Основной движущей силой мировой экономики становятся США, считает автор термина emerging markets

Человек, познакомивший нас с развивающимися рынками, теперь полагает, что основной движущей силой глобальной экономики снова становится развитый мир. Смена парадигмы будет иметь масштабные последствия.

Антуан ван Агтамаэль, долгие годы проработавший в Международной финансовой корпорации (IFC, подразделение Всемирного банка), в начале 1980-х гг. придумал термин emerging markets (в буквальном переводе - возникающие, появляющиеся рынки; в русском языке используется термин «развивающиеся рынки». - «Ведомости»). Он хотел стимулировать инвестиции в рынки акций развивающихся стран, чтобы снизить их опасную зависимость от долгового капитала. Для этого ван Агтамаэль предложил IFC выступить создателем первого фонда акций развивающихся рынков. У большинства инвесторов, даже в крупных инвестиционных домах, не было достаточно ресурсов, чтобы выискивать дешевые акции с хорошим потенциалом роста на далеких рынках. Диверсифицированный портфель акций компаний из разных развивающихся стран позволил бы решить проблему и дать им выход на эти рынки.

Но как их назвать? В то время многие «менее развитые страны» (Lesser Developed Countries) были охвачены долговым кризисом. Аббревиатура LDC тогда использовалась почти столь же часто, как сейчас ЕМ, но взять ее для нового, потенциально привлекательного проекта не представлялось возможным. Никто не захотел бы вкладывать деньги и в страны третьего мира.

Поразмышляв об этом на выходных, ван Агтамаэль придумал «развивающиеся рынки». Ни один другой финансовый термин не мог быть более удачным. Ван Агтамаэль был страстным проповедником инвестиций на развивающихся рынках, искренне считая, что у наиболее успешных компаний, научившихся выживать у себя дома, есть все шансы стать крупными транснациональными корпорациями.

Поэтому символично, что сейчас ван Агтамаэль представил работу о том, как США возвращают себе лидерство на мировой экономической арене.

В Азии уже жалуются на конкуренцию со стороны США. Компании, переводившие производство в Китай, возвращают его в Мексику или даже в сами Соединенные Штаты. В Китае, где приоритетом является повышение реальных зарплат (что снижает конкурентоспособность), самоудовлетворение после борьбы с последствиями кризиса 2008 г. сменилось беспокойством, отмечает ван Агтамаэль. По данным EY (бывшая Ernst & Young), зарплаты в Китае выросли с 2001 г. на 400%, тогда как в США затраты на рабочую силу в расчете на единицу продукции снизились с 1995 г. на 12%.

С фундаментальной точки зрения США более конкурентоспособны, чем считалось, а Китай - менее конкурентоспособен. То, что ван Агтамаэль называет «креативным ответом» Запада, появилось раньше, чем он ожидал. Наступление эпохи робототехники, 3D-печать и прочие технологические новации, указывает ван Агтамаэль, свидетельствуют о том, что Запад переходит от промышленного к «умственному производству».

По мере развития этих процессов инвесторы вспоминают о политических рисках в развивающихся странах (и наказывают за них государственные компании) и радикально переоценивают свои ожидания от развивающихся рынков.

Отказался ли ван Агтамаэль от своих позитивных идей в отношении развивающихся рынков? Безусловно нет. Долгосрочный потенциал всегда игнорируется, когда рынки падают, напоминает он, так же как проблемы игнорируются в периоды роста котировок.

Именно потребитель из развивающихся стран, а не из США, постепенно будет становиться королем. Уже сейчас, указывает ван Агтамаэль, в странах БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) продается больше автомобилей, стиральных машин, телевизоров и мобильных телефонов, чем в Евросоюзе или США. Он также не считает, что замедление темпов роста в развивающихся странах - большая проблема (для Китая, например, это, наоборот, преимущество) и что неизбежное сворачивание программы количественного смягчения в США обязательно спровоцирует масштабную панику, похожую на ту, что на короткое время охватила рынки облигаций и валют развивающихся стран в прошлом году.

Но энтузиазм, с которым ван Агтамаэль рассказывает, как «мозговой пояс» в США заменяет «ржавый пояс», живо напоминает о том, как в свое время он с воодушевлением рисовал картины будущего, в которых компании из развивающихся стран становились транснациональными корпорациями. В разных регионах Соединенных Штатов, а также вокруг престижных университетов создаются инновационные центры, указывает ван Агтамаэль. Он приводит более 200 примеров того, как компании вроде General Electric возвращают производство в США, а Apple впервые начинает производить на родине компьютеры Mac.

В течение предстоящего десятилетия он ожидает роста доверия к США (как в случае с Японией после 1970-х гг.), инноваций в производстве и «битвы за миллионы потребителей в развивающихся странах», которые, по его мнению, продолжат расти более быстрыми темпами.

Понятие «мозгового пояса» (Brain Belt) может оказаться столь же броским и запоминающимся, как и «развивающиеся рынки». Хорошо ли это?

Emerging markets, безусловно, помогли ван Агтамаэлю достичь цели по привлечению акционерного капитала на новые рынки. Но у его изобретения были и некоторые негативные последствия в виде целой серии все более абсурдных попыток придумать броские определения для новых рынков - достаточно вспомнить об аббревиатурах от БРИК до CIVETS, MINTS и BIITS.

Эти попытки можно рассматривать как часть более широкого тренда на чрезмерное упрощение. Люди с ленцой предполагают, что все «развивающиеся» рынки действительно в итоге разовьются, что они обгонят по темпам роста развитые рынки и будут расти едва ли не непрерывно.

Но это совершенно не обязательно. Нет смысла отказываться от тщательно выбранных позиций на развивающихся рынках (или бездумно бросаться инвестировать в «мозговой пояс»). Однако спустя три десятилетия после того, как «развивающиеся рынки» появились на горизонте международных инвесторов, последним следует прислушаться к мнению ван Агтамаэля о том, что ситуация меняется.

Автор - колумнист Financial Times по инвестициям