Центробанк предложил банкирам менять бизнес-модель

Я советую тем, у кого бизнес-модель построена на кредитовании бизнеса собственников, серьезно задуматься» над ее изменением, заявила председатель Центробанка Эльвира Набиуллина в июле на Международном финансовом конгрессе (МФК). «Мы хотим, чтобы банковское сообщество знало, что наши намерения серьезны, и мы будем последовательно ужесточать подходы», – предупредила она.

Кредиты по понятиям

Банки не могут отказать своему владельцу в кредитах, хотя это причина банкротства многих, в том числе достаточно крупных банков, следует из слов Набиуллиной: если у проекта собственника возникают трудности, то его банк будет последним в очереди кредиторов. «Это не рыночные кредиты, а кредиты по понятиям, банк не может их рефинансировать или переуступить», – объяснила она.

Последним громким примером стал крах «Югры». Почти 90% кредитов банка были выданы заемщикам, связанным с бизнес-проектами собственников «Югры» (основной – Алексей Хотин), сообщал ЦБ. На 1 июля корпоративный кредитный портфель банка был почти 170 млрд руб. С активным кредитованием банками своих владельцев ЦБ сталкивается не первый раз, но «Югра» оказался рекордсменом. Например, исходя из материалов ЦБ и судов, у «Интеркоммерц банка» на кредиты связанным юрлицам приходилось тоже 90% портфеля, но их сумма была существенно меньше – 56,1 млрд руб., у Мособлбанка – 85% (52,6 млрд), у «Траста» – 60% (42,7 млрд).

Сами по себе операции со связанными сторонами – вполне обычная практика, если они не направлены на обход установленных правил, писал ЦБ в докладе, опубликованном в июле. Сейчас ЦБ ограничивает кредитный риск на одного заемщика 25% капитала (норматив Н6), а на группу связанных с банком заемщиков – 20% собственных средств (норматив Н25). Но банки научились обходить установленные регулятором препятствия. Банки одалживают деньги рыночных инвесторов техническим компаниям, которые ассоциированы с их бенефициарами, говорит ведущий методолог «Эксперт РА» Юрий Беликов. Связь замаскирована, проекты кредитуются через цепочку формально не связанных заемщиков, продолжает он: «Поэтому масштаб бедствия обычно выявляется уже при детальном обследовании активов временной администрацией». Используются подставные лица (в том числе без оформления договоров), указывал ЦБ. У банков, лишенных в последние годы лицензии за агрессивное кредитование без отражения реального риска в отчетности, кредиты техническим компаниям их бенефициаров часто превышали капитал – и даже в несколько раз, рассказывает Беликов. Но достоверной оценки, сколько на самом деле приходится на кредитование собственников, нет, говорит аналитик Fitch Александр Данилов: «Доля кредитов, приходящихся на связанные стороны, раскрывается в отчетности по МСФО, но часто эти цифры сильно занижены, что видно на примере последних отзывов лицензий».

Нередко для того, чтобы профинансировать проекты собственников, банки включают «пылесос» и кредитуют бенефициаров за счет вкладов населения, говорит Беликов, но такая бизнес-модель живет до первой комплексной проверки банка или пока вкладчики не запаникуют. В других случаях проблемы могут назревать годами, так как неспособность технических компаний расплатиться с банком, как правило, скрывается, продолжает Беликов: сроки кредитов длинные и продлеваются, это невозвратные кредиты. Из-за таких недобросовестных игроков приходится ужесточать общее регулирование, признавал ЦБ.

«До 2008 г., когда экономика росла, любые виды кредитования были хорошими», – вспоминает бывший первый зампред ЦБ Олег Вьюгин: как правило, собственник банка рассчитывает, что, кредитуя свой бизнес, он позволяет расти и ему, и банку. «Проблема в том, что умирают проекты и аффилированные с банком, и рыночные, причем последние часто приносят гораздо большие убытки», – замечает Вьюгин. С ним солидарен человек, близкий к надзорному блоку ЦБ: очень часто акционеры банка не считают плохим кредитование связанных сторон – и не всегда получается объяснить, что в банковском бизнесе так работать нельзя. Многие банки являются частью финансовых и промышленных групп и занимают в них подчиненное положение, говорил на МФК председатель правления Райффайзенбанка Сергей Монин.

Дружелюбие в обмен на честность

Команда Набиуллиной, возглавившей ЦБ в середине 2013 г., начала радикальную расчистку банковского сектора. За 2014–2016 гг. было отозвано 276 лицензий – для сравнения: за 10 предыдущих лет – 365 (см. график на стр. 14). Очищение рынка нужно завершить, чтобы честный бизнес не конкурировал с мошенниками, объясняет Набиуллина. По отношению к выжившим и честным банкам, которые прислушаются к его советам, регулятор обещает стать дружелюбнее. Им он собирается предложить новую модель – консультативный надзор. «Это режим, при котором мы на ранней стадии видим проблемы и помогаем собственникам банка выработать план их решения», – объясняла Набиуллина. Но в обмен регулятор хочет получать от банков достоверную и полную информацию. «В идеале наши сотрудники должны знать все о топ-менеджерах и собственниках банковского бизнеса – вплоть до семейного положения, родственных и деловых связей, а лучше знать еще и о кулинарных пристрастиях, – говорил осенью «Ведомостям» первый зампред ЦБ Дмитрий Тулин. – <...> мы должны быть бесплатными бизнес-советниками». Но с тех пор будущие правила не стали понятнее рынку (представитель ЦБ не ответил на запрос «Ведомостей»), и банкиры пока настороженно относятся к планам регулятора.

