Александр Соколов: «Мы недооцениваем устойчивость своей экономики»

Состояние, в котором оказалась российская экономика в 2022 г., повлияло и на деятельность банка непрофильных активов «Траст», задача которого – из года в год выполнять утвержденный ЦБ план по возврату 482 млрд руб. за пять лет. И эта цель не меняется, хотя стало сильно сложнее – сейчас рынок покупателя, а не продавца, признает предправления «Траста» Александр Соколов. Идеальным вариантом было бы «замереть», как это делают опытные инвесторы, но банк позволить себе такую роскошь не может. Выручают сельскохозяйственные активы, которые становятся для инвесторов антикризисной гаванью, и западные суды, которым удается избегать политической ангажированности. Хотя работа по искам для «Траста» растянется еще на несколько лет, точно выйдя за пределы 2024 г. «Плохое время для реализации активов, но лучшее для покупки», – объясняет Соколов.

– Удар номер один – рынок реального инвестора сжался. Покупатели активов не понимают, как будет развиваться экономика на горизонте до трех лет, и, соответственно, боятся входить в «новый мир». Это отчетливо видно на рынке земельных участков под строительство жилья, например в Московском регионе. Сегмент был сильно перегрет до февральских событий, но сейчас он по факту свернулся – сделки проходят единичные. Девелоперы боятся начинать новые стройки, они не понимают, как закладывать себестоимость, цены и потребительский спрос.

Удар номер два – у нас появился новый конкурент. Сейчас на российском рынке есть целый пласт качественных активов, из которых торопятся выйти иностранные акционеры. Покупателям предлагают дисконты в 50%. У «Траста» есть активы аналогичного качества с точки зрения финансовой устойчивости, развития бизнес-технологий и перспектив, но мы не даем и не готовы давать такие скидки.

Третий удар – у некоторых бизнесов сильно сократились денежные потоки.

– Сильнее всего денежные потоки снизились у бизнеса, который занимался экспортом или был с ним связан. Прежде всего это нефтегазовая отрасль. Все клиенты наших компаний из этого сектора, а также сами активы испытывают давление на свою выручку (сырье продается с дисконтом). Усугубляет ситуацию и то, что система налогообложения пока не адаптирована под реальность: несмотря на снижение выручки нефтегазовой отрасли, общий отток на выплаты налогов и страховых взносов в лучшем случае остался на прежнем уровне. Часть налогов тарифицируется по биржевой стоимости, хотя сырье компании продают дешевле, а страховые взносы, начисляемые на фонд оплаты труда, и вовсе не привязаны к ценовым показателям.

Пострадал и сектор HoReCa – торговые центры, где, к примеру, ушедшая из России Inditex Group (владеет брендами Zara, Massimo Dutti, Pull and Bear, Bershka и др.) была одним из якорных арендаторов. А новых арендаторов на такие площади пока нет, хотя их уже пытаются заменить продукцией из Турции и Китая. Платежные графики заемщиков-владельцев ТЦ приходится пересматривать, потому что их потока недостаточно для обслуживания обязательств. Этот фактор еще и сильно бьет по стоимости самих торговых центров: инвесторы, рассматривая вопрос о приобретении актива, думают: «А чем мы там будем торговать?»

– Если считать количество, у нас не состоялось порядка 70% запланированных на второе полугодие сделок с торговой недвижимостью. Средний срок экспонирования объекта раньше был порядка четырех месяцев, а выходили мы из актива максимум со вторых торгов. Сейчас проводим по три, даже четыре аукциона и не находим покупателя на хорошую недвижимость. Появляется развилка: либо дальше падать по цене, доходя до уже совсем некомфортного для нас уровня в плане экономики и справедливой цены, либо снимать объект с продажи.

Например, мы не смогли продать бизнес-центр «Парус» (находится в центре Москвы на Тверской-Ямской улице. – «Ведомости») за почти 2,5 млрд руб. Это коммерческая недвижимость в хорошем состоянии в отличной локации. Если бы мы выставили его в прошлом году, то получили бы предложение выше 3 млрд руб. Сейчас рынок не проголосовал даже за 2,5 млрд руб. Опускать сильно цену мы не готовы.

Мы понимали, что экономика циклична, что кризисы в период исполнения стратегии неизбежны. И нам нужны будут инструменты для предупреждения рисков при работе с активами.

