успешный и прибыльный бизнес. Проанализировав все доступные альтернативы, руководство «Восточного» (в том числе Юсупов) решило, что IFTG является наилучшим потенциальным приобретением для «Восточного» в этой сфере и что условия были привлекательными. Baring Vostok не имел доли в IFTG, поэтому мои коллеги и я, как члены совета директоров «Восточного», рассматривали эту сделку исключительно с позиции покупателя, банка.

Теперь последний вопрос: был ли какой-то обман в отношении устава IFTG и якобы ограничением в стоимости его акций? Тоже нет! С самого начала предложение по IFTG и соглашение между всеми сторонами заключалось в том, что у банка была возможность передать свои акции IFTG в прямое владение четырем ключевым дочерним компаниям IFTG. Доказательством этого являются электронные письма с октября по декабрь 2016 г. между руководством Da Vinci и банка «Восточный», соглашение акционеров IFTG 2017 г., подтверждение, которое дал сам IFTG аудитору «Восточного» PwC, безотзывный акт передачи акций четырех компаний, который был подписан IFTG и передан в банк в мае 2018 г.

Почему банк не использовал права владения этими четырьмя компаниями с самого начала или, по крайней мере, в течение 2016 г.? Это вы должны спросить руководство «Восточного» того времени, но я понимаю, что банк хотел начать совместную работу между банком и четырьмя компаниями IFTG по брокерским счетам, по паевым фондам и по другим продуктам; банк сделал вывод, что такие результаты от сотрудничества сделали бы приобретения еще более привлекательными в глазах рейтинговых агентств и других важных контрагентов. Переговоры между Da Vinci и руководством банка об этом сотрудничестве в течение 2017 г. заняли больше времени, чем ожидалось, но у банка всегда была возможность приобрести прямое владение в этих четырех компаниях. И ничто в старом уставе IFTG не ограничивало и не препятствовало передаче прямого права собственности на эти компании в банк, эти активы, имеющие стоимость 4,4 млрд руб. Как я понимаю, в начале 2018 г. было достигнуто соглашение о деталях запуска совместных продуктов, и именно тогда IFTG и руководство «Восточного» начали работать над передачей акций в прямое владение.

Также важно отметить, что банк в феврале 2017 г. получил 59% акций IFTG. И старый устав IFTG имел традиционный механизм голосования: 1 акция = 1 голос. Обладая 59%-ным контролем, банк имел возможность заблокировать любое решение, которое может негативно повлиять на стоимость акций, включая ликвидацию. В соответствии с законодательством Люксембурга любая ликвидация требует одобрения на собрании акционеров. И никакое собрание акционеров IFTG не может одобрить ликвидацию без участия и согласия банка. Значит, ограничений не могло быть без согласия самого банка. Мы отрицаем, что было ограничение на стоимость. Наконец, Baring Vostok не имел никакого владения в IFTG и никакого влияния на него через сделки с «Восточным», поэтому мы не можем и не должны считаться ответственными за его устав.

В любом случае противоречивый текст устава IFTG был изменен кампанией IFTG сразу после того, как возник этот вопрос. Измененный устав, который вступил в силу в августе 2018 г., на 100% дает понять, что банк имел и имеет право конвертировать акции на владение четырех компаний IFTG в любое время. А экспертиза показывает, что эти компании стоят 4,4 млрд руб. Значит, не было ни обмана, ни ущерба для банка.

Претензии Юсупова в отношении IFTG возникли только после того, как фонд Baring Vostok инициировал арбитражный суд против Юсупова и Аветисяна за мошеннические сделки, совершенные «Юниаструм банком» непосредственно перед слиянием. В октябре 2018 г., после подписания мирного соглашения между Baring Vostok и Аветисяном, Юсупов признался нам, что он поднимал вопросы об IFTG из-за конфликта акционеров, и признал, что Люксембургская юридическая экспертиза, которую он заказал (от имени банка, на который ссылается сейчас следователь по уголовному делу), была неверной, поскольку у банка всегда был опцион на прямое владение. Можем предоставить доказательства, если нужно.

Я также хочу объяснить некоторые детали о коммерческом конфликте, поскольку он имеет отношение и к уголовному делу, и к сегодняшнему решению об условиях содержания под стражей. Мы предъявляем претензии к Аветисяну и Юсупову в Лондонском арбитражном суде (LCIA) на сумму 17,5 млрд руб. Аветисян подал встречные иски в Лондоне и в российские суды на аналогичную сумму. Хотя математически цифры похожи, очень важно понимать различия между ними. Это показывает мотивации, которые у них есть для возбуждения уголовного дела против нас.

