«Риск неожиданного всплеска инфляции в следующем году достаточно высокий»
Директор ВБ в России Рено Селигманн и главный экономист по России Дэвид Найт – об итогах года для российской экономики
Дагестан, Кабардино-Балкария, Северная Осетия, Карачаево-Черкесия и Ингушетия – субъекты с красным уровнем опасности для экономического роста. Такие оценки в интервью «Ведомостям» привели директор Всемирного банка в России Рено Селигманн и главный экономист банка по России Дэвид Найт. Логика представителей организации проста: темпы вакцинации в этих регионах пока остаются низкими. В экономике страны в целом в 2021 г. стали появляться первые признаки структурных сдвигов. Восстановление в субъектах с высокой долей обрабатывающей промышленности, прежде всего в центральной России, а также ряде туристических регионов было впечатляющим.
World Bank Group (Всемирный банк), группа организаций развития
Совладельцы организаций группы – правительства стран-членов (всего 189 стран).
Объем предоставленного финансирования (финансовый год, завершившийся 30 июня 2021 г.) – $98,8 млрд.
Основана в 1944 г. для оказания содействия в послевоенном восстановлении. Штаб-квартира расположена в Вашингтоне. Объединяет пять организаций, оказывающих финансовую и техническую помощь развивающимся странам: Международный банк реконструкции и развития (IBRD) и Международная ассоциация развития (IDA) участвуют в финансировании стран с низким и средним уровнем дохода, Международная финансовая корпорация (IFC) предоставляет кредиты и инвестирует в развивающиеся экономики, Многостороннее агентство по инвестиционным гарантиям (MIGA) занимается страхованием от политических рисков и предоставлением гарантий инвесторам, Международный центр по урегулированию инвестиционных споров (ICSID) обеспечивает правовые возможности для разрешения споров. Наибольшим количеством голосов в организациях группы Всемирного банка обладают США, Япония, Китай, Германия, Франция, Великобритания.
Тем не менее, хотя во Всемирном банке и признают, что экономика страны за последний год «похорошела», в ее перспективах пока сомневаются. Внезапные всплески инфляции, локдауны из-за низкой вакцинации и ускорение энергоперехода – не полный перечень шоков, которые могут стать сценарием. Главная рекомендация от Всемирного банка точна, хотя и универсальна: худшее, что можно сделать, – это спрятать голову в песок.
Дэвид Найт: Я бы предложил сфокусироваться не на теоретических, а на реальных рисках для российской экономики. Их четыре – пандемия, инфляция, геополитика и зеленый переход. Сложно назвать эти риски специфически российскими, но тем не менее есть определенные нюансы. Во-первых, угроза развития пандемии давит на экономику России сильнее, чем в ряде других стран. Прежде всего из-за сравнительно низких темпов вакцинации. Это так или иначе замедляет деловую активность и создает риски введения новых ограничений в будущем.
Во-вторых, инфляция. Центральный банк предпринимает в целом своевременные усилия для ее погашения, но говорить о контроле за ростом цен довольно сложно. Вопрос о том, как долго продлится аномально высокая инфляция, остается открытым, более того, нельзя исключать и новые шоки для экономики. Специфика России в том, что у нее огромная территория и сложнее оценить в полной мере масштаб последствий от разрыва цепочек поставок. Так что мы рассматриваем риск неожиданного всплеска инфляции в следующем году как достаточно высокий. Если он реализуется, экономика, конечно, окажется под давлением, поскольку ЦБ будет вынужден в ответ на рост цен ужесточать денежно-кредитную политику и повышать ставку.
Рено Селигманн, директор и постоянный представитель Всемирного банка в Российской Федерации
Рено Селигманн, гражданин Франции, начал работу во Всемирном банке в 2007 г. в должности старшего специалиста по финансовому управлению в регионе Африки. Он занимал ряд должностей, в том числе руководителя сектора по управлению государственными финансами и руководителя глобальной практики по вопросам государственного управления в том же регионе. В последнее время занимал должность руководителя глобальной практики по вопросам государственного управления в регионе Ближнего Востока и Северной Африки. Он также возглавлял сообщество специалистов по вопросам цифрового государственного управления.
До прихода во Всемирный банк работал в Комиссии ревизоров ООН и Счетной палате Франции.
Селигманн является выпускником Колледжа королевы Оксфордского университета, а также работал над диссертацией на соискание ученой степени в Университете Сорбонна (Париж), Институте политических исследований (Institut d’etudes politiques, Париж) и Национальной школе управления (Ecole nationale d’administration, Париж и Страсбург).