– Мы четко понимали, какие активы нужно реализовывать сейчас, а какие можно придержать. Эта стратегия оказалась верной, позволяет держать удар.

– Честно говоря, выходить надо было еще в прошлом году. Сейчас рынок инвестора, а не продавца – плохое время для реализации активов, но лучшее для покупки.

Есть активы, которые сильно подвержены влиянию негативных факторов, близкому к фатальному уровню. Например, геологоразведка. А есть такие, которые, напротив, растут в цене или хотя бы не падают. К ним я отношу наши аграрные активы, особенно растениеводческий бизнес. Этот сектор во время любого кризиса рассматривают как тихую гавань и хеджевый актив для диверсификации рисков управления капиталом.

Если бы мы не стремились исполнить стратегию в срок, то правильным действием было бы замереть. Это и делают бизнесмены. Они говорят: «Стоп. Я не понимаю, что происходит вокруг, поэтому я снижаю свою активность».

Вторая правильная стратегия в любой кризис – инвестировать в то, что сильно подешевело. Поэтому сейчас хорошее время для покупки компаний иностранцев. Но, как я говорил, для банка непрофильных активов это новое конкурентное поле и новый вызов.

– Будь мы не в состоянии выполнить стратегию, возможно, вопрос бы подняли. Но мы стремимся уложиться в срок. Не стоит забывать, что для Центрального банка управление активами, их продажа и возврат денег все-таки непрофильная деятельность, даже через специальный институт. Работа по ряду проектов выйдет за пределы 2023 г., но мы должны собрать 482 млрд в срок.

– Есть принципиально разные модели работы с инвесторами: когда у тебя несколько претендентов на актив и когда он один. В первом случае стоимость актива разгоняют участники аукциона. Здесь наша задача – сделать условия и процедуру прозрачными и понятными, оповестить максимальное количество интересантов. Нет потребности убеждать кого-то в перспективах актива. Инвестор вкладывает на самом деле в будущие денежные потоки, не в уже построенные квадратные метры или заключенные контракты с поставщиками.

Но когда у тебя один претендент – нужно убедить его в том, что сбудется пятилетний прогноз денежного потока, заложенный в модель. Чтобы начать разговор с потенциальным инвестором, нужно предоставить глубоко проработанную аналитику и оценку того, как будущий покупатель будет хеджировать риски. У него неопределенность, он боится. Поэтому приходится делать работу, которую в другом инвестиционном цикле часто проводили команды оценщиков или консультантов.

– В несколько раз.

«Нет возможности опускаться по стоимости»

– Когда в апреле – мае мы нащупали возможные последствия влияния санкций на бизнес, а также поняли изменения в экспортно-импортной политике, мы решили протестировать спрос на активы, которые стояли в плане продаж на этот год. Выставили на торги, чтобы понять их реальную стоимость. Если покупают – значит, цена, определенная стратегией, верная.

Если нет – пытаешься нащупать реальный уровень, чтобы определить качественную модель работы с активом. Ты понимаешь, на сколько твои товары/продукты/услуги подешевели или подорожали, и уже с этой оценкой можешь рассчитать уровень дохода в горизонте года. Конечно, если не произойдет кардинальных изменений.

– Цены на коммерческую недвижимость снизились на 30–40%. У нас нет возможности так опускаться по стоимости, поэтому продажу многих объектов мы перенесли на следующие периоды. Будем ждать, когда цена отыграет хотя бы половину этого падения.

– Были вынуждены досрочно выйти из геологоразведочной компании «Геотек», так как эта отрасль вообще на какое-то время свернулась. Инвестиции в геологоразведку сокращаются в первую очередь, если нефтегазовый сектор не понимает объем спроса на свою продукцию. Актив планировали продавать в 2026 г., но ждать было нельзя – гадать, что к искомой дате произойдет с рынком, мы не могли. Благо удалось найти качественного профильного инвестора, у которого хватит финансового и отраслевого ресурса, чтобы и удержать, и развить компанию.

– Мы не раскрываем детали сделки, чтобы не навредить всем ее сторонам.