Наши претензии к Аветисяну и Юсупову касаются сделок, от которых они и их друзья получили прямую выгоду.

Есть четыре категории сделок.

Покупка некотируемых акций в 11 компаниях. «Юниаструм банк» заплатил кипрской офшорной компании Аветисяна 1,5 млрд руб. за акции этих компаний. За две недели до этого кипрская компания [Аветисяна] купила эти активы за 5 млн руб., а значит, в 300 раз дешевле.

Покупки активов Модульбанка по завышенной цене. Модульбанк, которым владеют Аветисян и Юсупов, продавал все свои плохие кредиты и ненужную недвижимость разным компаниям. Продавали, например, компаниям «Максимум капитал» и «Бразис логистик». Две эти [сделки] получили 100% фондирования от «Юниаструм банка». Заемщики ушли в дефолт почти сразу после того, как взяли кредиты. В итоге заемщики передали «Юниаструму», а в конце концов и «Восточному», кредиты и недвижимость в качестве отступного, которые были зарезервированы почти на 100% по требованию ЦБ РФ. Поскольку «Максимум капиталом» и «Бразис логистик» владеют друзья Аветисяна – Данила Лебедев и Вячеслав Зыков, – очевидно, что это была схема с самого начала, и Центральный банк в августе 2018 г. сделал такой же вывод.

Сделки, в результате которых денежные средства были переведены в Банк Кипра. Аветисян приобрел «Юниаструм банк» у Банка Кипра в 2015 г. Он почти ничего не платил Банку Кипра заранее, но пообещал выплатить дополнительные деньги позднее из активов «Юниаструм банка». Было проведено три сделки («Грибная фирма», «Олимпийский боулинг-центр» и «Дефстер»), в которых «Юниаструм банк» предоставил кредиты компаниям, и компании в конечном итоге перевели деньги компаниям, аффилированным с Банком Кипра. Общая сумма этих сделок составила 3,8 млрд руб. Самой крупной из них была «Грибная фирма», компания, которая объявила дефолт сразу же после получения кредита от «Юниаструм банка». Этот кредит был полностью обеспечен провизией [зарезервирован] по требованию ЦБ РФ.

Кредиты другим компаниям, принадлежащим Вячеславу Зыкову, в том числе и «Брис-Босфор». У «Юниаструм банка» был огромный «концентрат» кредитов компаниям, принадлежащим г-ну Зыкову, в общей сложности 15,8 млрд руб. Почти половина корпоративного кредитного портфеля «Юниаструм банка». Ни мы, ни наш консультант по due diligence не знали, что этими компаниями владеет Зыков. Наверное [от нас это скрывали], потому что это было очень серьезным нарушением регуляторных ограничений ЦБ РФ – иметь такую высокую концентрацию кредитов на одном заемщике. И если бы мы это знали, то стало бы очевидно, что это очень сомнительные сделки, мы бы значительно дисконтировали эти кредиты и увеличили бы свою долю в объединенном банке. Но более того, многие из компаний Зыкова передали деньги от кредитов за периметры своего бизнеса, за периметры залогового обеспечения, в том числе нескольким компаниям, которыми владеет Аветисян или Юсупов. [А это значит], что Аветисян и Юсупов тоже получили выгоду от зыковских кредитов. И почти все компании Зыкова ушли в дефолт или не смогли погасить свои долги без дополнительного финансирования от банка, а ЦБ РФ потребовал создать провизии [резервы] по этим кредитам в среднем более чем на 50%.

Цифры, которые я использую, взяты из отчета, подготовленного Deloitte, одной из глобальных аудиторских компаний «Большой четверки», в октябре 2018 г. Я также могу процитировать аудиторский отчет, который сделал ЦБ РФ в августе 2018 г., который охарактеризовал сделки «Юниаструм банка» как схемы для вывода активов, а в них использовались оценки завышенной стоимости [активов]. На последней странице отчета ЦБ РФ – вывод, что почти все проблемы на балансе «Восточного» пошли от низкого качества активов и отсутствия системы управления рисками у «Юниаструм банка». Это цитата из отчета ЦБ РФ.