Селигманн начал изучать русский язык в 1986 г. в школе. Был увлечен гласностью и перестройкой и хотел узнать больше о том, что происходит в Советском Союзе. В 1988 г. посетил в составе своего класса Москву и Ленинград, где встречался с советскими школьниками. В 1990 г. жил несколько недель в российской семье в Санкт-Петербурге.
Продолжил изучение русского языка в Оксфорде, а затем в Париже. В 1990-х гг. некоторое время стажировался во французских посольствах в Москве и Киеве.
Третий риск связан с возможным введением международных санкций. Мы не оцениваем вероятность новых ограничений или ослабления действующих, но, если бы новые санкции были введены крупными странами или блоками стран, это оказало бы негативное воздействие.
Наконец, четвертое – энергопереход. Это глобальный процесс, который также представляет угрозу для российской экономики. Пока в долгосрочной перспективе, но его темпы могут ускориться.
– Учтены ли эти виды рисков в ваших прогнозах?
Д. Н.: Частично, конечно, мы их отразили. По нашим последним оценкам, напомню, ВВП России в 2021 г. увеличится на 4,3%. В 2022 и 2023 гг. темпы замедлятся до 2,4 и 1,8%. Самый чувствительный для прогноза фактор из этого перечня – распространение коронавируса. Как я уже говорил, мы исходим из сравнительно низкого уровня вакцинации, из-за чего не исключаем новых противопандемийных ограничений. Кроме этого мы полагаем, что ЦБ продолжит повышать ключевую ставку в ответ на инфляцию. На данный момент ее уровень ближе к нейтральным значениям, т. е. у регулятора есть пространство для ужесточения политики.
Д. Н.: Потребительские цены устойчиво растут на протяжении 2021 г. по всему миру. В октябре глобальная инфляция достигла 4,9% год к году. Это на 1,9 п. п. выше, чем в допандемийном январе 2020 г. Причина этого всплеска – сочетание сразу нескольких факторов. В частности, резкий рост спроса на потребительские товары, повышение стоимости энергоресурсов и продуктов питания, сохранение сбоев и узких мест в цепочках поставок.
Дэвид Найт, главный экономист по Российской Федерации, отдел макроэкономики и управления финансами Всемирного банка
До назначения главным экономистом по Российской Федерации в представительстве Всемирного банка в Москве Дэвид Найт занимал пост ведущего экономиста по Турции, а еще ранее – по Тимору-Лесте. До этого в офисе Всемирного банка в Сиднее (Австралия) отвечал за работу по экономической тематике в ряде стран региона Восточной Азии и Тихого океана. Руководил исследовательскими проектами разнообразной тематики, включая макроэкономику, сокращение бедности, управление финансами и торговлю. Является автором публикаций в разных областях, таких как управление государственными финансами, действенность помощи, вопросы, связанные с платежным балансом и глобальными цепочками формирования добавленной стоимости.
До прихода во Всемирный банк в 2012 г. Найт работал в качестве экономиста и советника по экономическим вопросам в правительстве Великобритании, занимая должности в Управлении по налоговым и таможенным сборам Ее Величества, где отвечал за вопросы международного налогообложения, налогообложения имущества, экологических налогов, а также моделирования с применением моделей вычислимого общего равновесия. Также он работал в Казначействе Ее Величества, где был сотрудником отдела эффективности и реформ (ранее известного как «Проектный офис премьер-министра»). Кроме того, Найт работал в министерстве финансов и экономического развития Сьерра-Леоне в качестве экономиста и научного сотрудника Института зарубежного развития.
Найт имеет диплом Лондонской школы экономики и степень магистра, полученную в Университете Мельбурна. Он является гражданином Великобритании и Австралии.
Увлекается русской литературой, все его любимые авторы – русские. До назначения в Москву никогда не был в России.
В России причины высокой инфляции в целом аналогичные. По нашим оценкам, потребительский спрос в 2021 г. в реальном выражении увеличится на 9% год к году, что станет максимальным значением в истории. Несмотря на то что Россия во многом сама себя обеспечивает сырьем, рост его стоимости на мировых рынках также давит на уровень внутренних цен. Россия, так же как и другие страны, страдает от разрыва логистических цепочек и роста транспортных расходов.
При этом в отличие от ряда других государств страна оказалась существенно более устойчивой к коронакризису: в 2020 г. ВВП России сократился на сравнительно скромные 3%, а в 2021 г. экономика продемонстрировала довольно мощное восстановление. Сейчас мы фиксируем ослабление экономической активности: в последние месяцы спрос начал охлаждаться, рост корпоративных закупочных цен также замедляется, судя по данным опросов для формирования индекса настроений менеджеров по закупкам (PMI). В то же время, например, в США или странах еврозоны такие тенденции пока не ослабевают.