– В 2022 г. мы должны собрать 70 млрд руб. Даже несмотря на события, план не пересматривался с момента утверждения в начале 2022 г. Стремимся выполнить на 100%, но очень сильно зависим от нескольких крупных сделок, часть из которых пройдет в декабре (в декабре на торгах были проданы агропромышленный холдинг «Ростагро» за 18,7 млрд руб., животноводческий холдинг «Русское зерно Уфа» за 6,37 млрд руб., в конце месяца пройдет аукцион по продаже «Здоровой фермы», начальная цена – 4,2 млрд руб. – «Ведомости»).

– На сегодня – 62%.

– Да. Если сделки состоятся, мы об этом узнаем 25 декабря. То есть все под елочку, как у нас говорят. Я думаю, что возврат будет все-таки больше 100% – у «Траста» за четыре года это уже стало традицией. Надеюсь, что, несмотря на сложности, мы эту традицию сохраним и в этом году.

«Дорога одна – дойти до конца»

– Процессы идут без серьезных изменений. К слову, система правосудия в Европе, Америке, на Кипре по-прежнему политически не окрашена, судят справедливо. Инструменты, как платить иностранным юристам, тоже есть. Единственное – из-за ситуации неопределенности после введения санкций было потеряно где-то от шести до девяти месяцев.

– Вполне легальные. Более того, в Великобритании суд разрешил юристам работать с санкционными компаниями и защищать их интересы.

– Дело уже даже не в связях и в общении. Нет предмета для переговоров. Сейчас все решаем только в судебной плоскости. Дорога одна, как было с [Сергеем] Беляевым, [Ильей] Юровым и [Николаем] Фетисовым (бывшие собственники «Траста», которые проиграли ему спор в Лондоне на $900 млн. – «Ведомости»), – дойти до конца: получить решение судов, ордер на взыскание, а дальше продавать имущество.

– Идет не быстро, потому что сейчас проходит процедура продажи имущества за рубежом. Там тоже сложная экономическая ситуация, высокая инфляция – не сказать, что за активами выстраивается очередь.

– На сегодняшний день с Юрова, Беляева и Фетисова и их компаний фактически получено более 9 млрд руб. Остальное арестованное имущество ожидает своей очереди на взыскание.

– У нас несильно. Единичные проекты.

– Понимаете, если я скажу, что условному Васе реструктурировали, тут же придет Петя и скажет: «Я тоже хочу».

– Да, и много. Самая крупная сделка по продаже «Ростагро» будет закрыта в этом году. На животноводческий бизнес тоже больше одного. Поэтому думаю, обе эти сделки закроются до конца года.

– Мы несколько раз выставляли компанию на аукцион, снижали цену, но пока покупателя не нашли. Торгуем дальше.

– При такой высокой волатильности рынка инвесторов больше интересует работающий бизнес, который уже сейчас может приносить прибыль. Тимано-Печорская газовая компания – это геологоразведочный актив с более длительным сроком окупаемости, который требует существенных инвестиций, прежде чем он начнет приносить доход. Такие активы сейчас не всегда продаются даже со вторых торгов. Нужно больше времени.

– Все по плану, все платежи вовремя, все без нареканий. Последний платеж пройдет в 2024 г.

– С ним диалог есть. Но наши требования невозможно урегулировать соглашением из-за несопоставимости размера долга и объема активов. Поэтому выход один – завершение формальных процедур и взыскание имущества по решению суда. Понятно, что останется огромная дыра, но у Шишханова нет столько активов, чтобы ее закрыть.

– У нас остаются привилегированные акции «Русснефти», с которых мы уже четвертый год подряд получаем высокую доходность: в этом году она составила 7,89% в долларах США, а в 2023 г. она может вырасти до 10,85%. Продавать их планируем, когда будет подходящая конъюнктура рынка. Также у «Траста» достаточно большой пул недвижимости, в частности ТРЦ «Калуга» и универмаги «Ясенево», «Добрынинский», «Молодежный» и др. Безусловно, наш самый крупный актив в недвижимости – ТРЦ «Ривьера». Но его мы придержим до 2026 г. Вокруг него сейчас большая стройка, создают новые общественные пространства. Люди там точно будут. Из крупных активов у нас также остается «Точка», «Балтийский лизинг» и ОВК.