«Я не верю в эту историю. Это применимо к устоявшейся банковской системе и экономике без сюрпризов», – признается Вьюгин, много лет возглавлявший совет директоров «МДМ банка». За год рынок так и не почувствовал изменений, говорит зампред правления банка из топ-10, ЦБ продолжает «диктовать свою волю, как и прежде»: «В чем-то с ЦБ можно поспорить, где-то действительно можно обратиться за консультацией, но то, что ЦБ не нравится, приходится однозначно исправлять». «В каком-то виде консультативный надзор был и раньше, до начала зачистки сектора. Было понятно, что если банк открыт перед регулятором и в нем ничего не разворовали, то надо искать возможности ему помогать», – вспоминает бывший сотрудник ЦБ. С тех пор правила игры изменились, регулятор занял жесткую позицию, говорит он, и зачистка сектора оказалась очень дорогостоящей: «Может быть, стоило не отзывать лицензии в таком масштабе, а предусмотреть жесткие наказания для менеджмента и акционеров».

ЦБ хочет не только быстрее выявлять проблемы, но и быстрее их решать. А для этого – получить право на мотивированное суждение, доклад об использовании которого регулятор опубликовал в июле. Законодательство уже разрешает ЦБ применять этот инструмент для признания лиц связанными с банком, определения максимального риска на них, при оценке резервов и залогов. В будущем он хотел бы расширить его использование, с помощью суждения препятствовать появлению на рынке недобросовестных игроков, использовать при оценке активов и обязательств и т. д. Очень часто «например, в том, что касается доказательств связанности сторон, невозможно опереться только на формальные правила», говорила Набиуллина: «Надзор Банка России понимал, что в банке проблемы, но, не имея права на профессиональное суждение, тратил время на сбор формальных доказательств, а собственники иногда в это время выводили активы». Это правильный инструмент: в банках работают очень грамотные люди, которые всегда находят какие-то лазейки, чтобы обойти требования ЦБ, говорит Данилов, но вопрос в том, как этим инструментом будет пользоваться регулятор и какие границы применения будут установлены. «Он правильно применяется, например, в США. Но США – страна с другой экономикой и другим менталитетом. Не факт, что в России получится совместить профессиональное суждение с режимом более мягкого надзора», – осторожен бывший сотрудник ЦБ.

Надзор, который более-менее прилично знает ситуацию в банке, действительно может помочь ограничивать риски, говорит Вьюгин, но рынок пока не готов к настолько доверительным отношениям и привык скорее скрывать от регулятора проблемы. «Как быть, если банк раскроет всю информацию ЦБ и тот увидит проблемы? – задается он вопросом. – Проблемы надо решать, а если акционеры не могут этого сделать, то какие могут быть консультации – в ситуации форс-мажора банки надо национализировать». По такому пути шла Великобритания, где в собственность государства перешло много крупных банков, вспоминает он, и российский Центробанк, по сути, движется в том же направлении. Прошлым летом ЦБ объявил о создании подконтрольного ему фонда консолидации банковского сектора: в будущем фонду предстоит заниматься санацией банков вместо Агентства по страхованию вкладов. Регулятор считает, что фонд позволит ему сэкономить и тратить меньше, чем на финансовое оздоровление банков силами рыночных игроков. С начала 2013 г. государство израсходовало на санацию банков более 1,23 трлн руб. и 1,6 трлн выплатило вкладчикам (см. графики). По новой модели фонд после санации банка будет продавать его рыночным игрокам, и закон не обязывает получить при этом прибыль. В фонд могут быть переданы не только банки, нуждающиеся в санации, но и нормально работающие банки «уставших собственников», рассказывал осенью Тулин: «Эти люди вошли в банковский бизнес давно, <...> а выйти из него почти невозможно».

После уже проведенной расчистки сектора консолидация банков приведет к тому, что на рынке останется пара десятков крупных банков, большая часть активов будет у государственных, считает бывший сотрудник ЦБ: «Такую модель тоже можно выбирать, по ней, например, пошел Китай, где львиная доля активов у государственных кредитных организаций». Число банков однозначно сократится, это неизбежно, причем затронет это в большей степени частных игроков, говорит Данилов. Он считает, что ЦБ настроен конструктивно: «Если регулятор видит, что ситуация в банке поправима, ЦБ может дать отсрочку на выполнение требований или предоставит льготный режим по нормативам. А если ситуация патовая, то, скорее всего, регулятор будет отзывать лицензию или санировать банк силами фонда консолидации». Доля государства растет, но вряд ли частные игроки совсем покинут рынок, считает банкир из топ-10.