В следующем году темпы инфляции, как ожидается, начнут замедляться. В текущем году мы прогнозируем показатель на уровне 6,7%, а в 2022 г. ожидаем рост потребительских цен на 6–6,2%. Этому будет способствовать сам инфляционный профиль следующего года. А именно в начале [года] темпы окажутся высокими из-за эффекта низкой базы: в январе 2020 г. цены только разгонялись и были сравнительно низкими. К концу 2022 г. инфляция замедлится и в 2023 г. выйдет на целевой уровень в 4%.
Рено Селигманн: В 2018 г. мы опубликовали доклад о неравенстве среди российских регионов. Он показал, что регионы постепенно сближаются по макроэкономическим показателям. Тем не менее, несмотря на тенденцию к выравниванию, разрыв был и остается довольно существенным. В частности, по последним оценкам, ВВП на душу населения в семи наиболее обеспеченных регионах был в 10 раз выше, чем в самых бедных. Информации за 2021 г. у нас пока нет. Но определенные изменения все же прослеживаются.
Судя по данным официальной статистики, во II квартале экономика России превысила пиковый уровень допандемийного 2019 года. Но восстановление в региональном разрезе было крайне неравномерным, исходя из таких высокочастотных индикаторов, как объемы розничных продаж и промышленного производства, которые публикуются более оперативно.
Так, по итогам III квартала года показатели промышленного производства в 23 регионах были ниже, чем в 2019 г. В особенности это касается нефтегазовых регионов: Ханты-Мансийского и Ненецкого автономных округов, Красноярского края, Сахалинской области. Такая картина сложилась прежде всего из-за сокращения добычи нефти в результате действия сделки ОПЕК+. Кроме того, в 10 субъектах (в том числе в Астраханской области, Карачаево-Черкесской Республике, Курганской области) не вышли на уровень допандемийного 2019 года не только промышленность, но и торговля.
Одновременно ряд регионов продемонстрировал ощутимо более уверенный экономический рост. В основном это субъекты Центрального федерального округа – город Москва, Московская, Тульская, Владимирская и Орловская области. Восстановление промышленного производства оказалось очень интенсивным, более того, отскок был мощным в обрабатывающих отраслях промышленности. Кроме них неплохие показатели зафиксированы в туристических регионах: Краснодарском крае, Карелии, Адыгее и на Алтае. Безусловно, это связано с закрытием границ и всплеском внутреннего туризма. В этих регионах самые высокие темпы восстановления зафиксированы прежде всего в торговле.
Если говорить о перспективах, в зоне повышенного риска находятся субъекты с низким уровнем вакцинации населения: Дагестан, Кабардино-Балкария, Северная Осетия, Карачаево-Черкесия и Ингушетия. Хотя темпы вакцинации сравнительно невысоки по России в целом, прогноз экономического роста для указанных регионов сопряжен с более высоким риском, чем для остальных. Кроме того, на дальнейшее развитие ситуации будет влиять и климатическая повестка: экономика некоторых субъектов более чувствительна к этому фактору. В частности, если оценивать влияние механизма трансграничного углеродного налога ЕС в таком виде, в каком он задуман сейчас, на экономику России в целом, то оно будет умеренным. В то же время для отдельных субъектов, в которых сосредоточена металлургическая и тяжелая промышленность, где фиксируется высокий уровень выбросов CO2, эффект может оказаться очень серьезным.
«Ожидаем, что в 2022 г. темпы потребления будут расти»
Р. С.: Всемирный банк оценивает уровень бедности по единой международной методике. Согласно последним оценкам Всемирного банка, в 2019 г. уровень бедности в России составил 3,2% (исходя из черты бедности для стран с доходами выше среднего уровня, равной $5,5 в день), а в 2020 г. показатель повысился до 4,3%. Данных за 2021 г. у нас пока нет, но тем не менее, исходя из той картины, которую мы сейчас наблюдаем, – уверенное восстановление экономики, рост занятости и реальной заработной платы, – можно прогнозировать возобновление тренда на сокращение бедности. В целом ожидается, что Россия по крайней мере в период пандемии улучшит свои позиции относительно других стран по уровню жизни населения. Это связано не только с отскоком экономики, но и с программами поддержки семей с детьми.
Но чтобы двигаться дальше, России необходимо поддерживать высокие темпы экономического роста. Для снижения уровня бедности нужно не только перераспределять ресурсы в пользу уязвимых слоев населения, но и увеличивать размер пирога, причем более высокими по сравнению со среднемировыми темпами. Это потребует повышения производительности труда, энергосбережения в частном секторе, более активного внедрения инноваций и диверсификации отраслевой структуры экономики.