Кроме убытка, который банк получил от этой сделки, и выгоды, которую получил Аветисян и его друзья, они [еще и] обманули нас. Они [эти сделки] не были включены в письмо о раскрытии [информации] от Аветисяна и Юсупова перед сделкой. На балансе «Юниаструма» были отображены только некоторые из этих активов, в том числе некотируемые акции и несколько кредитов (как, например, кредит «Бразис логистик»), но Юсупов и «Юниаструм» скрывали самую ключевую информацию о конфликте интересов, т. е. о том, что они получили деньги от этих сделок. Это стало бы «красным флагом» для нас, и мы сразу бы дисконтировали такие сделки или вообще отказались от слияния. Эти активы не были включены в таблицу стоимости чистых активов, и если бы эти сделки были отражены, мы бы из-за них увеличивали свою долю в объединенном банке.

В сухом остатке, если вы берете раскрытую и «согласованную» таблицу чистых активов «Юниаструм банка» до слияния и добавляете или вычитаете прибыль и убытки из активов «Юниаструм банка» с тех пор, принимая во внимание положения ЦБ РФ, совокупный вклад «Юниаструма» в капитал объединенного банка с 2017 г. по сегодняшний день составляет примерно минус 15 млрд руб.

Для сравнения: их претензии [Аветисяна и Юсупова] к нам. Существует две категории: сделки и активы и за увольнение сотрудников «Юниаструм банка».

Сделка, по которой они нас обвиняют, именно такая, как и их сделка по IFTG:

– не дала никаких преимуществ фонду Baring Vostok или любой другой нашей портфельной компании;

– не нанесла убытков в конечном итоге для банка;

– была полностью раскрыта для «Юниаструм банка» в момент проверки и письме о раскрытии предоставлена перед слиянием;

– была полностью дисконтирована таблица чистых активов.

Что касается их обвинений в увольнении сотрудников «Юниаструм банка». Это правда, что большое количество персонала «Юниаструм банка» было уволено, но 90% увольнений были согласованы всеми сторонами, включая сотрудников, которые ушли «по взаимному согласию» или по «своему выбору». Только 10% ушли по сокращению.

Сотни сотрудников «Юниаструм банка» были немедленно вновь приняты на работу в «Восточный», поэтому они никогда не переставали работать на банк. Из тех сотрудников «Юниаструм банка», которые были уволены и не наняты повторно, почти все они были розничном сегменте «Юниаструм банка», так как у «Восточного» была более сильная команда розничной торговли или в административных сегментах банка, таких как бухгалтерия, казначейство и т. д., т. е. где была синергия между двумя банками после слияния. Корпоративный отдел и отдел проблемных активов «Юниаструм банка» практически не изменились, cотни бывших сотрудников «Юниаструм банка» продолжают работать даже сегодня в «Восточном».

Короче говоря, все старшее руководство корпоративных сегментов банка и все люди, ответственные за крупные кредиты, в том числе кредит перед компанией Зыкова, который сейчас оспаривается, сейчас работают в банке. Поэтому винить кого-то в убытках по этим кредитам и за увольнение персонала «Юниаструм банка» просто абсурдно. В сентябре 2017 г. правлению «Восточного» была сделана подробная презентация об увольнениях и новой «организационной структуре» банка после слияния, что подтверждает то, что я только что говорил.

Самое главное, что исторический бизнес «Восточного», в основном розничный, стал очень прибыльным. Он стал прибыльным еще до слияния, но после слияния стал очень прибыльным. После января 2017 г. розничный бизнес получил совокупную прибыль более 20 млрд руб. В сухом остатке, если вы берете таблицу чистых активов, согласованную между сторонами со всеми поправками, чистые активы будут около 9 млрд руб. Прибавьте увеличенную прибыль от розничного бизнеса «Восточного» с тех пор и вычтите все провизии ЦБ РФ, не включенные в эту таблицу, совокупный вклад «Восточного» в совместный капитал банка составляет более 25 млрд руб. У «Юниаструм банка» – минус 15 млрд руб., а у «Восточного» – плюс 25 млрд руб. Какие претензии они могут иметь по поводу ущерба?

Почему это актуально для сегодняшнего решения об условиях содержания под стражей? Во-первых. Потому что это объясняет мотивы наших обвинителей. Единственный способ избежать ответственности за свои действия в «Юниаструм банке» – это взять под контроль объединенный банк, а единственный способ сохранить контроль – заморозить нас под домашним арестом или в СИЗО. Во-вторых, из того, что я объяснил, вы поймете, что это сложный коммерческий спор между акционерами, и такие споры должны решаться в арбитражном суде, а не в уголовных судах.

В заключение, я с уважением попрошу вас поменять мою меру пресечения и изменить [домашний арест] на залог или на запрет определенного вида деятельности. Только так у меня будет хотя бы какая-то возможность адекватно защищать себя и от уголовных, и от коммерческих процессов, которые идут в настоящее время.

Спасибо за ваше терпение.