Драйвером ESG-трансформации становятся импакт-инвестиции

В последние годы и федеральное, и региональное регулирование тесно связаны с повесткой устойчивого развития. Она активно развивается в субъектах РФ. Это и климатические аспекты, и вопросы экологической и социальной ответственности бизнеса, а также раскрытия информации. Инициатором ESG-проектов, создания соответствующих партнерств и площадок для диалога может выступать бизнес. Но в любом случае реализация устойчивой повестки – общее дело бизнеса, местных властей и жителей.

Компании могут и готовы дать импульс на развитие, организовать гранты, конкурсы, предоставить площадки, выступить заказчиком каких-то приоритетных проектов, до которых, возможно, у местных властей не доходят руки или которые эффективнее сделать на площадке конкретного бизнеса. Но нужно понимать, что без системного регулирования и нормативных требований едва ли можно ожидать равномерной включенности бизнеса в региональную повестку.

В практике интеграции повестки устойчивого развития «Росатома» в регионах мы чаще всего встречаемся с ситуацией, когда люди на местах не владеют терминологией ESG, они не знают, что это такое. Однако при этом им отлично знакомы «классические», требующие решения проблемы регионального развития, связанные с экологической обстановкой, обеспечением занятости населения, качеством жизни, развитием социальной инфраструктуры и т. д. Все эти вопросы не новы, они остро стояли и до 2015 г., когда были сформулированы Цели устойчивого развития (ЦУР).

Этих вопросов много, и, на мой взгляд, роль бизнеса здесь может заключаться в налаживании диалога с местными властями, чтобы понять, чем можно помочь, и последующем расставлении правильных приоритетов, исходя из специфики региона. Если говорить о нашем опыте, у «Росатома» 31 «атомный» город, причем 10 из них – это ЗАТО, закрытые города, которые полностью зависят от нашей деятельности. Города нашего присутствия расположены в семи федеральных округах России, то есть региональная специфика очень различается. Поэтому в каждом из них необходимо делать что-то релевантное задачам региона, в диалоге с местными жителями и властями.

У нас есть масштабная программа «Люди и города», в рамках которой мы работаем вместе с местными властями над формированием городских стратегий, мастер-планов по развитию городов, программ волонтерства. То есть бизнес выступает, по сути, заказчиком и локомотивом каких-то нововведений, которые могут менять региональную инфраструктуру, в том числе в контексте задач устойчивого развития.

Если говорить о проблемах, то, что я вижу со своей позиции, – это дефицит узкоспециализированных компетенций на местах. Например, климатическая компетенция на региональном уровне не всегда развита в той мере, в которой требует ее сегодняшний глобальный и общероссийский федеральный контекст. Например, в прошлом году вышло распоряжение правительства РФ, в котором регионам было поручено – на добровольной основе – разработать планы по адаптации к изменению климата. Откровенно говоря, я не уверена, что все российские регионы хорошо понимают, что это такое, какого рода мероприятия должны включать эти планы.

И в этом смысле крупный бизнес, который обладает необходимыми компетенциями, играет важную экспертную роль. Компании, представленные в разных регионах, имеют возможность масштабировать свои устойчивые практики, помогать развивать компетенции на местах. То же самое могут делать и регионы. На мой взгляд, отличный пример – Сахалинский эксперимент, который серьезно стимулирует развитие компетенций и инструментов климатической повестки и ведет обмен опытом с другими регионами.

Если говорить о практических инструментах устойчивого развития, то мы периодически обсуждаем с властями регионов, где «Росатом» реализует свои проекты, возможность выпуска зеленых облигаций. Известно, что положительный опыт работы российских регионов с зеленым финансированием уже имеется – такие облигации выпускало правительство Москвы. Мы видим, что интерес регионов к зеленым финансовым инструментам растет. А задача бизнеса – его поддержать.

На мой взгляд, суть корпоративного финансирования проектов устойчивого развития, особенно социальной направленности, наиболее точно отражает термин «импакт-инвестиции». То есть наша приоритетная цель – достижение положительного эффекта для окружающей среды и общества. Как правило, когда речь идет о благотворительности, то говорят о том, сколько денег потратила компания. Но она не должна восприниматься исключительно как финансовый донор. Импакт-инвестиции отражают само намерение, задачу, которая решается.

Крупные компании, в том числе «Росатом», безусловно, тратят деньги на поддержку инфраструктуры, дорог, социальной инфраструктуры, детских садов, школ и т. д. в регионах своего присутствия. Тем не менее именно импакт-инвестиции – инструмент гораздо более качественный и полезный с точки зрения ESG-подхода. То есть для компании и других участников необходимо формулирование целей проектов, какой эффект от них реализации действительно важен – в том числе с точки зрения основной деятельности, бизнеса компании. Существует огромное число метрик, которые могут закладываться в оценку этих результатов. Сейчас мы пересматриваем методологию расчета ESG-индикаторов в «Росатоме» и обсуждаем с коллегами, какие показатели можно и нужно вносить для оценки наших социальных инвестиций.

Приведу примеры того, как мы можем оценить свое влияние с точки зрения решения социальных вопросов. Самое простое – количество проектов, которые мы запустили. Важен также охват, то есть наши инициативы должны доходить до большинства жителей, а их в 31 «атомном» городе России два с половиной миллиона человек. Так, в волонтерском движении «Мы вместе» принимает участие каждый седьмой сотрудник «Росатома», и их деятельность охватывает порядка миллиона человек в России. Это достаточно значимая цифра.

Важный показатель нашего влияния – отношение людей к основной деятельности «Росатома», например, по проектам АЭС большой мощности. Такая станция рассчитана на работу в течении более 60 лет, и это не только обеспечение электроэнергией, поступление налогов в бюджет, но и низкий углеродный след, качество воздуха. Однако мы понимаем, что простые жители могут не воспринимать эти макроэффекты. Для них важны не столько большие цифры, сколько реальное качество их ежедневной жизни, перспективы, которые они видят для себя и для своих детей в регионе.

И поэтому важнейшим показателем для нас является уровень общественной приемлемости атомной энергетики со стороны населения. Мы ежегодно делаем замеры этого уровня, и по итогам прошлого года в городах нашего присутствия он был на 10% выше, чем в среднем по России.