Д. Н.: Да. И более того, это сыграло основную роль в восстановлении экономики в этом году. В период наиболее жестких пандемических ограничений 2020 г. население перестроилось на сберегательную модель и занималось преимущественно накоплением сбережений. Но уже осенью начался этап довольно агрессивного потребления за счет этих средств. Тенденция продолжилась и в I квартале 2021 г. Казалось, что отложенный спрос уже исчерпан, но и с апреля по июнь фиксировался существенный всплеск мобильности: люди продолжали активно ходить по магазинам, тратить деньги на развлечения – иными словами, потребление ускорялось. Причем спрос поддерживался не только из накоплений 2020 г. – высокими темпами росло и потребительское кредитование. Потребительский бум начал спадать только ближе к концу лета, когда люди вернулись из отпусков. Кредитование замедлилось в том числе из-за ужесточения денежно-кредитной политики ЦБ.
Впрочем, мы ожидаем, что в 2022 г. потребление продолжит расти, хотя и более скромными темпами. Поддержку спросу окажет довольно высокий уровень занятости, повышение заработных плат и приток средств от экспорта нефти, газа и некоторых других видов сырья, которые, по нашим оценкам, будут дорожать.
«Темпы энергоперехода будут ускоряться»
Р. С.: Высокие цены на нефть – это не только благословение, но и проклятие, не так ли? С одной стороны, есть выручка от экспорта, которая позитивно влияет на макроэкономические показатели, торговый баланс и т. д. Особенно когда есть система бюджетных правил, а в России она работает достаточно эффективно. Во-первых, это гарантирует, что курс национальной валюты не слишком укрепляется вслед за повышением цен на энергоресурсы. А во-вторых, страхует от последствий избыточной волатильности.
С другой стороны, все эти безусловные плюсы по большому счету кратковременные. Особенно ярко недолговечность такой модели начала проявляться сейчас, когда темпы энергоперехода стали заметно ускоряться. В долгосрочной перспективе высокие цены на энергоресурсы замедляют диверсификацию экономики и подвергают ее большому риску. Напомню, что в одном из основных сценариев Международного энергетического агентства предполагается, что к 2050 г. стоимость ископаемого топлива резко упадет.
Безусловно, пока ситуация далеко не критическая. Более того, это дает России запас прочности и инвестиционную базу, для того чтобы лучше подготовиться к будущему зеленому переходу. Но делать это нужно сейчас. Конечно, ясности мало: никто не скажет, как будет реализован энергопереход и в какие сроки. Но можно быть абсолютно уверенным, что этот поезд уже тронулся. Рано или поздно, но он обязательно доедет.
Все больше и больше стран анонсируют планы выхода на углеродную нейтральность. То есть очевидно, что энергопереход еще набирает обороты и его темпы будут только ускоряться. На настоящий момент Россия присоединилась к общему движению: страна уже заявила о планах достичь углеродной нейтральности к 2060 г. Но это не должно остаться декларацией. Как показывают наши исследования, наихудшая для России политика – прятать голову в песок, делая вид, что энергопереход – это лишь фантазия.
Нужно действовать на упреждение, причем не только на международном, но и на национальном уровне. Это лучший способ подготовить экономику к неопределенному будущему. В противном случае переход для России может оказаться неупорядоченным и затратным. Причем дело даже не столько в прямых издержках, сколько в упущенных возможностях. Если российская экономика задержится с энергопереходом, то не сможет и пожать плоды от этой новой модели роста. Компании окажутся неконкурентоспособными и потеряют новые рынки, еще не успев выйти на них. Лидерство в этом процессе, наоборот, позволит не только увеличить или, как минимум, сохранить долю на существующих рынках, но и стать лидерами на формирующихся. Экономика в этом случае будет более динамичной.
Но для этого потребуется довольно серьезный пересмотр государственной политики, причем по отношению не только к бизнесу, но и к населению. В каком-то смысле необходимо перестраивать мировоззрение.
Первое, что нужно сделать, это сформировать четкое климатическое регулирование и установить цену на выбросы углерода. В настоящее время плата за ущерб, причиняемый планете в результате выбросов парниковых газов, не взимается. Как только расходы на выбросы будут учтены в стоимости товаров и услуг, и у бизнеса, и у населения появятся стимулы переходить на потребление с более низким углеродным следом.
Второй шаг – более эффективная поддержка традиционной энергетической отрасли. В частности, согласно нашим оценкам за 2019 г., объемы субсидирования потребления природного газа, электроэнергии и нефти составляют около 1,4% ежегодно. Гораздо более эффективно было бы консолидировать эти деньги и перенаправить их на поддержку малоимущего населения. Так можно одновременно повысить устойчивость бюджетов домохозяйств к ценам на энергоносители и создать стимулы к переходу на альтернативные источники энергии.