– Сложно сказать точно, когда мы выйдем из актива. Сейчас ищем инвестора. Перспективы развития у предприятия есть: завод работает, вагоны выпускает, загрузка сейчас близка к 100%, удалось сохранить персонал даже в период простоя. Производство было остановлено летом этого года, когда не было подшипников. Удалось найти российского производителя, законтрактовать его. Это я не говорю про цены на металл, которые сильно повлияли на финансовую устойчивость предприятия. Тем не менее считаю, что дно кризиса прошли успешно.

«Мы родились из санации»

– Начнем с фактов. Российская экономика упала существенно меньше, чем предполагали даже аналитики-оптимисты. Это говорит о том, что мы недооцениваем устойчивость своей экономики. Второе: качество кредитных портфелей банков неплохое, никаких массовых завалов и банкротств нет. Существенного роста просроченной задолженности тоже нет. Да, крупные банки вынужденно реструктурируют значимую часть портфеля, а просрочка неизбежно вырастет в будущем, но это управляемый процесс.

С другой стороны, хуже прогнозов оказался геополитический фон. Сейчас наша экономика напрямую зависит от геополитики. Если раньше в это уравнение добавлялись цены на углеводороды, то сейчас этого элемента нет. Прогнозировать развитие геополитической ситуации невозможно, поэтому мы можем говорить только о сценариях, вероятном коридоре изменений. Мы вообще перешли к тому, что полностью полагаемся на коллег из Банка России, Минфина, Минэкономразвития – они видят больше качественных и актуальных данных для анализа.

– Да, и эта сумма по сборам пересмотрена не будет. Шансы выполнить стратегию высокие. Я бы сказал так: если не произойдет какого-то большого шага вниз (в политике, экономике) в следующем году, банк непрофильных активов «Траст» цель выполнит. Если все-таки обстоятельства, не зависящие от нас, не позволят исполнить стратегический план в следующем году, значит, это будет сделано в 2024 г. Что объективно неплохо в нынешних реалиях: если добежим до 460 млрд руб., то 95% исполнения стратегии тоже прекрасный результат.

– Чтобы появилось более четкое видение, надо понимать, какие активы останутся в нашем периметре после 2023 г. На сегодня стратегия выполнена по деньгам примерно на 70%, но еще остался большой объем работы. В лучшем случае на конец 2023 г. у нас останется 30% не закрытых проектов от первоначального числа даже при выполнении стратегии в деньгах на 100%.

В частности, не завершен ни один из международных судебных процессов, которые начинала команда БНА. Решения по ним выйдут за пределы 2023 г. В России то же самое. Например, банкротство «Открытие холдинга» («Траст» – крупнейший кредитор с требованиями порядка 500 млрд руб. – «Ведомости») только-только начинается.

– Наверное, это слишком смело, но несколько лет на закрытие задач точно будет.

– Мы родились из санации, которой занималось государство. Есть примеры в мире, когда фонд непрофильных активов акционируется и продается в рынок, например управляющие компании Orient, Great Wall, Cinda, Huarong, созданные при банках в Китае, или NAMA – в Ирландии. На бумажке можно нарисовать любую стратегию, но я не верю в выполнимость и реальность сценария, когда «Траст» трансформируется в частную группу путем приватизации или продажи в рынок.

– Это связано с долей государства в экономике, инвестклиматом, культурой ведения бизнеса, работой судебной системы. Страна мы великая и с огромной историей, но нашей новейшей экономике всего 30 лет. У нас еще много болезней роста. Необходимость существования в государстве фонда непрофильных активов – это прямая производная от того, что происходит в экономике. Банковский сектор сейчас в прекрасном состоянии, нет очереди на докапитализацию или на санацию. Поэтому экономических предпосылок для загрузки нас новой работой нет. С теми непрофильными активами, которые банки держат на балансе, они справляются сами.

– Изначально у банка непрофильных активов был фиксированный набор проектов для работы. Однако с течением времени у нас появились крупные проекты, которые являются значимыми для различных отраслей экономики. Кроме того, в портфеле остаются судебные дела, на рассмотрение которых понадобится больше времени, особенно на те, что мы ведем в иностранных юрисдикциях. Это связано с недооцененной сложностью, комплексностью и длительностью работы над ними. В связи с этим «Траст» продолжит работу с этими проектами до конца 2026 г., даже в случае достижения финансовой цели стратегии в 2023 г.

– На 1 января 2024 г. гарантированно. Я или не я буду решать задачи, которые останутся после выполнения стратегии, – решит акционер.